6. (1/1)

— Боже, это слишком палевно, я никогда никого не пускаю в ванную, когда моюсь! — прохныкала Вита, на что Рина лишь закатила глаза и провернула задвижку на двери, делая шаг вглубь помещения и не обращая внимания на слабо отталкивающие руки на своих плечах.

— Ничего. Я твоя подруга, ты можешь сделать для меня исключение.

Места катастрофически не хватало. В ванной было жарко и влажно, вокруг пахло цитрусовым гелем для душа, а на зеркале остались капли конденсата. Рина сделала ещё шаг вперёд, обхватывая лицо своей девушки ладонями и напористо целуя эти капризно надутые губы, с которых готовы были сорваться новые возражения. Вита мгновенно ответила на прикосновение, потянувшись навстречу, закинув руки ей на плечи и тяжело вздыхая в поцелуй. В конце концов, у них весь день не было возможности побыть друг с другом наедине.

С утра пораньше они вместе вызвались помогать маме Виты закрывать томатную пасту, но если Рина рассчитывала на несколько часов ненапряжного труда на благо общественности и поддержания хорошего имиджа, то теперь её тело, потное и обессиленное, поскрипывало и тряслось, словно у старухи, после целого дня работы в поте лица. Оказалось, что все помидоры — а это, между прочим, четыре огромных ящика — нужно было сначала помыть, потом слегка надрезать крестиком, на пару секунд кинуть в кипяток, затем поскорее достать, снять шкурку, нарезать, измельчить блендером, прокипятить банки и только потом можно было влить готовую томатную пасту и закрыть банки крышкой… За эти непосильные труды их маленькому домохозяйству полагалось всего семь банок из почти полусотни на весь следующий год, когда они опять, собравшись все вместе, приготовят новой пасты для всей семьи…

Одно лишь воспоминание о недавней каторге и ещё предстоящих мучениях вызвали у Рины тяжкий стон, причину которого Вита мгновенно разгадала, но вместо того, чтобы пожалеть свою непривычную к физическому труду девушку, она лишь ехидно, но как-то по-доброму захихикала и сжала Рину в объятиях. На это та начала брыкаться, причитая, что «и без тебя жарко, боже, отстань», и поскорее поспешила избавиться от одежды.

Душевая кабинка была маленькая, а стены ванной тонкие, и, беспрерывно целуясь под теплыми струями душа и даря друг другу мягкие прикосновения, они старались не очень шуметь.

— Ви, мы уже три дня здесь, когда? — требовательно, но шёпотом в самое ухо спросила Рина, обнимая ладонями талию Виты. Она знала, что той не нравится эта тема, но в этот раз решила настаивать на своём до победного конца.

— Давай в самый последний день, а? — робко закусила губу она, старательно отводя взгляд. — Тогда не надо будет видеть последствия признания, и они не будут на нас всё время странно коситься… И потом, надо выбрать время, когда Вася не будет крутиться под ногами… ей такое ещё рано знать.

Рина фыркнула и обречённо покачала головой, выдыхая со смехом:

— Невыносимое создание, — за что заслужено получила тычок в бок.

***

— А что это вы там вдвоём делали, а?

На них, посвежевших и впервые за день довольных жизнью, смотрели подозрительно прищуренные детские глаза. Хотя Вася, конечно, утверждала, что она давно не ребёнок, ведь ей уже скоро тринадцать. Однако за последние несколько дней её шаловливые (но вовсе не детские, нет, что вы) выходки высосали из Рины всю душу, вызывая желание тихо придушить эту доставучую девочку, не оставлявшую их в покое. Спасало ту только то, что она внешне была очень похожа на свою старшую сестру — за это её можно было потерпеть. Вспомнив недавнее заявление Виты про хрупкую детскую психику, Рина тихо фыркнула: с этим дьяволёнком нужно беспокоиться скорее о своём душевном порядке.

— Отстань, липучка, — смутилась Вита, стремглав устремившись в свою комнату, которую она «скрепя сердце» согласилась разделить на эти каникулы с подругой.

До дверей её проводил наглый любопытный взгляд.