7 (1/2)

7

Автомобиль главы корпорации «I.D.Zen» бесшумно двигался по автомагистрали освещенного огнями города в направлении резиденции того места в котором он вырос, но которое домом не считал. В руках он держал папки со всей собранной информацией на интересующих его граждан Идзина и внимательно ознакамливался с ее содержимым. Одно он понял: Кольт безобиден, Тайсуна Апорию с ним связывается исключительно давняя дружба, а вот гастрономический интерес в глазах Люфте альфе не понравился, хотя по безразличному лицу главы этого было не заметить. Бьянконэ удобнее откинулся на сидение и даже немного расставил ноги, вспоминая, как Тайсун брал у него в рот.

Он прикрыл глаза, мысленно возвращаясь к ощущениям того вечера: у прокурора был отличный рот, небольшой, с правильной формы чётко очерченными губами, жёсткие медные волосы и лёгкая щетина, что соприкасалась с его бедрами, и глаза… у него были потрясающие синие глаза, наполненные в определённые моменты влагой. Синие, как мечты, как полуденное небо. Настолько синие, что даже море почернело от зависти.

Бьянконэ выдохнул, раскинув руки в стороны и откинув голову назад. У него не было недостатка в сексе и в желающих погреть его постель, вот только обещанного удовольствия это ему не приносило. Партнёры были пресными, сухими, как песок, даже если смотрели на него с обожанием, даже когда позволяли переходить границы, все равно скрипели на зубах. Этого было недостаточно. Недостаточно, чтоб заставить его желать. Он видел их всех насквозь. Ложь, лоббирование, убеждение. Жеманность, наигранность, лизоблюдство. Все это было очевидно до тошноты. Прокурор Апория был другой: ему ничего не надо было от него, он его не хотел. Бьянконэ хмыкнул, вспомнилась их первая встреча в комнате допросов, вылепленной из черных зеркал, и этот режущий глаз контраст на фоне прокурора Ремингтона.

Прокурор Ремингтон был цепким бетой пятидесяти двух лет и довольно умело вёл дела, понимая, где и как надо прогнуться, чтобы получить выгоду для себя лично, будь то связи, развлечения, наркотики или кредиты. Человек в современном мире при желании может найти все, чего бы ваша больная фантазия ни пожелала. Извращений и пагубных привычек на самом деле больше, чем кажется, просто кто-то их скрывает хорошо, а кто-то плохо.

Ремингтон любил экзотические товары, а точнее, омег. Под экзотикой подразумевались увечья: отсутствие ног или рук, зрения, слуха, члена, зашитые рты, искусственно вытянутые шеи или конечности и прочее, прочее, прочее, все, что только мог предложить черный рынок, удовлетворяя безумные, иногда даже абсурдные желания. Он любил их использовать по-разному: кого-то дольше, кого-то разово, но финал в любом случае был один — смерть. И часто останки помещались в небольшие коробочки. Все законно, все легально. Скот покупать не запрещено, так же как и распоряжаться собственностью по своему желанию. Ремингтон любил употреблять в пищу приготовленное на углях мясо, но ведь иногда нет смысла убивать скотину ради тарелки жаркого.

Тем не менее, человек с такими пристрастиями довольно неплохо отвечал за порядок в городе и даже имел трех постоянных любовников. Вот только слащавый взгляд и лёгкий тремор в руках этого беты вызвали у Бьянконэ Д’Аккуза отвращение.

Мысленно скривившись, он отогнал желание оторвать голову этому человеку прямо сейчас и перевёл свой взгляд на второго мужчину в комнате допроса. Разница была очевидной: Ремингтон старательно вылизывал зад Бьянконэ, и не сказать, что альфе это нравилось, а Апория смотрел на него холодно, каждой мимической морщинкой выкрикивая ему в лицо «ублюдок». Это было забавно. Честный прокурор, принципиальный, с прямым открытым взглядом героя, которые, к сожалению, были не нужны этому миру. Они выделялись, не вписывались, города современности изрыгали таких, затягивали в клоаки, уничтожали. Он был как заточенный карандаш среди ластиков.

Бьянконэ впервые захотел взять в руки камеру и направить её на живой объект. С той самой минуты, как впервые столкнулся с мужчиной у входа в ресторан, Апория случайно задел его плечом, выходя из помещения со своим омегой. Улыбающийся, синими глазами зажигающий потускневший мир, яркий и искренний, большой рукой накрывающий ладошку омеги. Это было за девять дней до катастрофы, что открыла Тайсуна с другой стороны. Только вот фотоаппарата под рукой в ту минуту не оказалось. Зато любопытство ловко набросало план действий белым карандашом на черной бумаге.

После того, как медиа захлебнулись новостью о гибели наследника фармацевтической корпорации Бореалис и по совместительству супруга самого одиозного прокурора Идзина, Д’Аккуза попросил Энлиля собрать подробное досье на прокурора Апорию. Всю доступную информацию, включая детство, дела и фотографии. Много фотографий. Один, с омегой, с семьей, в суде, в костюме, улыбающийся, серьезный, подавленный, пьяный, разбитый, на кладбище, в слезах… Бьянконэ считал, что стоит ему удовлетворить интерес, и желание обладать Апорией пройдет, стихнет, как раздражающая музыка, что зудела внутри. Он смотрел на снимки, и ему нравилось то, что он на них видел: вызов во взгляде, сдерживаемую ненависть, презрение. Д’Аккуза облизнулся — это было сладко — не приторно, а в самый раз.

Он так и не смог сделать ни единого снимка прокурора самостоятельно. Занятость вносила корректировки в рабочий график, вынуждая довольствоваться малым. Это поправимо, особенно сейчас, когда Тайсун находится на расстоянии вытянутой руки. Интересно, а его кожа на вкус такая же сладкая, как и взгляд? От Ремингтона избавиться было не сложно, а «уговорить» главу отдела расследований Ти Ана назначить обвинителем Апорию еще проще. И вот с того момента игра началась.

Альфа чувствовал себя необычно, наверное, даже взволнованно, ведь что-то неопределенное и колючее, словно терновый куст, оцарапывало его внутренности — не больно, щекотно. Член дернулся в штанах, Бьянконэ, не открывая глаз, повел головой влево, словно следуя велениям пениса. Он раньше не проявлял инициативу в сексе, как-то не затрагивало его настолько сильно трение тела о тело, даже течные омеги не замыкали никакие контакты в его голове. Потому что все дело было именно в голове.

— Бьянконэ Д’Аккуза, альфа двадцати шести лет, обвиняется в…бла-бла-бла… — прокурор захлопнул толстую папку, накрыв ее ладонью, и взглянул на подозреваемого. — Я не буду зачитывать весь список, уверен, вы его уже слышали не раз.

— Да, и я все отрицал.

— Против вас есть улики, и некоторые из них неопровержимые, — Бьянконэ хмыкнул.

— «Некоторые из них…» — небрежная улыбка.