26 (2/2)
***</p>
Дверь кабинета Д’Аккуза открылась перед Гильгамешем, Эддисон, человек из охраны Бьянконэ, пропустил его внутрь, тихо известив о том, что секретарь Син отправился в поместье Бореалис за сыном прокурора. Легко кивнув, Гильгамеш прошёл вглубь, на звук ударов. Бьянконэ, с забинтованными по-боксерски руками, уверенно наносил удары по груше.
Адвокат позволил себе рассмотреть главу корпорации в действии: хорошо поставленный middle kick правой ногой в середину корпуса противника, а затем контрольный удар high kick прямо в голову.
Д’Аккуза резко развернулся, все еще находясь в боевой стойке и, заметив Гильгамеша, махнул ему головой в сторону кресла, подхватил полотенце и стер пот лица.
— Хорошая работа, Гильгамеш, — Бьянконэ улыбнулся самими уголками губ, присаживаясь напротив и разматывая бинты с кистей.
— Вот постановление суда, — адвокат стал выкладывать перед Бьянконэ один документ за другим. — Свидетельство о заключении брака, свидетельство об усыновлении Дихара Апории, заключение о полной опеке над несовершеннолетним Дихаром Апорией на имя Тайсуна Апории, запрет на встречи с ребенком для семьи Бореалис и копии поданных исков.
Глава корпорации как раз закончил разматывать бинты и притянул к себе бумаги, быстро пробегая содержимое глазами. «То, что нужно». Едва заметное удовлетворение тронуло всегда каменное выражение лица Бьянконэ.
— Чем ещё могу быть полезен?
— Пока все, — альфа сложил документы вместе, поднимая глаза на адвоката. — Можешь быть свободен.
После того, как за Гильгамешем закрылась дверь кабинета, Д’Аккуза набрал на телефоне номер секретаря.
— Докладывай, — четко.
— Ребенок напуган, не понимает, что происходит, требует отца. С ним случилась истерика, но мы уже практически справились с ситуацией. Бореалис устроили совершенно безобразную сцену «прощания», уродливую и гротескную. Мы на полпути к особняку, Эддисон мне отчитался, что в доме к приезду ребёнка все готово. Щенок золотистого ретривера также на месте с кинологом, ожидают вашего приезда, — Энлиль замолчал. Ему явно хотелось что-то добавить ещё, но он не решался. Спустя тягучую паузу он все-таки продолжил, понизив голос до шепота: — Бьянконэ, для чего вы все это делаете? И этот ребёнок… Вы же…- он запнулся, — вам же…- тактично подобрать слова не получалось.
— Энлиль, неужели эмпатия такая великая вещь?
— …
Д’Аккуза хмыкнул.
— В этом мире все построено на причинно-следственных связях. Я хочу Тайсуна Апорию, он хочет своего ребёнка. Вот тебе и причина, и следствие.
— Но вы создаете «семью», Бьянконэ. «Семью», понимаете? Вы берете на себя ответственность за человека и его ребёнка, которого, возможно, даже не любите. Мало того, вы даже не спросили прокурора согласен ли он, — почти шепотом.
— Не люблю? Кто знает… — усмешка. — Разве одного моего желания недостаточно?
Энлиль не ответил, это был риторический вопрос, и лишь поудобнее перехватил тонкий узкий пластик телефона, незаметно скосив взгляд на притихшего ребенка с белым тигром в руках.
— Я буду дома через пятнадцать минут. Встречу вас, как и подобает заботливому папочке, — закончил Бьянконэ.
Отключившись, он задумчиво посмотрел на телефон. Следовало сделать ещё один звонок.
— Добрый вечер, отец, — ровным тоном произнес альфа, когда гудки прервались. — Можете поздравить меня: я заключил брак с одним человеком. Теперь у вас есть ещё и внук.
— ….
— Дихар Апория-Д’Аккуза. Заходите, когда будете готовы познакомиться.
Бьянконэ сбросил вызов после утвердительного ответа отца. Никаких дополнительных вопросов не последовало, как и нравоучений. Лишь сухое и сдержанное «Поздравляем» и «Спасибо».