18. Я хочу любить (1/2)

Чимин носился по дому как угорелый — настолько ему было страшно, что он не успеет навести порядок до прихода Юнги. Его руки дрожали, пока он писал адрес, а глаза не могли смотреть на имя контакта и на то, что Чимин писал Мину.

В квартире Пака и так было чисто, потому что он особо тут и не бывает, разве что приходит на ночь и на выходные, и то ограничивается своей спальней, где спит и смотрит на ноутбуке разную информацию, читает всякие статьи и лазит на сайтах, чтобы быть более осведомленным об этом мире. Еще он пытается вести свой аккаунт в социальной сети, где выкладывает всякие фотографии. Даже недавно утром специально достал свою привычную одежду и сделал фото, но скоро понял, что ему это не очень нравится, хотя фотографии удалять не стал, надеясь всей душой, что по нему нельзя было сказать, что это совсем не закос.

Но Чимин все равно высматривал каждую комнату на наличие пыли и какого-то мусора. Он волновался из-за того, что у него не были забраны волосы, торчали из-под вьющихся мокрых белых локонов его острые розовые уши. Ему хотелось протереть пол, пыль, подоконники и просто что-нибудь приготовить, заранее согреть чайник, и Чимин просто не понимал, почему паника нашла на него так неожиданно. Но он ничего не успел поделать, как в дверь уже позвонили.

Он выбежал в прихожую, чтобы быстро открыть дверь, даже не посмотрев в глазок. Из головы улетучилось все, даже та предосторожность по поводу его происхождения и огромного риска. Но душа его чувствовала, что за дверьми стоит тот самый безнадежный Юнги Мин.

Он толкнул дверь, отойдя от нее на пару шагов назад, и в прихожую сразу же зашел мужчина, закрывая за собой парадную. Он видит перед собой Чимина, этого хрупкого юношу, в которого до безумия влюблен и за которого невозможно волнуется. За каждый его шаг, за каждое действие, за него самого. Страшно потерять свое сокровище.

Чимин вздохнул и опустил голову, прикрыв рукой глаза, чтобы тот не видел его стыда. Но Юнги думает совсем по-другому. Он наспех скидывает с себя куртку и обувь, и плевать, что она теперь валяется посреди входа, но сейчас это не важно. Чимин не понимает, как оказывается в руках мужчины, который так крепко прижимает к себе, невесомо касается губами макушки, зарываясь носом в густые волосы, подсохшие у корней.

— Тебе не больно? — спрашивает вдруг Юнги, поглаживая юношу по напряжённой спине, пока тот жмется щекой к его крепкой груди, делая частые вздохи.

— Что? — Чимин поднял медленно голову, стыдливо посмотрев на Мина, который так нежно касался его, водил ладонями по пояснице, едва задирая футболку.

— Тебе не больно ушам? — Мин судорожно вздохнул, касаясь кончиками пальцев острых покрасневших ушек, и Чимин явно вздрагивает, пропуская воздух между зубов. И это, скорее, было неловко и до одури приятно, нежели болезненно. Эти движения были самой настоящей лаской, и Чимин таял в руках Мина, пока тот продолжал обводить форму эльфийских ушей.

Чимин поднял свой взгляд на Юнги еще раз, его скулы стали ярко-розовыми, а губы разомкнулись, потому что воздуха в лёгкие поступало ничтожно мало, хотя было совсем не душно, и от старшего исходил уличный холод. Он видел, как тёмные, смоляные глаза мужчины метались по лицу альва — то в глаза он смотрел, то на уши, то на яркий румянец и бархатную структуру его бледной кожи, то на сладкие вишневые губы, которые так и хотелось поцеловать, обласкать и коснуться языком, пробуя эту сладость на вкус. Юнги дрожащей рукой забирает за ухо спавшую на лицо Пака волнистую прядь, вдыхая больше кислорода.

— Знал бы ты, А-мин, как я хотел бы поцеловать тебя, — вздыхает Юнги, пробираясь рукой выше по спине.

Чимин смотрел на того немного испуганно, но его глаза говорили за него многое. Он был безоружен, весь во власти Юнги, и уже совсем не сопротивлялся этой необъяснимой тяге к хёну. Чувство боли и страха за свою жизнь он был готов запихать куда-то совсем далеко, только чтобы иметь возможность насладиться всем вкусом молодой влюблённости, которая как цунами обрушивается на Пака.

Чимин лишь приподнимает свой подбородок, и Юнги уверяет себя, что не видит того, как дёргается кадык юноши, — Будь аккуратным со мной, — и он закрывает на все глаза, разбивая толстую стену между ними.

***</p>

С Юнги было тепло, хорошо. И немного смущающе. Так было всегда — ровно с того момента, когда Мин жил какое-то время у Чимина на веранде после опасного ранения. Но сейчас Чимин не отвергает, а принимает. Разрешает Юнги любить его, ласкать, лелеять, быть рядом.

Чимин без ума от его горячих поцелуев, от слишком интимных взглядов, что заставляли волноваться. Паку нравится, когда тот трогает его за уши, а как приятно, когда он касается их своим юрким языком. Чимин только сильнее влюбляется, когда чужие надёжные руки обнимают его, когда вместо «Чимин» он слышит такое домашнее «А-мин». Юнги стал словно частичкой его семьи — и это поражает эльфа. Так быстро и так внезапно Мин затмил своей персоной всю кричащую пустоту в молодом трепещущем сердце.

Когда у Чимина начались рабочие дни, Юнги стал снова часто навещать эту кофейню, где его мальчик варит самые вкусные напитки. И Чимин смущённо улыбался коллегам, которые то и дело подталкивали того локотком, потому что это казалось забавным. Они точно были рады, так же, как и сам Чимин.