0 (1/1)

0

Идзин — город, дрейфующий на куске тектонической плиты, что оторвалась подобно тромбу вследствие губительных действий погибшей цивилизации, которой больше и нет на поверхности покореженного шара, именуемого «Землей». Маленькая планета была покусана и изъедена чёрной тьмой человеческой сути. Сейчас она была подобна огрызку, оставшемуся от наливного ароматного яблока.

Идзин был одним из немногочисленных городов, что, подобно библейскому ковчегу, собрал грешные потерянные души, дабы приютить их, укрыть от разгуливающей по земле скверны. Только вот благих намерений у новых городов не было и в помине. Они взращивали чудовищ в недрах своих, коими и полнились бездушные улицы размалеванных городов.

Чудовища… Двуногие, думающие, осознающие… Они носили дорогие костюмы и использовали столовые приборы в соответствии с правилами этикета, прекрасно сервировали стол, за которым распивали лизоблюдство подобно многолетнему ароматному коньяку, закусывая приторными улыбками. Они знали слова «приличие» и «вероисповедание». Только вот эти понятия давно изжили себя, изничтожили, сама их суть была видоизменена.

Религия Идзина исповедовала лоббирование. Лоббирование собственных желаний и собственных целей. Ключевое слово этой парадигмы — «собственный». Уникальный, неповторимый… Чушь. Как бы прискорбно ни звучало, но человечество обладает весьма скудной фантазией, довольствуясь клишированными, разрекламированными желаниями.

Современный мир давно скатился в пропасть, глубиной достигающей самого ядра. Такого же затухающего, как и правда, преданная огню ложью.

Человеческий вид расширил границы своей мысли настолько, насколько взгляд мог заглянуть за горизонт. Вместо того, чтоб стремиться к высоким материям, Идзин создавал свои. Мораль подогнали под новые правила, нормы и устои заливали в свежий фундамент. Закон переписывался быстрее, чем вступал в силу, а трактовался с поправками и сносками. Идзин, изменчивый ублюдок современности, отстраивал свое величие на лжи, хотя нет, не так: на искажении фактов, лоббировании.

Идзин — город перемен. Город будущего с футуристических гравюр прошлого мира, стал реальностью. Плавные, словно волны, обтекаемые линии зданий, соединенные в вычурные конструкции, совершенно отличительные от высоток Минакса, картонных иллюзий Фобоса или хрустальных острых шпилей Барбадоса, были уникальным творением инженерной мысли. Ушла грубая геометрия камня, оставив лишь мягкость окружностей и скошенность углов. Здания, похожие на капли, на сферы с отверстиями, напоминающие кольца, ассиметричные широкие узоры обтекаемых боков были привлекательными с/или без использования стекла.

Идзин был показушником, павлином, кичащимся своим ярким роскошным оперением, но внутри — безобразным, гнилым, недобрым. Равенство полов? Относительно. Равенство возможностей? Не смешите меня. Правила устанавливает победитель.

Это новый мир, в котором лет этак шестьсот назад очнулось человечество. Ничего не изменилось — та же грязь, та же словесная эквилибристика, та же недосказанная и деформированная правда. Обертка давно изъедена радиоактивным фоном до желтого пепла, беспардонно оголив покатые плечи разукрашенной, пресной на вкус проститутки. Ничего не изменилось… Просто обёртка у конфетки стала ярче, лишь подчеркивая всю пустоту искусственной пластмассовой безвкусной начинки.

Самое страшное время — это время перемен. Хотя кто-то вам скажет — «Будущее уже произошло». Добро пожаловать в будущее, господа.