Часть 19. Правильный выбор (2/2)
— А ты знаешь, что большую часть суток она находится у тебя под самым носом? — Синан заговорщически улыбнулся, чувствуя себя владельцем секрета на миллион. Парень смаковал незадачливое выражение лица Эгемена — гуру бизнеса.
— О чем ты? — хотелось отмахнуться. Изо всех сил Ягыз желал ни о чем не знать. Но слова соскочили с его уст, опередив мысли. Густые брови подползли к переносице.
— Фитнес-клуб «Garage», в паре сотен метров от твоей берлоги. Хазан там тренер уже несколько месяцев.
— В нескольких километрах, — поправил Ягыз тупо не нашедшись в какие еще слова спрятать свое удивление. — А тебе откуда известно?
— Она пропала на старом месте, а я как раз искал что-нибудь новенькое. Тот клуб мне осточертел. У меня оставался ее номерок…
Ягыз выпрямился в кресле.
— Я за ней не приударял. Честно! — Синан выставил перед собой ладони. — Просто все совпало. Это и близко и клуб понтовый. Оказалось, там куча моих знакомых. Если бы не твоя ол-инклюзив плаза, ты бы заценил этот клуб.
— Судя по твоему отзыву — вряд ли, — парировал Ягыз и поднялся с места, одергивая полы пиджака. Некая сила заставляла его немедленно уйти.
Проводив высокую фигуру брата задорным вглядом, Синан прямиком направился к маман.
— Ах, мамуль, переписывайте завещание! — воскликнул он плюхаясь в подушки, вышитые вручную.
Госпожа Севинч шикнула, напоминая что он уничтожает антикварную мебель.
— В чем дело, Синан? — недовольно произнесла она.
— Похоже я единственный Эгемен, кто не связал свою жизнь с пастушкой. — Захихикал он, развязно закидывая ногу на ногу и подбирая ладонями затылок.
***
Ягыз занес в список локаций навигатора название фитнес-клуба, о котором говорил Синан. «Маршрут построен, поехали», — отозвался неживой доброжелательный голос.
Он едет домой — убеждал себя Ягыз. Просто… просто надо увидеть её новое место работы. Нет. Ему необходимо увидеть ЕЁ. И нет нужды притворяться или придумывать повод. Он давно мог наведаться к Кериме, и полагаясь на случай или помощь водителя, встретить ее там, будто случайно. Но только от нарочного плана хотелось блевать. Ему ничего не стоило выяснить где она работает, дотошно разузнать о том, как она живет, но тогда он слабак. Он задал ей прямой вопрос и получил прямой ответ. И между ними только это. Все остальное претило. Шпионить — ниже его достоинства. Он мог позвонить, в конце концов, или отправить сообщение, предложив диалог. Но как? После того, что между ними было.
Эгемену нужно было увидеть Хазан. Точка. Он напоминал себе наркомана, который держался из последних сил, но случайно узнал где получить дозу или околдованного, чей отворот действовал только на заговоренные маршруты, а на новый адрес сила заговора не распространялась. Ягыз и сейчас не пошел бы ни к её дому, ни в дом Кериме. Но он мчался в долбанный фитнес-клуб, полный дружков Синана, хотя это не важно, это скорее всплыло в памяти, нежели стало мыслью.
Клуб оказался ближе к Плазе, чем он полагал. Ягыз встал перед дверью с яркими мотивационными лозунгами. Нервно сжав пальцы в кулак, он педантично устроил «last quick check» своим доводам — быструю проверку напоследок. Лан, пахнет очередной сделкой, только контрагент здесь — ты сам. Наверное по-другому Эгемен пока не умел.
«Что произойдёт, когда ты сейчас увидишь ее? Она пошлёт тебя на хрен. И это будет лучший для тебя исход. Да и не факт, что Хазан сейчас здесь. А если здесь и если не прогонит? Если отзовётся на твое возвращение?» Отчего-то вероятность ее принятия не казалась такой невероятной. Он знать не знал почему, объяснить не мог своих ожиданий, но допускал, что Хазан может простить его. Да, Эгемен поступил с ней по-свински. Только ведь девушка пришла и предложила себя не из легкомыслия. Нет, нет и нет. Какой бы жизнью она не жила. Он мог быть ей тогда дорог.
О, Аллах, — Ягыз закатил глаза — этой голове нехватает отчаяния, живой пустоты, действий без сиюминутных рефлексий. Уставший от самого себя, Эгемен нерешительно постучал кулаком по бедру, в досаде надувая щеки.
Зазвонил телефон. Гекхан, который трахался и работал по расписанию, требовал его в офис из-за какого-то аврала. То что надо!
Не раздумывая больше ни минуты, Ягыз повернулся, чтобы сгинуть прочь.
Трус!
Гекхан и его семейная идиллия. Фу. Само провидение напомнило ему о жизненных ориентирах. Ну их в топку, эти ориентиры. Правда не сейчас.
***
После напряжённого дня, вечер пролетел как обычно, а ночь прошла без сна. Но на сей раз и без терзаний. Эгемен не боролся с собой. Больше не боролся. Это бессмысленно и больно, в кои-то веки решил он. Душа и разум были заняты чем-то более продуктивным. Он умозрительно вытащил из памяти каждое возражение, накануне остановившее его от решительного шага. Один — скобочка, довод, точка. Два скобочка… точка… три…
Ягыз больше не сожалел, что рванул тогда к Хазан. Упоительное чувство правильности происходящего грело душу.
Он встретил утренний свет рисуя мыслями на стекле выводы и предложения. Взволнованный, но счастливый. Его трясло, но то кажется от бессонницы. Голова шла кругом, но кажется от голода… он вспомнил недопитый кофе в оранжерее, а больше он ничего не ел. Самый повод выпить кофе и отметить наступление нового дня. Ягыз залил две ложки растворимого кипятком. В бодрящем аромате кофейного «доброго утра» концепция Sensual Purity зазвенела надеждой, отозвалась чувством, и все мысли к этому моменту разбрелись. Он все еще может стать ее единственной любовью, больше ничего не нужно. Довольно жить с призраком. Пусть Хазан сама, живая, из плоти и крови войдёт в его жизнь. А если отвергнет, он найдёт способ её вернуть.
Надев свободный спортивный костюм для пробежки, Ягыз вышел в прохладный утренний туман.
***
Хазан продрала глаза с ощущением уже приевшейся горечи пробуждения. Беспамятство длится всего секунду и тут как тут, по-хозяйски, наваливается тоскливое одиночество и предлагает свою компанию, и кажется на всю оставшуюся жизнь.
Хазан вздохнула, краем глаза выловила спящую фигурку сестры. «Подумать только! Тебе уже восемнадцать лет. А моя жизнь проходит мимо». Девушка потянулась и повернулась к стене. Разглядывая перед собой привычные неровности, Хазан скользнула в ворот сорочки и ладонью сжала грудь, сминая пальцами еще мягкий после сна сосок. Кожей на запястье она почувствовала как твердеет другой. Ай Аллах, что она делает, стыдно! Хазан зажмурилась и немедленно убрала руку.
Странной привычке было всего несколько месяцев. И хотя Хазан ощущала себя в эти моменты самой непристойной маньячкой, она не могла избавиться от стремления хоть как-то материализовать ставшие навязчивыми воспоминания.
Мысли ее блуждали. Мама вчера пообещала дочкам грандиозное будущее. Что она задумала, интересно?
Возле подушки лежал телефон, 05:12. Черт, надо встать и живо нести свой сонный зад, (но, на минуточку, бодрствующую грудь — нет, эти мысли срочно отменяются), в европейскую часть города. В семь утра начинается смена. Уже не важно, зачем она попёрлась тогда искать работу в такую даль, когда и поблизости полно спортзалов. Но сейчас новое место было для нее что дом родной. Хазан сдружилась с коллегами. Как оказалось, их объединяли схожие судьбы и здесь, в излюбленном районе стамбульской элиты, в квартале, где небоскребы соседствовали со множеством вилл и особняков, пролетарская общность цементировала коллектив.
Душ… нет времени на душ. Она примет его там, — рассуждала Хазан наспех заплетая косу. — даже если пропадёт из зала на 15 минут, технически получится что не опоздала.
Злобно выкрикивая что-то водителю и подтягивая джинсы за петли, Хазан вывалилась из маршрутки. Толкнув съехавший рюкзак локтем, девушка затопала обратно, кроя на чем свет стоит стамбульский общественный транспорт. Из-за того, что ей вовремя не остановили, супер-тренер теперь точно опоздает.
Натянув капюшон, Ягыз вымерял шагом линию, очертившую пустое парковочное место. Первые посетители уже заходили в яркую дверь. Тело ломило, изнутри бил колотун, горло жгло и саднило. Что он здесь делает в такую рань? Можно же узнать когда она приходит. Но на лишние новые действия не было сил, ни моральных ни физических. По какой-то маниакальной инерции, будто агонирующий зверь, заряженный необходимостью двигаться, иначе рухнет в беспамятство, он продолжал ходить и облизывать сухие губы.
Хазан замедляет шаг. Быть того не может… Она жмурится и осторожно открывает глаза.
— Ягыз… — шепчут губы.
Молодой человек будто слышит и резко оборачивается к ней.
— Эгемен! — уже в голос, но едва слышно произносит она.
В тени то ли от капюшона, то ли широких бровей, в контраст нездоровой бледности, лихорадочно блестят родные, бесподобные глаза.
Хазан с трудом подавляет свой первый порыв швырнуть рюкзак в сторону, побежать к нему, прыгнуть в объятия, облепив его крепкую спину руками и ногами, прижаться так, чтобы выбило весь воздух из груди. Ведь вот же он. Такой родной, исхудавший, измученный, бледный, но такой же статный, высоченный и, блин… красивый безумно, как в первый день, ее любимый, самый красивый мужчина!
— Хазан…