17. Красная бромелия (1/2)
Чимин проклинал все, что мог. Он проклинал никчемных безжалостных людей, которые совершают такие мерзкие поступки. Проклинал эту войну, проклинал тайфун, сносящий все вокруг и ломающий деревья. В его руках был его старый исчезнувший товарищ, и эта темнота мешала Паку хоть что-либо отыскать в эльфе. Хотя бы ощутить, что у него все еще сохранилась душа.
Капли дождя все рушатся и рушатся на землю, на макушку Чимина, на лицо Нормана. Барабанят по ржавому вагону вдали. А ветер завывает, как стая голодных волков, постепенно их окружающих.
Чимину нужно дотерпеть до конца. Ему нужно понять, с чем он столкнулся. Как должна выглядеть духовная связь после всего пережитого? Сердце стучит как бешеное.
***</p>
Чимин сидел здесь очень долго. Тайфун будто остановил время, которое и без того шло очень медленно, мучительно для него. Пак навалился всем телом на бездыханные кости Нормана, от которого исходила непонятная рябь. Чимин чувствовал, что эта была не конечная станция под названием «смерть», а что-то более высшее. И страшно было подумать, что Чимин нашел.
Альв не знал, сколько времени прошло, но дождь постепенно стал утихать. Стало немного светлее. Тучи все еще плыли над их головами, не давая лучам солнца проникнуть полностью, коснуться своим теплом мокрой земли и густой сочной свежей травы, пройтись по миру. Вдали небо чернело снова, будто заранее предупреждая, что счастье Чимина будет не таким уж и долгим.
Норман. Под ним лежало тело эльфа.
Чимин осмотрел мужчину с ног до головы. Пока было время, он убрал всю лишнюю землю с холодного и грязного тела эльфа. Пахло кровью, но Чимин не мог понять, откуда исходил этот сильный запах, пробивающий заложенные ноздри. Его лицо было очень худым, как и тело, и невозможно было сказать, сколько лет лежало тело в земле, не разлагаясь. Тело эльфов не станет разлагаться до тех пор, пока его душу, сферу, не похоронят как надо, проведя обряд успокоения.
Кожа Нормана была белой-белой, с вкраплениями синего, изумрудного. Будто какая-то плесень выедала его изнутри — это был особый пигмент, приостанавливающий разложение трупа. Уши эльфа были на месте, но одно веко глубоко проваливалось там, где должно быть глазное яблоко. Его просто не было. Как и сердца — Чимин распахнул его старые и практически разложившиеся одежды и увидел кровоточащую рану. Дыру в груди. Из нее торчали ребра, какие-то вены и бог пойми что, но Чимин не слышал пульса. Не видел сердца.
Он заметил тусклый свет, проникающий сквозь тонкую, натянутую на кости кожу — это как раз была та самая сфера, содержащая в себе цветок — душу, которая была не упокоена. Наверное, она и послужила самой большой подсказкой, которая привела его сюда. Норман все еще был жив. Без сознания, без кровообращения, с худым, практически исчезнувшим телом, но с душой, все еще мечущейся и желающей сообщить что-то Чимину. Она издавала рябь.
Внутри все снова взволновалось. Чимин снова услышал спокойный бархатный голос своего товарища, который что-то невнятно говорил ему. Чимин увидел чужие воспоминания.
«Мне нужно избавиться от души. Похороните меня, кто-нибудь!»
«Больно находиться в мертвом теле, если бы кто-нибудь мог помочь мне возродиться и привести к новой жизни, я был бы рад. Но сейчас я хочу лишь одного — чтобы меня похоронили.»
«Было не страшно, когда меня поймали и пытали два года, а потом вырезали пару органов и вырвали мне глаз с языком. Страшно лежать в холодной земле и знать, что тебя никто не похоронит.»
«Я хотел бы, чтобы мой голос остался в сети духовного общения. Даже если я умру. Я ведь смогу попасть в нее?»
«Я повторяю ритм каждый раз, снова и снова, и просто хочу, чтобы меня кто-нибудь нашел. Если кто-то найдет меня, пожалуйста, захороните мое тело. Да хоть в этой же самой яме, только, пожалуйста, дайте душе упокоиться, я больше не могу лежать тут и метаться. Я собрал много артефактов, и единственное место, куда мог закинуть все вещи, был тот ржавый вагон. Я еле как запихнул туда сумку и перевернул его. А потом долго бежал, пока меня не поймали. Также в моих кишках есть несколько колец, если у вас есть силы поковыряться в моих органах, то, пожалуйста, сделайте это.»
«Я не чувствую никого рядом с собой, я заточен в своем трупе и в сознании, поэтому могу испускать ритм. Если я смогу хоть на мгновение после своей смерти увидеть своего спасителя от мучений, то обязательно благословлю его. Чтобы его не настигла та же участь. Никто не хочет быть похороненным в земле заживо.»
И, на самом деле, это было больно. Больно смотреть, рыться в чужом животе (чего так сильно не хотел делать Чимин, но настойчивый голос умолял его, поэтому, закрыв глаза, он вывернул весь кишечник и достал все восемь колец, которые там были), хоронить, скудно и бедно совершать обряд и наблюдать за хрупкой сферой, которая еле выползла из тела мужчины, а потом аккуратно опустилась на грязные ладони Чимина. Он видел, как по оболочке пошла трещинка, а потом они лопнула, выпуская из себя золотую пыль, которая стремительно погналась к хмурым облакам. Цветок красной бромелии расправил свои лепестки в руках Чимина.
Теперь ему стоит хорошо прибрать место могилки и сравнять землю. А потом двинуться к тому вагончику и осмотреть там все. Вдруг что-то все еще осталось.
home</p>