-9- (1/2)
И тем не менее с моей стороны было чрезвычайно наивным полагать, будто мне дадут отправиться на переговоры в сопровождении лишь трубача и знаменосца.
— Спасибо, Жан, — с улыбкой поблагодарил Рён конюшенного, который привёл Бекки вместе с Босаном. Правда, вскочить в седло с прежней ловкостью у упрямца не вышло — с одной-то рукой. Я проглотил злой вопрос о том, как в случае нападения противника он собирается одновременно сражаться и править лошадью, а также гневную сентенцию об очередном нарушении моего прямого приказа. Вместо всего этого я молча направил коня к неторопливо открывающимся воротам, чем, уверен, чрезвычайно удивил готовившегося к словесной баталии телохранителя.
После двух предыдущих штурмов луг за замковым рвом был вытоптан до голой земли. Парламентёры — трубач, знаменосец и, собственно, переговорщик — ждали нас ровно на трёх четвертях расстояния от своего лагеря. Весёлый южный ветерок, забавляясь, трепал узкие флаги на высоком древке, которое знаменосец упирал в стремя. Золотой с алым грифоном — Бальдоэна Великого, лазурный с серебряной рыбкой — герцога де ла Ренн, ещё добрый десяток (среди которого при желании можно было обнаружить болотный трилистник дяди Леопольда) — прочих знатных родов королевства. По сравнению с такой пестротой мой одинокий штандарт — серебряная башня на тёмно-синем поле, из которой бьют радужные струи — выглядел откровенно убого. Впрочем, если последнее кого-то и смущало, то точно не меня. Так же как не смутил полный ненависти ярко-зелёный взгляд переговорщика — светловолосого молодого человека чуть старше Рёна. Я был практически уверен, что вижу его впервые, зато он, судя по выражению лица, считал меня едва ли не заклятым врагом.
— Князь де Вальде. — Вообще, таким тоном обычно вызывают на дуэль, а не начинают переговоры. — Я, виконт д'Аррель, от имени его величества короля Бальдоэна Седьмого, моего сюзерена герцога де ла Ренн и всех благородных нобилей королевства...
Я слушал выспреннюю речь откровенно вполуха. «Оскорбление», «сдаться без боя», «покаяться», «милость его величества» — банальности, предписанные рыцарским кодексом. Польза от них была только в том, что, во-первых, болтовня давала нам выигрыш во времени и, во-вторых, означала полную уверенность противника: этот штурм будет последним. Вполне обоснованную, кстати говоря. Кроваво-красное облако собранной Ремесленниками силы любой владеющий Искусством мог разглядеть уже без лишних ухищрений.
— Ваше слово, князь, — выплюнул виконт заключительную фразу. Нет, и всё-таки, за что он так меня ненавидит? Неужели просто из преданности герцогу?
— Милость его величества велика, — я сознательно не стал упоминать прочих «благородных нобилей». — Однако я не могу дать ответ по столь важному вопросу без совета с моими подданными. Так принято у нас в горах.
«Дикари», — всем своим видом сообщил нам д'Аррель, однако высказаться вслух благоразумно остерёгся. А может, вспомнил, что на переговорах оскорблять друг друга всё-таки не принято.
— Его величество, герцог де ла Ренн и благородные нобили будут ждать вашего ответа ровно до полудня. Если парламентёра не будет — пеняйте на себя.
Не дожидаясь ответа, виконт поднял коня на дыбы и галопом помчался к лагерю. Его спутники растерянно переглянулись, трубач отрывисто сыграл сигнал об окончании переговоров, и они спешно поскакали догонять д'Арреля.
— Странный он, — заметил Рён, подъехав ко мне и глядя вслед удаляющимся всадникам.
— Ты его знаешь? — на всякий случай спросил я.
— Не уверен. Вроде бы видел в Речном замке и потом на свадьбе, но могу с кем-то путать. Там было много людей.
А ещё это было достаточно давно. Я поморщился: какая-то дурацкая загадка, и нет ни желания, ни времени — да, скорее всего, и смысла — её разгадывать.
— В любом случае, у нас теперь есть фора до полудня, — я тронул Босана с места, под серебристый звук трубы разворачиваясь к замку. — Полагаю, этого будет вполне достаточно.