Стань диким! (2/2)

— Что-то я не помню, чтобы внизу был склад взрывчатки, — Осаму поставил ружьё прикладом на пол; Акутагава в содрогающихся стенах чувствовал себя не по себе. — Кто-то явно выбрал шкатулку с кузнечиком.

— Какой, к чёрту, кузнечик?

— Ц-ц-ц, классики не знать…

Договорить Дазай не успел. Мори, подойдя поближе и глядя то наверх, то вниз, шикнул, чтобы мальчишки замолкли, и прислушался к чему-то. Стены встряхнуло ещё разок; Огай нервно сглотнул, нахмурившись, и быстрыми шагами тут же направился к тяжёлой железной двери, ведущей из тренировочного зала вон в коридоры, одним жестом руки приказывая сыновьям оставаться на месте. Дверь хлопнула, закрывшись, и совсем скоро растворились в глухом шуме его шаги; Дазай и Акутагава молча переглянулись между собой, глянув вслед отцу и тут же следуя прямо за ним. Коридор серый, холодный, но стены гладкие, освещение белое и ровное, нога об ногу не запнёшься. Лестничный проём в его конце вёл в обе стороны: наверх — в офисы основного здания, вниз… А что внизу? Тренировочный зал номер три? Гулкие удары раздавались именно оттуда, и оба остановились в дверном проёме у ступеней, с опаской глядя вниз. Удивительно, но они даже не сразу заметили Атсуши, сидящего на ступенях сверху и напуганного внезапной встряской фундамента точно так же, как и они. Он неловко помахал им рукой, приблизившись, спустившись из своего зала и, видимо, точно так же, как Мори-младшие, проводив своего отца, и теперь уже три пары глаз смотрели вниз, раздумывая, стоит ли им спускаться или-

Да что за вопросы? Конечно стоит.

Накаджима не до конца был уверен в правильности решения, но Осаму бодро побежал вниз первым, закинув винтовку на плечо, а Акутагава, выпустив из толстовки на спине чёрные драконьи лапы, последовал со скептичным взглядом за ним, не касаясь ногами земли. Ну уж нет, одному совсем жутко! Атсуши поспешил следом, проронив заикающееся «П-подождите меня!», и, когда он едва не столкнулся со спинами товарищей, перед ними предстал точно такой же коридор, ведущий в точно такую же железную и тяжёлую дверь. Не отличалось ровным счётом ничего, вот только шум ударов раздавался ещё громче, словно тот, кто его издаёт, прямо там, за стеной…

Никто и глазом моргнуть не успел, как с гулкой коррозией с петель слетела эта самая дверь, словно ничего не весила, и стремительно полетела прямо в мальчишек, благо что все трое успели среагировать и ровно распределились по двум стенам и по потолку, с ужасом глядя в образовавшийся проход — за ним вихрем летали обломки стен и колонн, врезаясь во все поверхности, и никого не было видно.

— Я не специалист, — Акутагава, свесившись сверху и держась когтями Расёмона за верх, откашлялся в кулак, — но это выглядит как что-то, что не должно происходить.

— И это что-то мне не особо нравится, — у Накаджимы голос дрогнул, стоило взглянуть на впечатавшуюся в противоположную стену отлетевшую дверь — чёрт возьми, даже его отец при ударе в неё просто её погнёт! — Может, ещё не поздно…

— Нужно проверить, — вердикт Дазая был так же быстр, как и то, как он сорвался с места и побежал прямо к образовавшемуся дверному проходу без двери. Атсуши, глядя Осаму в спину, только больше вздыбился, Рюноскэ же закатил глаза, спускаясь с потолка на ноги.

— У меня даже нет вопросов о том, кто из нас быстрее откинется от какой-нибудь нелепой херни в жизни, — Акутагава уходит вперёд, и Атсуши в оцепенении спустя секунд обвивает Расёмон, утягивая за собой даже через выпущенные в стену коридора когти.

Все трое остановились лишь тогда, когда ветер задул в лицо так, что невозможно держать открытыми глаза. Смотрел вверх только Осаму, замерший и прикрывающий глаза ладонью: тренировочный зал, наполовину разнесённый в клочья, был объят алым свечением, исходящим от… А эта летящая в них чёрная сфера не выглядит желающей поздороваться. У троицы хватило мозгов броситься врассыпную снова, скрываясь за остатками укрытий и не дожидаясь, пока чернота достигнет их местоположения и оставит в полу дыру; Дазай даже присвистнул.

— Я же сказал оставаться на месте! — злой окрик раздался сквозь шум, и все трое мгновенно повернули на него головы. Атсуши как-то сразу сник, виновато щурясь, Акутагава отвёл взгляд в сторону, Дазай даже не подумал смотреть на голос. — Бегите отсюда живо!

Разгневанным Огай бывает крайне редко, но сейчас его голос звучал именно так, будто вечером кое-кому достанется по самое отключение вай-фая. Он стоял ближе к середине зала, и у его ног на локтях лежал перепуганный Рандо-сан без своей шляпы, с ужасом глядящий вверх, и Акутагава машинально глянул бы на то, куда смотрел отец Тюи, но мимо всех троих пролетело что-то большое и белое, впечатавшись в стену и съехав на пол аккурат подле Атсуши.

— Папа? — у Накаджимы от неожиданности голос сел, пока Шибусава, отброшенный чьим-то ударом, растёр чешуйчатой лапой ушибленный затылок, и в глаза сразу даже не бросилось то, что его рог был наполовину отломан. Рог дракона! — Пап!

— И что ты здесь… — Тацухико встряхнул головой, но, как только его взгляд упал и на двух других детей, он нахмурился ещё больше. — Что вы здесь все делаете, молодые люди? Вам же сказали оставаться на месте.

— Что случилось, Шибусава-сан? — Дазай повернулся к полуразрушенному укрытию спиной. — И… где Тюя-кун?

За их спинами что-то снова взорвалось, и одна из колонн рядом с ними начала крениться. У Тацухико была всего секунда, чтобы кинуться вперёд и накрыть собой Мори-младших — Атсуши отскочил в сторону, а обломок рушащейся колонны переломился надвое о спинные шипы сквозь белую одежду. Мальчишки лежали на полу, зажмурившись, Дазай только крепче сжал руками свою винтовку, и сквозь каменную пыль, постепенно развеивающуюся ветром, алое свечение у раздробленного потолка охватывало маленькую человеческую фигуру, зависшую в воздухе и сгорбленную, словно в человеке сейчас преобладало далеко не человеческое — звериное.

Рэмбо просто не мог ожидать, что в какой-то момент пол под ним содрогнётся, а крепкая защита золотого куба разлетится на осколки, как хрупкий хрусталь, от самого настоящего взрыва. Внезапная волна, отшвырнув, повалила наземь, ударяясь в стены и сотрясая всё здание, на мгновение погружая в невесомость и лопая все лампы. Тюя, этот маленький рыжий боец, похожий на луч солнца, светился чёрными и алыми всполохами, концентрируя в руках тёмные сферы; Артюр попытался окликнуть, не понимая, что случилось, но сфера с бешеной скоростью была выпущена прямо в него, и он только и успел отскочить, прежде чем ударной волной быть отшвырнутым вновь. Казалось, юноша в один миг стал сверхтяжёлым, медленно опустившись на пол, и от его шагов оставались вмятины в полу. Рэмбо встал на ноги, чувствуя даже со своего расстояния, какая от Тюи исходит разрушительная и убивающая энергия, и, когда его сын медленно поднял руку и стукнул кулаком в колонну, она тут же подкосилась, начав стремительно падать.

То, что с первого взгляда показалось кровью на коже, оказалось светящимися змеями, оплетающими всё тело. После очередного оклика отца Накахара остановился, медленно склонив голову к плечу, и, кажется, на мгновение пришёл в себя, посмотрев на свои ладони. А затем — снова на отца, когда тот с бешено колотящимся сердцем попробовал подойти ближе. Нет, всё же сквозь внезапно появившиеся метки на коже виднелась кровь, стекающая со рта и с губ. Рандо просто предположить не мог, откуда ей взяться, если никогда прежде такого не случалось!

О всевышний…

В его полностью побелевших глазах не было зрачков.

Когда защита Артюра после одного удара кулаком взбесившегося подростка разлетелась вдребезги, а его самого отбросило, пока он пытался докричаться до сына, в полуразрушенный зал вбежали Тацухико и Огай, еле успевая увернуться от летящего в них куска стены. Мори, пользуясь передышкой атакующего, вызвал было Элис, но при попытке сдержать натиск способность доктора с третьего удара просто распалась на две части, растворяясь в воздухе, и тогда уже Шибусава принял решение поймать и сдержать. Ну, хотя бы попытаться.

Способность Тюи дала сильный сбой, активировав вторую фазу, ни разу до этого никем не тронутую. Видимо, всплеск адреналина в крови позволил ему войти в режим берсерка, без единой мысли крушащего всё и вся на своём пути, и низвергая любую вещь до праха, и в обратную пропорциональность огромной силе с печальной быстротой травмируя тело хозяина. Подросток просто не мог выдержать такой нагрузки на организм.

Дазай отсюда видел, как Тюя кровоточил из носа и рта, держа в руке отломанную половину рога, и Тюя тоже видел его.

Нельзя было позволять Тюе себя видеть.

Шибусава в один рывок, уходя в сторону, отбросил обоих мальчишек прямо в руки Мори, когда тот скрылся за укрытием, и именно в этот момент Накахара стрелой врезался в то место, где были Акутагава и Дазай, прикрытые оборотнем-драконом. Он тяжело дышал, но безумно улыбался, встряхнув головой и вставая на ноги. Тацухико отвлекал внимание на себя, не в силах даже на секунду его сдержать, пока Рэмбо, оклемавшись, был готов создать защитное поле с новой силой. В стороне оставался лишь Атсуши.

— Атсуши-кун, сюда! — Мори окликнул младшего оборотня, призывая поторопиться, но Накаджима, глядя то на спасительный ореол, то на отца, кое-как успевающего избегать атаки Тюи-берсерка, отрицательно покачал головой. — Атсуши-кун!

Когда Тацухико был так резко схвачен за хвост одной маленькой рукой и, раскрученный, отшвырнут прямо в пол спиной, от атаки прямо по груди его спасло то, что Атсуши, перепуганный и взъерошенный, бросился на Тюю и сбил его с траектории, быстрее отскакивая сам и часто-часто дыша, не зная, что теперь делать. Кровь ударила в голову, стоило увидеть, как Накахара на него посмотрел, и прямо над головой пронёслась тёмная сфера вместе с кулаком — тигр просто успел пригнуться, заскрежетав когтями по полу и отпрыгивая прочь. Семейка оборотней пользовалась своей силой и быстротой, чтобы отвлекать Тюю со сбоем в способности на себя и дать время остальным. В стену золотого куба то и дело бились обломки камней и арматуры, сверкали током на потолке выбитые лампы.

Стрелять нельзя — любая пуля будет обращена против стрелка.

Бить нельзя — больнее будет парирование.

Тацухико сильно приложило головой — это падения можно было сравнить с падением этажа с двенадцатого. Он ещё толком даже не встал, когда прямо через него перепрыгнул убегающий Атсуши, а за ним в один большой прыжок с противоположной стены проскользил по воздуху Тюя; и тигр оттолкнулся бы от стены, перелетая через голову атакующего в обратную сторону, если бы стена не оказалась пробитой ударом ранее и он не провалился бы лапами в кирпичную кладку. На мгновение Атсуши уже представил, как его лицо ломается на куски, но…

Шипы Расёмона пронеслись мимо, сбивая берсерка и за одежду прибивая его к стене, позволяя тигру уйти. Золотой куб был сосредоточен всей силой лишь на одной стороне, чтобы избежать слома из-за одного удара, и Акутагава смог проскользнуть в щель — одна из сторона неплотно прилегала к стене, где обосновался защитный ореол. Понятное дело, что простые шипы Тюю просто так остановить не могли, и он высвободился от них, как от каких-то иголок. Зато тигр успел высвободиться, убежав в другой конец.

И вдруг от сказанного Дазаем у Мори по спине пробежал холод.

— Бросьте меня в него! — выкрикнул он, краем глаза видя, как Тюя увлечён погоней то за оборотнем-тигром, то за оборотнем-драконом, то хватая одного, то будучи схваченным другим. Рандо, измученный и не слышащий ничего вокруг, следящий лишь за тем, как способность сына сама его убивает, очухался как раз после услышанного. Мори смотрел на подростка с непониманием и ужасом. — Это ведь всё ещё действие его силы. Я смогу аннулировать!

— Это опасно. Ни в коем случае.

— Да ладно? — Осаму прищурился, скрестив руки на груди — винтовка лежала на полу. — А то, что сейчас из-за него рухнет полздания, не опасно? Я не врач, конечно, но, по-моему, он немножко сам себе вредит.

— Мы навредим сотням другим, если с нами он расправится здесь и сейчас, — Огай хмурился. — Шибусава-сан и Атсуши-кун постепенно вымотают его.

— А если нет? — Дазай смотрел отцу прямо в глаза; мимо золотой стенки пролетел Тацухико, и следом на Тюю бросился Накаджима, тут же с протяжным грустным воем отброшенный назад. — Он вымотает нас?

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — Огай растёр переносицу пальцами. — Если ничего не получится, ему ничего не стоит убить тебя.

— Ну да, а так он убьёт всех нас, всех сверху и затем себя! Ну, или себя он убьёт чуть раньше, смотря сколько крови потерял.

Мори прекрасно всё понимал. В его расчёте организм Тюи должен был измотаться уже скоро, и после его обморока должен был самоликвидироваться и режим берсерка. Привлекать больше своих людей — получить больше смертей. Ну, или когда он наконец опустится на землю, ему можно вколоть успокоительного — это на крайний случай. Дазай со своим предложением всё к чертям порушил: жертвовать им ради кого-то другого?

Взгляды всех четверых — Дазай, Рэмбо и Мори за стенкой и Акутагавы чуть поодаль, у края — пересеклись в одном месте в один момент, отвлекая всех от любых мыслей: Тюя, тяжёлыми шагами прошедший мимо, откашлялся кровью, прежде чем среагировать на вставшего из развалин колонны Атсуши. Артюру показалось, что он задыхается.

— Он… умирает, — его низкий и хриплый голос раздался единственным звуком в воцарившейся на мгновение тишине, и звук этот был похож на битое стекло. Мори тяжко вздохнул, посмотрев на Дазая, на Акутагаву и подойдя к Рандо, положив руку на его плечо. Рэмбо дрогнул под тяжёлой ладонью.

— Сними защиту. Мы попробуем кое-что, — Артюр с испугом поглядел на босса, и его нижнее веко дёрнулось. Огай же в это время оглянулся на Рюноскэ, встретившись с его серыми глазами: — Помнишь, что я говорил про то, чтобы ты отражал атаки? — мальчишка хмуро кивнул, резко отвлёкшись на то, как мимо пролетела тёмная сфера, оставляя после себя ещё в полу ещё одну выбоину. — Забудь про это.

План Мори был до боли прост, но рассчитан точно по секундам — был только шанс. Тюя замер в воздухе, так и не швырнув в оборотня-дракона поднятый над головой камень, услышав брошенное ему в спину: «Эй, гляди сюда!» Рюноскэ стоял на обломках колонны, взмахом руки привлекая к себе внимание и даже не думая сдвигаться с места, и, когда Накахара своим разумом зверя ожидаемо среагировал на него, концентрируя в руках чёрную дыру и швыряя прямиком в бывшего товарища, голова дракона мгновенно выбросилась вперёд, как атакующая змея, и в одну секунду поглотила. Даже берсерк удивился столь внезапному появлению головы Расёмона, наблюдая за тем, как та медленно поднимается, и, когда пасть раскрылась вновь, из неё стремительно полетела поглощённая сфера, сталкиваясь с хозяином и отшвыривая его в стену. Акутагава только усмехнулся, глядя, как дымится Расёмон изнутри, и тут же над его головой по мелким золотым кубам в воздухе, появляющимся один за одним, проскакал тигр, на спине которого сидел Дазай. Пока оглушённый собственной атакой Тюя приходил в себя, Накаджима уже из последних сил резко затормозил, скользя по последнему из кубов и выбрасывая юношу вперёд, сам соскальзывая вниз и уже даже не пытаясь приземлиться на лапы, благо что Тацухико среагировал вовремя и поймал прямо в руки. Мори обеспокоенно следил за происходящим, высчитывая секунды; Дазай думал было, что не долетит и упадёт, но чёрная лента Расёмона оказалась под ногами. Фух. Полёт нормальный, ноги никто не сломал.

Правда, ему сейчас сломают руку, потому что Накахара оклемался и схватил его за руку своей. По его лицу стекали струйки крови, они же сочились изо рта и из носа, а зрачки были настолько мелкими, что издалека их даже не увидишь — глаза кажутся абсолютно белыми. Склеры покрасневшие, оскал злобный. Тюя уже готов сжать пальцы, ломая хрупкие кости предплечья, но…

— Да хватит тебе, — на отдалённо знакомый голос Накахара реагирует удивлённым выражением своего дикого лица. — Отдохни.

От голубой вспышки пропадает и режим берсерка, и чёрная лента из-под ног, отправляя обоих в полёт до раскуроченного пола. Видать, ногам быть сломанными у обоих.

В руки подоспевшего Мори падает Дазай, в руки измотанного Рэмбо — Тюя.

Воцарилась абсолютная тишина, только камушки с полуразрушенного потолка с тихим хрустом падают вниз. Слышно, как тяжело дышат абсолютно все, но Рандо затаил дыхание, прислушиваясь, дышит ли сын. Акутагава, дыша с хрипами, медленно подошёл ближе, когда Осаму встал на ноги и деловитое отряхнулся, Атсуши и Тацухико-сан сидели спиной к спине, протянув свои звериные конечности и выглядя настолько потрёпанными, насколько могут выглядеть такими люди с регенерацией, Мори сел у стенки, мысленно прикидывая, обрушится ли на них потолок или этот зал ещё можно отремонтировать. Рэмбо сидел на коленях, вытирая пальцами перчатки кровь с бледного лица юноши, и пристально глядел в глаза, ожидая, откроет ли он их.

По закону подлости все отвлеклись именно тогда, когда Накахара, приоткрыв глаза и не поняв, что произошло, прямо с рук отца вскочил на ноги, озираясь вокруг, как загнанный зверь. От столь резкого прыжка вверх вздрогнули шестеро, причём Рюноскэ чуть одну из ног не поджал, а Атсуши вновь вздыбился. Тюя тяжко дышал, с ужасом смотрел на своё апокалиптическое окружение и с не меньшим — на себя, отвлёкшись от разглядывания своих грязных и окровавленных рук только тогда, когда с потолка, порвавшись в проводах, рухнула лампа.

— Что я… Что это было? — Тюя утёр грязным предплечьем кровь из-под носа, облизнул кровавые губы и не знал, на ком остановить взгляд. — Кто всё это…

— И он ещё спрашивает, что это было! — Дазай демонстративно закатил глаза, скрестив руки на груди. — Действительно, кто же за всем этим стоит? Уж не самый ли потрёпанный и грязный, ещё и весь в крови?

— Это моя? — Накахара удивлённо шмыгнул носом, касаясь пальцами своего лба и с удивлением находя кровь и там. Кто его так лицом приложил и почему всё тело так болит?.. — Я же не…

— Ты да, — Осаму даже построжиться попробовал. — Бешеный.

Договорить ему не дали. Рандо с силой сбоку обнял его, крепко сжимая, и уткнулся, сидя на коленях, прямо в сыновье плечо. Не умирает… живой. Мори, видя, что Тюя не при смерти, только облегчённо вздохнул, сгибая одну из ног в колене и глядя в потолок, когда как Рюноскэ подошёл ближе и молча, без слов, обнял со спины. Накахара только руку приподнял, оборачиваясь и не зная, что и сказать, как вдруг Атсуши, вставший на ноги и покачивающийся, обнял сбоку своими большими мягкими подушечками лап. Дазай смотрел на всё это весьма скептично, но смысл притворяться? Тюя окончательно не смог сдвинуться, когда его сверху обняли за голову, оставив только глаза.

— Может, мне объяснит кто-нибудь, что случилось? — Накахара, признаться, выждал минуту сентиментальности окружающих, но рукой убрал руку Дазая ото рта вниз и всё-таки спросил интересующую его вещь. — Здесь взорвалась взрывчатка или что?

— Ты просто выбрал кузнечика, — раздался голос сверху.

— Ты задрал со своим кузнечиком, — Рюноскэ цыкнул со спины.

— Что? Это же классика!

Рэмбо об услышанной классике только вымученно усмехнулся.

— Ты живо-ой… — Атсуши, кажется, сбоку пробило на слезу. Ранимый хищник.

— Да живой, живой, вы чего? — Тюя кое-как выпутался из колец рук, отходя в сторону и ошарашенно на всех глядя. — Что случилось? Что я сделал?

— А ты вообще не соображаешь, да? — Дазай довольно цокнул языком. Из всех он почему-то выглядел самым опрятным. Ну, как всегда. — Чудной ты.

— Я помню, что выключили свет, а потом… э, я здесь, — голова у Тюи всё-таки немного кружилась, когда он за неё взялся и зажмурился, горбясь. — Ничего не помню, что было после.

— Мы всё объясним позже, — Мори-сан наконец подал голос, вставая на ноги и отряхивая чёрное пальто. — Главное, что ты в порядке.

— Я в порядке?.. — Тюе казалось, что всё, что происходит сейчас — это не с ним. — Боже, что… Пап, ты объяснишь?

Рэмбо не отвечал. Тюя встряхнул головой, встряхнувшись весь сам, чтобы оклематься, и вдруг об пол что-то звякнуло — из-под его зелёной кофты, рваной и грязной, вывалился… Что это? Накахара чисто случайно бросил взгляд на Шибусаву-сана, сидящего на полу чуть поодаль, и на его обломанный рог. В руке Тюи сейчас была другая половина!

— Это я сделал? — Тюя нервно сглотнул, видя, как Тацухико усмехнулся, вставая на драконьи ноги. — Я… Простите, я не помню.

— Ничего страшного, новый отрастёт, — Шибусава под руками приподнял молчащего Рэмбо, так и не проронившего ни слова. — Оставь себе на память, как боевой трофей.

— Боевой… трофей?

— Идём, — Мори, поглядев на Артюра в прострации, только покачал головой и положил рыжему руку на плечо. — Мы все всё тебе расскажем.