Часть 15. Никому ничего не должен (2/2)

Когда Ягыз переступил через порог незапертой двери, его уже встретили непонятный блеск в глазах Бахар и мрачный взгляд госпожи Кериме.

Бахар, которая не знала какой еще придумать повод, чтобы снова увидеть Ягыза Эгемена, «получила» его с утра благодаря своей подопечной.

Памятуя о прежнем успехе ее приёма, Бахар выждала момент, в который Кериме наконец отлепит от них свои глазища и вплотную подошла к мужчине.

Ягыз быстро угадал ее намерение и с неким любопытством наблюдал за стратегией Бахар. Происходящее можно было назвать флиртом — но он не испытывал волнения. Можно было назвать соблазнением, но мужчина не терял самообладания.

Она шагнула ближе. Кривая ухмылка натянула уголок его губ.

Женщина расценила выражения его лица по-своему и тоже улыбаясь, стала вплотную приближаться.

Тогда-то и пришла Хазан…

Ягыз, которого все эти дни неоправданно и несправедливо жгла совесть, наконец получил возможность отстоять свою независимость и свободу. Никаких обетов он никому не давал, а стало быть ни в чем не виноват, ведь у него нет девушки.

При виде Эгемена и сиделки, одаривающих друг друга улыбками, лицо Хазан осунулось. Казалось, девушку смутила их близость.

А Кериме, вернувшись в комнату и застав работницу «грудью вперед» под самым носом ее впечатлительного сына, впервые позволила себе съязвить и высказала Ягызу непонятный намек о своём мраке и его холоде.

Кашне ручной работы мелькнуло в руках Хазан. Надо же! Эгемен не успел толком насладиться впечатлениями, как девушка вылетела в дверь.

В груди что-то ёкнуло. Ощущение необъяснимой тоски закралось в душу. Спонтанное желание догнать толкало в спину.

Эгемен наконец посмотрел на Бахар. Взгляд его источал холод и одновременно такое уничижительное безразличие, что Бахар невольно вжав шею в плечи, отстранилась сама.

— Поедемте, госпожа Кериме, вы ведь собирались на ярмарку — наконец предложил Ягыз.

С тех пор как «мать», появилась в его жизни, Новый год окончательно перестал быть для Ягыза семейным праздником, коим всегда был в период пребывания в Турции. Вечер превратился в вечер поздравительных визитов, а ночь — в ночь уединения. Мелисса своим появлением удачно заполнила эту пустоту. Но теперь не было и ее. Ягыз не тяготился одиночеством. Еще в Америке он разработал для себя еще одну удачную концепцию противопоставляя solitude — уединение loneliness — одиночеству. Первое было синонимом свободы и самодостаточности. Но сейчас его одолела тоска — longing, чувство разорванности и лишения, гнетущее уныние и душевная тревога. А мысли непрерывно были заняты объектом его тоски — девушкой, о которой он ничего не знал. Девушка с сомнительным поведением и чувственной чистотой — Sensual Purity — было единственным, что он смог в ней разгадать.

Интересно, как Хазан Чамкыран встречает Новый год? Будничный вопрос разорвал его философскую цепочку предвосхищая утренний свет сквозь тяжёлые тучи.

Чёрное пальто, чёрное поло и синий пиджак — неотразим. Раннее утро, Эгемен на набережной. Немногочисленные чайки ютятся у самой кромки бульвара. Молодой человек останавливается, угрюмо наблюдает за ними. Ни толики усмешки или пренебрежения. Напротив, все так и должно быть. Так задумано природой…

После ночного снега негде присесть.

Человек в добровольном уединении отмеряет уже который километр… Холодный воздух не приносит искомой свежести мыслям, не приносит обновления. Ягыз теребит влажную челку — в воздухе сыро — мелкий туман словно оседает на лице, волосах, одежде. Потяжелевшая копна волос падает на лоб. Он раздражён. Достаёт мобильник и находит номер своего стилиста, внезапно замечая цифры на часах. Нет. Его элитные мастера в такое время не работают. Бредет дальше, пока не примечает через дорогу простенькую парикмахерскую, в которой уже горит свет. Если избавится от волос, поможет ли это избавиться от мыслей? Хватит носится с капризной длиной.

— Чем могу быть полезен, господин? — пожилой мастер с любопытством разглядывает первого посетителя явно не из простых.

— Мне стрижку. Покороче.

Мастер уверен, что где-то его уже видел, но не решается спросить.

Наметанный глаз и умелая рука быстро определяются с формой стрижки.

Ягыз смотрится в зеркало. Пробор на прежнем месте, у стрижки остается объем, но это за счет короткости волос. Минимум укладочных средств и потраченных усилий откровенно радуют мужчину. Он запускает в волосы ладонь, с лёгкостью скользит в ершистой шевелюре. Настроение явно лучше. Ягыз переплачивает, называя чаевыми сумму, в несколько раз превышающую стоимость услуги парикмахера.

Вернувшись в квартиру, мужчина наконец забывается в запоздалом сне.

Сон долгий и глубокий с трудом отпускал Ягыза из своих тисков. Наконец он осознал, что в квартиру отчаянно стучат. Телефон на беззвучном. На экране пропущенные и… почти вечер. Это он столько дрыхал! Ягыз, полупьяный от сна и хмеля, поплёлся к двери, в которую, едва она открылась, влетел младший брат.

— Это я! — на ходу представился он.

Братья не виделись накануне, когда Ягыз навещал семью в особняке.

— А я думал голодный комар и ты прилетел попить мою кровь, — протянул неудачную шутку Ягыз.

— Оха! Новый стиль? Бодренько. А то ты походил на романтичного героя…

— Розовых сериалов… — кивнул Ягыз. Он уже понял, на что намекает брат. И почему-то улыбнулся. И тут же поморщился. Он не помнил о ней каких-то пять минут. И вот табун неприкаянных мыслей снова влез ему в голову.

— Похмелье? Вижу ночка была бурная!

— О, да, — не без самоиронии выдал Ягыз. — ты просто так?

— Меня заслали родичи проверить жив ли ты. Дежавю, только наоборот. Жамевю — смеётся. — Ты один?

— А с кем еще? — без задней мысли ответил старший вопросом на вопрос, двигаясь к кухне за водой.

Синан пошел следом.

— С Хазан, например. А чё? Символично! Первая ночь нового года с новой девушкой. — Синан испытующе сканировал Ягыза, пока тот морщась пил воду.

Ягыз молчал.

Он выдавил таблетку из блистера и снова налил воды.

— У тебя с ней все? Или еще ничего? Или все бурно? Чего так надрался-то?

Ягыз бросил взгляд на настенные часы.

— А вот прямо сейчас пойду и узнаю. Что у меня с ней, — устало, но твердо произнес Эгемен.

С этой головой пора что-то делать. Ему не помогли ни виски, ни стрижка.