Глава 9 — Воспоминания, сотканные из лоскутов (1/2)

Теряя что-то важное для меня раз за разом, я научился принимать удары судьбы, как должные истязания моего духа, без которых мне никак бы не удалось пройти дальше положенного. Учащаясь, мое сердцебиение напоминало об утрате, о которой невозможно было забыть... Это было единственным, о чем я просил, пока не лишился и памяти.

— Осталось ли у меня хоть что-то? — подрагивало от порывов ветра пальто из белых лоскутов. — Не знаю, не могу знать... — ослеп апостол. — Тогда чего же ты жаждешь отнять у меня?.. — не понимал полулысый. — На кой сдались тебе изорванные фрагменты души моей?..

Нарушение Одиннадцатое — Зависимость

«... Так и не сумев отпустить, ты продолжаешь страдать...»

</p>

Неизбежность потерь превращает тебя в слабейшего червя, как забавно, — усмехался Даниэль, делая выводы из гибели своей реплики. — Олег Камский.

Некогда один из влиятельнейших людей, которого обходил стороной Разрушитель, не желая проблем с поставками в импортированное им общество. Мир с серой моралью, не имевший понятия о плохом и хорошем. Идиллия вечных игрищ, направленных на удовлетворение собственных потребностей. Чего стоили только испытания на место в госструктурах.

Не ученый, а смекалистый и инициативный мужчина, нашедший себя в реализации имевшегося потенциала. Удивительно явление среди тех, кто позабыл об индивидуальности. Его вполне можно было приравнять к Титулованным за невероятные заслуги в сфере технологии.

— Не забывай о том, кто дал тебе место под солнцем, — напоминал брюнет, обхаживая просторный пентхаус в центре города. — И откуда капают деньги.

— Лиши меня их, и ничего не изменится, — был беспристрастен к благам Олег.

Глаза его серые редко касались чужих сердец, но такой гость постоянно заставлял взглянуть на себя, приковывая до последнего момента. Тиран и господин людских душ, завоевавший доверие мира и саму реальность. Что же скрывалось под непробиваемой маской, обнажаемой для каждого по-разному?

— Тебе так не терпится проверить? — улыбнулся, заигрывая желанием власти, собеседник.

— Что же из этого выйдет? — не думал даже прикидывать Камский. — Несостоявшиеся возможности и выгоды, которые так не хотелось бы упускать отчаянному воину, вроде тебя.

— Воину? — нелепо усмехнулся черноглазый. — Меня так никогда еще не называли. Как угодно, но не так.

— У каждого есть то, за что он готов сражаться, — уже давно рассудил изобретатель. — Даже звезды стоят насмерть за свою жизнь.

— Притянул за уши, — появился какой-то осадок на душе у Разрушителя.

Бессмысленные беседы с людьми, не значившими для меня почти ничего, отражались холодом в их сердцах. Мои бессердечность и прагматичность давно были доказаны в результате многих тендеров и дискуссий. Человек, достойный взойти на пьедестал современного мира.

Не бездарь, не бесталанный и не глупый. Лидер, способный удержать множество людей из разных слоев общества. И все бы было ничего, если бы не появился тот, кто лишил меня единственного дара. От его рук моя девочка погибла, так и не повзрослев до конца.

Полотно моей жизни было разорвано на лоскуты, незамедлительно поблекшие и выцветшие. Как думаешь, я чувствовал себя, отбросив все, что делало меня успешным, в трауре, полном трагедии? Мне было все равно... настолько, что стер ноги в кровь, даже не заметив этого.

— Прекрасный пример отваги и мужества человеческого духа, которому так и не суждено было заиметь прекрасное и светлое будущее, созданное не для себя, — были изогнуты вверх от ушей локоны реплики, отливая белым серебром. — Так жалко...

— Долайн Кварт, — узнал проявившуюся фигуру искаженный в витавших белых лоскутах своего видения.

— Бинго! — любезно щелкнул пальцами клон.

На этот раз у воплощения не было никаких атрибутов защиты. Лицо, улыбавшееся с превосходством, выглядело несколько бледным, по сравнению с обычной кожей Долайна. Длина волос доходила бы до шеи, распрями апостол изогнувшиеся локоны.

Идеально сотканные черные в зеленую въедающуюся полосу окантовки рубаха и пиджак, свисавший с плеч. Патронташ и винтовка за спиной. Также виднелись две кобуры на поясе. Четвертый отличался от всех своих предыдущих вариаций как внешне, так и внутренне.

— Если хочешь чего-то достичь, то необходимо чего-то и лишиться, — вспоминал неприятные слова, сказанные Им, вторженец. — Господин не был доволен тем, как мы распорядились своими судьбами в прошлом.

— Оказавшись на моем месте, ты бы уже давно сошел с ума, — собирались во что-то белые лоскуты.

— Солнце мое, — засияло едким зеленым светило, — ты так наивен, — в безумии расширились глаза апостола.

Полные импульсов чувства Долайна пулей вырвались из пистолетов, образуя хаотичные линейные траектории. Оставляя характерного парню цвета шлейф, патроны не исчерпывали силы, летя непрерывно, пытаясь подбить цель.

— Ты какой-то не такой... — поднял левую руку полураскрытой ладонью Олег.

Лоскутная сияющая желтым сфера собиралась над ней, проявляя странное тепло, принуждавшее успокоиться. Мельчайшие частички, казалось, подчинялись ей беспрекословно. Ненасильственное влияние, чуждое Кварту, вывело его из равновесия.

— Думаешь, вот так легко сможешь избавиться от меня? — дематериализовав пистолеты, вытащил винтовку из-за спины апостол. — Посмотрим, кто кого, — лукаво прищурившись, вдарил по полной своей злости в огнестрельное оружие бледноглазый.

Цвет радужки его, оказалось, был более темным и бледным, нежели тот изумруд, отличавший Долайна от многих.

— Сколько мне еще ждать? — произнес Ее голос.

Мотнув головой, Четвертый увидел ту, что так и не узнал, но сердце его заколотилось как бешеное. Странная картина проносилась перед глазами, сбивая с толку. Не сдержав своих чувств, Долайн потерял контроль над репликой, отчего у той из глаз брызнули зеленые соки, являвшиеся кровью существа.

Так не пойдет! — сменил правителя Даниэль, оттолкнув поврежденную душу в сторону. — Чертовы воспоминания!

— Олег Камский! — обернулся облик, сияя уже другими эмоциями, несвойственными ему.

Под Одиннадцатым, одетым в белое лоскутное пальто, как снег легкое, воцарились неизвестные символы, расчертив округу, как минимум, на всю обозримую мужчине область. Сфера лопнула пузырем, будто бы ее коснулся кто-то эфемерный.

Плоскость реальности обратилась пазлом, из которого Даниэль одним своим желанием начал вынимать кусочек с Камским, но что-то оборвало его. Руку поразила сильная судорога, невозможная без чужого вмешательства. Знакомый силуэт и очертания лица проскальзывали рядом с жертвой произвола вторженца.

Взгляд, смеряющий противника, решившего нарушить правила своей же игры ради непоколебимого хода вещей, в который никто не имел право вторгаться, даже будь то его истинные чувства, нашедшие выход наружу.

— Настырная девка... — цыкнул, несколько успокоившись внешне Даниэль.

Внутри него закипал целый котел чувств, которым так и не нашлось смысла несмотря на множественные попытки сложить картинку воедино.

— Смотрю, все же есть вещи, что могут выбить тебя из равновесия, — метнул лоскутные копья в область рядом с противником Олег. — Не так уж ты и совершенен, Долайн.

— Заткнись! — рявкнула реплика.

Из-за вспыхнувшей самовольной злости и обиды Кварт вырвал управление над воплощением своих чувств. Подбитое честолюбие его не могло быть неудовлетворенно. Любой, кто касался его личных границ, должен был быть истреблен.

Оказавшись возле куска мяса, подписавшего себе приговор, облик выстрелил в упор из пистолетов, а затем еще и еще, меняя положения, пока противник даже не осознавал это. Правда, все его попытки причинить вред обращались в ничто самим же апостолом, разрывавшимся из-за противоречий.

Долайн!.. — не успел оторвать от управления бирюзовоглазый. — Что ты только что натворил?! — полностью исчез контроль над репликой.

Несостоятельная сама по себе форма рассеялась, лишившись точки опоры, поникнув головой.

Оставшись наедине с собой, Одиннадцатый так и не смог покинуть мир гор, воздвигнутых им. Чувства, витавшие в воздухе легкой дымкой, не отпускали, оставаясь без ответа. А что мог сделать человек, потерявший себя после событий той ночи?