20. Считай, моя душа в твоих руках (1/2)

Вчерашний вечер прошел слишком быстро, слишком много эмоций кружилось вокруг мужчин, и эти волшебные чувства уже были готовы прорвать их головы и совсем-совсем поглотить. И это случилось. Юнги увез Чимина к себе домой.

Он дарил ему ночью жаркие развратные поцелуи, касался чужого тела своими руками, каждым миллиметром кожи улавливая подрагивания, тепло и пульсирование сосудов внутри напряжённого тельца Пака. Юнги влюбился еще больше, чем он мог себе представить. Он был поражён чувствительностью эльфа, его тактильностью и тем, как он красиво выражает свою любовь. Альв полностью отдался этим надёжным хорошим рукам, которые ласкали его, возбуждали, дарили неземное удовольствие.

Они оба наслаждались друг другом, продолжая сладко целоваться, не отрываясь ни на минуту. Они нужны были друг другу. Мин касался чувствительных ушей Чимина, который не мог сдержать своих милых смущенных стонов и счастливых слез. Он разрешал делать с собой все. И Юнги ценил это. Заботился о Чимине.

Он двигался со всей аккуратностью, целовал так, чтобы губы не стирались в кровь, чтобы их можно было касаться в любой другой раз и не делать ему больно. Целовал шею, скулы, грудь, облизывал твёрдые тёмные соски и вдыхал аромат Чимина — аромат волшебного леса, вперемешку с запахом душистого мыла.

Волосы Пака струились по его острым дрожащим плечам, сползали на лоб, прилипали к вспотевшей спине. А Юнги прижимал парня ближе к себе, не останавливаясь, убирая мешающиеся «дорожки» за покрасневшие уши. Они блестели от слюны Юнги, что облизывал их недавно, вслушиваясь в просьбы Чимина, в его сладкий томный голос, которым он доводил Юнги до оргазма.

Чимин испугался этих воспоминаний.

Он подскочил в постели и оглянулся на дремлющего Юнги, лежащего с вытянутой рукой, на которой, по всей видимости, спал Чимин, утыкаясь розовым носом в теплую крепкую грудь мужчины. Он еще не проснулся. Сбегать было ужасной идеей, но Чимину так внезапно стало неуютно и холодно без одежды, что он решил исправить это. Он видел свое отражение в зеркале, висящем на дверце шкафа, и прекрасно понимал, что на его теле ничего не осталось после этой ночи, кроме фантомных поцелуев, касаний зубов и мягкого горячего языка. Дрожь пробивала альва насквозь, когда в его голове проскакивали воспоминания, как его шею вылизывал Мин, как они целовались и как ему было хорошо, пока тот доставлял ему удовольствие, заботился и шептал на ушко слова благодарности за доверие.

Чимин не мог себя понять: он был влюблен, и даже уже не мог найти грань между этим чувством и любовью, потому что был полностью поглощен вторым, и это так пугало, но дарило самые лучшие чувства на свете, и ему не хотелось терять это. Но он вспоминал о своей задаче, о цели, с которой он пришел сюда. И Чимин понимает, что потихоньку отдаляется от того, ради чего пришел. Потому что ему это совсем не нравилось. Его душа пылала, когда он был с Юнги, и его душа трескалась и ныла, пока ему приходилось испытывать на себе трупный холод, слышать чужие голоса и собирать совсем чужие вещи. Он должен перед народом, и ему совсем не хотелось этого чувствовать. Он знал, что матушка его спокойна, ведь все, что ей принадлежало, было с ней. Он не беспокоился за отца, ведь его подчиненные возвращали наследие предков. Но на нем лежал другой большой груз, и он метался между тем, нужно ли бросить все и остаться рядом с человеком, либо же оторваться от него, снова прочувствовать эту ужасную режущую боль и помочь своей семье.

Чимин заплакал. Заплакал от того груза, что лежал у него на сердце. Пока он затягивал ремень на талии, он плакал над тем, что не хочет покидать и оставлять свои чувства. Пока застегивал пуговицы рубашки, плакал над тем, что не может сдержать обещание. А когда ему нужно было собрать волосы и скрыть уши, он начал тосковать из-за того, что не может сказать Юнги о риске их отношений. Они не могут пустить все на самотёк, и они также не могут быть вместе по всем законам. Или могут, но Чимину это точно будет стоить жизни. И Юнги тоже.

Он смотрел на свое отражение в зеркале, и альву становилось худо от своего красного пристыженного лица. От того, кто он такой. Голос Юнги за спиной его напугал, а пальцы перестали слушаться, отчего коса тут же начала расплетаться сама по себе.

— Что с тобой?

— М? — Чимин слегка повернул голову, не слыша Юнги из-за легкого головокружения и отрешенности от мира сего.

— Почему ты одеваешься? Тебе нужно на работу или?.. — тот поднялся с кровати и потихоньку подошел к Чимину, который моментально опустил лицо, утерев ладонью капли слез с носа и подбородка.

— Нет, ничего, все в порядке, понимаешь? — Чимин отвернул голову в другую сторону, когда Юнги подошел к нему и приобнял за плечи, совсем не догадываясь, что произошло так рано утром.

— Не понимаю, — Юнги вытягивает шею, чтобы хоть немного посмотреть на лицо Чимина, но потом пробегается взглядом по шее, где замечает мокрые дорожки, и затем его взгляд падает на зеркало, которое все равно отражает отвернутое лицо юноши. — Ты плачешь? Так, Чимин, повернись-ка ко мне.

Чимин стоит как вкопанный и не двигается, боясь всего, что крутится вокруг него, что может совсем скоро произойти. И испуганно вздыхает, когда Юнги сам поворачивает А-мина, слегка приподнимая голову парня.

— Что с тобой? — тот немного раздражается и хмурит брови, наблюдая за тем, как дрожат ресницы Чимина, и как из его больших грустных глаз выкатываются крупные соленые горошины, блестящие в утреннем свете.

— Юнги, — тот громко всхлипнул, не удержавшись этого порыва, — я такой никчемный!

— Так, подожди, что успело произойти за ночь? Мы же хорошо провели время с тобой и… — тот не успел договорить, как Чимин ударил того в плечо и покачал головой, в намерениях опровергнуть эти мысли.

— Я совсем ничего не могу понять. Ничего не могу тебе рассказать, ни помочь самому себе, и, о Господи Боже… — Чимин вздрогнул, когда мужчина положил свои ладони на его поясницу, притянув ближе в успокаивающие объятия.

— А-мин, — Юнги повернул их в сторону кровати, а потом и вовсе взял Чимина на руки, направляясь вместе с ним на мягкий матрас, устеленный свежим и приятным к телу бельем, — просто расскажи мне о том, что тебя тревожит. Пожалуйста, не мучай себя этими мыслями, хорошо? Ты ведь можешь довериться мне, не так ли?

Тот закивал головой, продолжая шмыгать носом и натягивать горькую улыбку на красные губы. Чимин ощутил под своей спиной нагретую подушку, и это тепло слегка успокоило его, а над ним повис Юнги, продолжая обнимать того одной рукой, прижимая к своему телу. Его глаза были такими сонными, но все еще глубокими и очень красивыми, успокаивающими и дарящими любовь и сопереживание.