18 (2/2)
PCL-R тест не давал покоя. Законники копали под Лайтмана и даже провели с ним встречу в камере свиданий, в тюрьме. Безрезультатно. Он просматривал запись несколько раз, этот мужчина точно что-то знал, но каждый раз, поднимая взгляд к объективу камеры, насмешливо смотрел прямо в глаза ему, Апории, будто зная, что он точно там, увидит его.
Каким-то чудом Стен сумел раскопать информацию о внебрачном ребенке Лайтмана. Немного, но кое-что.
Омега, имя которого не сохранилось, лишь сценический псевдоним «Бабочка», был стриптизером в одном из салонов для развлечений без особых ограничений. Этот салон все еще активно открывает свои двери всем желающим, охотно закупая товар на черном рынке, и модифицированные образцы выставляя клиентам на потеху. «Гоэтия» — мир, где любая ваша сексуальная фантазия обретет плоть и форму.
В «Гоэтии» не хранились имена тех, кого покупали и перепродавали, лишь сценические псевдонимы. Известно, что омегу купили у компрачикосов Фобоса, когда мальчику было десять лет. Его делали под заказ заведения, а затем доработали непосредственно в «Гоэтии». Стен даже сумел раздобыть единственный снимок этого омеги с официальной афиши салона тридцатипятилетней давности.
Мальчику было пятнадцать. Длинные черные волосы практически до пят заплетены в две косы, большие раскосые глаза смещены от носовой перегородки на два сантиметра каждый, спиленные маленькие зубки не более четырех миллиметров высотой, удлиненный раздваивающийся до середины язык, отсутствие голосовых связок как таковых, пальцы на руках имели лишь по две фаланги, член и мошонка купированы, мочеиспускательная система переделана и представляла собой лишь небольшое отверстие трех миллиметров величиной, практически выведенное в промежность, гладкий, лишенный волос лобок и увеличенные молочные железы с сосками, как у козы.
Занимательный образ пришелся по вкусу Лайтману. Альфа регулярно покупал крутящегося на шесте омегу для личного пользования, в итоге тот понес, ведь репродуктивная функция в их мире старательно сохранялась. Проблемы демографии и все такое…
Омега умер при родах, что для подобных игрушек, которых и за людей-то не считали, не было чем-то удивительным. Ребенка Серхио Лайтман забрал, но дальше ниточка обрывается. «Ти Лайтман» — все, что было известно. Ни точной даты рождения, ни информации о гендере, ни снимков, ни даже представления о том, жив этот мальчик, ставший мужчиной, или нет. С группировкой Тэнгу нет смысла даже начинать беседу, у них прикормленные отделения законников есть и даже шашни с «I.D. Zen».
Пока неясно, насколько тесно они между собой связаны, но прокурор Апория до сих пор помнил откупные, что ему тактично преподнесли через день после убийства Дайки. Тогда Апория сорвался и присланному адвокату буквально затолкал пластиковую карту в глотку, выбив парочку зубов. Судебный иск за нападение не подавали, инцидент замяли, возможно, не без участия Бьянконэ. Тайсун не знал, да и ему было откровенно плевать на это. Омерзительным был сам факт подобных «извинений», как выразилась сторона корпорации.
«Ти Лайтман», «Бьянконэ Д’Аккуза» и еще несколько невыразительных имен были наиболее близки к тому, чтоб оказаться вовлеченными в дело «Голема». Но что, если… Если это фарс? Если Тайсун притягивает факты за уши, а на самом деле выраженная психопатия этих личностей не имеет к преступлениям никакого отношения? Вдруг это все не связано? За ложное обвинение его распнут живьем на шпиле здания законников… «Вот же ж, блядь…»
Альфа снова нервно подкурил, вздрогнув от очередного звонка. Адвокат Кан.
— Прокурор Апория, день добрый. Я слышал, в ваш дом вломились посреди ночи. Я получил уведомление от адвоката Сальваторе. Они подали дополнительное прошение судье. Вас хотят полностью лишить родительских прав, — пауза. Адвокат замолчал, понимая какой эффект это сообщение произвело на альфу.
Тайсун сжал пальцами виски, прикрыв глаза. Сигарета медленно тлела. Разве могло быть ещё хуже? Захотелось выпить. Срочно. Иначе его терпение раскрошится сухой бетонной стеной и всю печальную реальность накроет серой пылью. Злость подкатывала к горлу, облизывая язык, стремясь разжать до хруста стиснутые зубы, чтоб пролиться на отвернувшийся от него мир.
— Они выставили претензию об угрозе для жизни ребёнка. Я запросил отсрочки слушания, и мы её точно получим, но в сложившейся ситуации судья будет не на вашей стороне, господин прокурор. Факты — вещь упрямая. Я работаю над ситуацией, но…
Дальше можно было не продолжать. Тайсун Апория прекрасно понимал о каком «но» идёт речь. «Но»! Этот треклятый союз… порядком отравил ему жизнь!
— Я понял. Спасибо, — Тайсун сбросил, больше не всилавсилах слушать речь адвоката. Сам же Кан не перезвонил, правильно оценив ситуацию.
Апория положил телефон на стол, справившись с порывом швырнуть его в стену, тело, переполненное кипящей энергией, едва ли не трещало подобно башне Тесла. Лицо искривила гримаса злости, он закричал так сильно, как мог, выпуская звенящую ауру феромона. Волна ударила по безликим стенам, разбиваясь, разлетаясь безобразными осколками в стороны. Альфа шарахнул кулаком по столу, его изуродованное животной сущностью лицо пугало, растормошив застоявшуюся в чужом доме тишину.
— Будь оно все проклято, — рычал мужчина, разглядывая уродливый сломанный стол под собственным кулаком. Он сжал ладонями виски, казалось голова наконец разорвется, освободив его. Волнение, тревога, страх… затапливали, раздирали. Узкий вытянутый звериный зрачок сфокусировался на обломках, гипервентиляция. Он так давно не терял контроль… Так давно… Но вот сейчас очередной трос, соединяющий подвесной мост порвался, словно его нервы. Мост качнуло, а вместе с ним и весь мир Апории. Алкоголь… Ему нужно выпить или он за себя не отвечает.
Тайсун поднялся и выудил из бара первую попавшуюся бутылку. Там было около половины, и он, выдернув зубами корковую пробку, отпил прямо из горлышка. Скривился, алкоголь обжег внутренности, но было мало, надо больше, чтобы заглушить ярость. Он допил остатки, отшвырнул пустую тару и тут же взял следующую бутылку.
Где-то через час Апория уже совершенно не стоял на ногах, а стены помогали удерживать тело вертикально. Под ногами валялось три пустых бутылки, что множились в помутневшем взгляде.
— Я так больше не могу… Уповать на окружающую слепоту… делать вид, что ты тут… — бормотал Тайсун, прикрыв глаза, из которых текли слезы. Он опустился на пол, стукнулся затылком о бетонную стену, облокачиваясь. — Я так больше не могу, Дайки. Не могу…
Забудется… Непременно все забудется, буря утихнет и наступит штиль. Волны прибоя перестанут облизывать гладкие камни, вода из мутной станет прозрачной, ил опустится на дно, а водоросли перестанут цепляться за его ноги… Но когда?
— Я немного научился жить без тебя, Дайки…- обреченная виноватая улыбка. — Но как я смогу жить без Дихара? Когда я смогу…?
Тайсун считал, что он не имеет права забывать, отпускать. Предавать… Чувства, которыми жил и дышал, омегу, в котором растворился без остатка. Он цеплялся за чувства к покойнику, как Земля за лунный свет, страшась однажды проснуться в темноте. С каждым днем он ощущал, что памяти становится меньше, что Бьянконэ вытесняет остатки, которыми так дорожит Тайсун, своей холодной и безжалостной дланью. Памяти становится меньше… медленно погружая его стопами во тьму, в то время как голова еще тянулась к свету.
— Я так больше не могу…
Поднявшись, покачнувшись, припав к стене плечом, Тайсун провел рукой по мокрой щеке. Вздохнув, он поплелся отлить, споткнувшись на выходе из туалета, упал, достав плитку подбородком. Клин, что пронзил сознание, закоротив нервные окончания, наконец медленно извлекался подобно занозе.
Он неуклюже плюхнулся на кровать, ввалившись в спальню, зацепил лэптоп, глупо улыбнулся, хихикнув, прикрыл глаза, чувствуя, как звон в ушах затухает. Развернувшись на бок, он стукнулся об угол компьютера, недовольно приоткрыв один глаз. На экране мелькали черно-белые картинки. Тайсун развернулся на живот, тупо уставился в экран.
— О, порнуха, — промямлил Апория, всматриваясь.
Что-то смутно знакомое было в обстановке комнаты, в спине перед глазами. Тайсун протер пьяные глаза, татуировка… Дерево. Апория сел, взял в руки ноутбук и несколько раз недоверчиво моргнул. Ему кажется… «Черт подери…», у него алкогольный угар. Если бы… В экране мелькнуло его лицо и длинная коса мужчины упала с плеч на спину, практически касаясь поясницы. Мужчина сверху активно двигался между разведенных ног Тайсуна. Температура в комнате резко упала, мороз пополз по разгоряченной алкоголем коже. Он вздрогнул, словно от холода. Глаза недоуменно округлились.
— Что это, блядь, такое…
Апория повернулся на звук и единственное, что попало на глаза — это летящая в лицо стеклянная бутылка.
***</p>
Входная дверь открылась и отползла в сторону, скрываясь в стене. В нос ударил отчетливый запах спиртного, и губы Тилля дрогнули в довольной улыбке. На кухне Тайсун не обнаружился, но три приговоренные бутылки были неоспоримым аргументом недееспособности последнего. Взгляд профессионально сканировал пространство, Люфте подхватил пустую бутылку и натянул на лицо свою понимающе-беззаботную улыбку, проходя вглубь квартиры. Спальня. Тайсун и его неыключенный впопыхах ноутбук.
Тилль не нуждался в деталях, точно зная, что перед глазами его гостя. Важным вопросом оставалось лишь то, настолько сильно пьян Тайсун, чтобы узнать себя в главной роли. Апория вздрогнул. Мозг Люфте пронзило мыслью: узнал.
— Что это, блядь, такое… — шепот.
Лицо Люфте накрыло тенью, взгляд сверкнул в сумраке и в следующую минуту массивная бутылка донышком врезалась в висок мужчины. Тайсун рухнул на кровать как подкошенный. Из рассеченного виска кровь красным ручьем потекла на постель.