3. я лучше буду бунтарём, чем равнодушным (2/2)
отличная мысль.
извини, я не хотел тебя пристыдить или обесценить твои чувства.
Цукки (9:47pm)
Не переживай.
Я на самом деле очень это ценю.
Ты всегда слушаешь, но не спускаешь мне с рук, если я веду себя по-скотски. Это… именно то, на что я и надеялся, на самом деле.
Спасибо, Яма.
Яма (9:53pm)
что ж, тогда рад помочь!
я всегда на твоей стороне. даже если это означает, что иногда мне приходится говорить вещи, которые ты слышать не хочешь
😜
Цукки (9:55pm)
И я бы не стал ничего менять 💚
То есть
В смысле
Наша дружба много дня меня значит, вот что я имею в виду.
Так что спасибо, что выслушал.
Яма (9:57pm)
всегда пожалуйста, цукки!! 🧡
правда.
сейчас расскажу, что мы сегодня видели, пока гуляли.
Яма печатает…
«Не прибедняйся, — сказал однажды Яма. — Ты потрясающе пишешь».
«Но ты даже не читал, — ответил Кей. — Откуда тебе знать?»
«Нууууууу, есть способ это исправить 😜 — поддразнил Яма. — Но мне и не нужно читать, я и так знаю. Я знаю тебя. По-другому и быть не может!»
Вспомнив тот разговор, Кей снова открыл вкладку, вернулся к тому месту, на котором остановился в прошлый раз, и начал печатать. Пальцы летали по клавишам, едва поспевая за потоком слов — в дискорде для Ямы и в документе для себя.
***</p>
Тадаши ожидал, что продажи резко упадут, когда откроется новая «Подпорка». Для людей естественно тянуться ко всему блестящему, новому и дешёвому. Но проходили недели, а покупатели, которые так горячо клялись в верности «Сюжетным линиям», так и не возвращались — он даже видел, как некоторые из них проходили мимо его магазина с тяжёлыми пакетами с логотипом «Подпорки», закупившись подарками на предстоящие праздники. Трое сотрудников уволились спустя неделю, в «Подпорке» им обещали платить больше. Одна такая неделя постепенно переросла в две, три, четыре, и с наступлением декабря Тадаши стал нервничать.
Дело вот в чём: содержание магазина обходилось дорого. Помимо очевидных затрат на закупку книг и зарплату себе и сотрудникам, были дополнительные расходы на медицинские страховки, на страхование самого предприятия, на электричество и отопление и, конечно, на налоги. И пусть Тадаши предпочитал не пускать деньги на ветер — этой привычкой он обзавёлся, пока ухаживал за больной мамой, — он никогда не задумывался о том, чтобы расширить область своего бизнеса. «Сюжетные линии» изначально были книжным магазином, поэтому им в память о маме и оставались. Прибыль была хорошей, иногда даже отличной, но Тадаши всегда знал, что настоящие неприятности могут прийти в любой момент.
И вот этот момент наступил.
Тадаши закрыл глаза, стараясь сдержать жгучие слёзы, вызванные стрессом и усталостью, и откинулся на диван. Он закрыл руками лицо, отгораживаясь от света люстры. Колени затекли от долгого сидения со скрещенными ногами, спина болела от неудобной позы. Кофейный столик был завален документами, книгами учёта и счетами, а в центре располагались ноутбук и личный блокнот Тадаши, в котором он снова и снова пересчитывал одни и те же цифры. Знания, полученные на занятиях по бизнесу и бухучёту в колледже, часто спасали его раньше, но теперь он снова и снова приходил к одному и тому же выводу:
Если продажи так и продолжат сокращаться, то вскоре Тадаши не придётся переживать о том, кто из сотрудников уйдёт следующим. Вместо этого он будет вынужден думать, кого первым уволить.
Тадаши провёл руками по лицу. Когда он открыл глаза, размытый мир снова обрёл чёткость. Его взгляд тут же остановился на фотографии: тогда они с мамой вешали гирлянды на окна, он сам стоял на цыпочках на верхней ступеньке стремянки, а мама придерживала его, чтобы он не упал. Тадаши сбился со счёта, сколько раз ему говорили, что он похож на свою маму. У них были одинаковые заразительные улыбки, карие глаза, веснушки и оливковый подтон кожи. Он никогда не видел своего отца, понятия не имел, сколько деталей внешности унаследовал от него. Во всех его воспоминаниях были только он сам, мама и книжный магазин, построенный ею.
«Она всё ещё с тобой. И будет до тех пор, пока существует магазин».
— Я не знаю, что делать, мам, — прошептал Тадаши, глядя на фотографию. Глаза защипало, и мир снова расплылся. В носу начался подозрительный зуд. — Я потеряю наш магазин.
Компьютер тихо пискнул, нарушив напряжённую тишину.
Цукки (11:34pm)
Ты ещё не спишь?
Яма (11:35pm)
ага
плохой день
Цукки (11:36pm)
Что-то они зачастили. Я начинаю переживать.
Знаю, это не моё дело, Правила и всё прочее, но ты в порядке?
Тадаши перевёл взгляд с экрана на фотографию мамы, потом на груды бумаг. Может, ему и не обязательно знать, что делать. За последний год он убедился, что Цукки — самый умный человек среди всех его знакомых.
Яма (11:38pm)
вообще-то
мне не помешал бы совет
но я могу случайно нарушить правило
Цукки (11:39pm)
Нарушай.
Тадаши замер, успев напечатать только «можно», когда пришёл ответ. Удивлённый и немного взволнованный, он наблюдал за тем, как на экране появляются новые сообщения:
Цукки (11:40pm)
То есть
Твоё самочувствие важнее, чем какие-то правила, которые мы установили больше года назад, когда даже не думали, что будем так долго общаться.
Я всё понимаю: цифровая безопасность, анонимность, всё такое. Я не говорю, что надо вообще перестать им следовать, но если они мешают тебе попросить о помощи, то чёрт с ними. Нарушай.
Тадаши прикусил губу, чувствуя, как горят щёки. По какой-то непонятной причине ему вдруг захотелось спрятать лицо в ладонях.
Яма (11:44pm)
ладно.
у меня свой магазин. мама открыла его, когда я был маленьким, и я помогал ей, сколько себя помню. я даже в колледже взял второй специальностью бизнес, чтобы потом его перенять. это случилось раньше, чем мы ожидали. когда она заболела, мне пришлось заниматься всем самому. потом она умерла, дело перешло в мои руки, и я веду его до сих пор.
а сейчас случились проблемы.
по моим оценкам, даже если завтра я уволю всех сотрудников, мы не протянем и года. даже полугода, если совсем уж честно.
и я просто. не знаю, что делать. мы уже обсуждали, занимаюсь я этим, потому что мне нравится, или просто не хочу, чтобы её тяжёлый труд был напрасным, но я ещё не готов это узнать. я не хочу узнать это вот так.
может, я преувеличиваю, но мне не верится, что я скоро потеряю магазин. я не представляю свою жизнь без него, и
цукки, она как будто умирает снова и снова, а я не знаю, что делать
Тадаши дописал последнее сообщение трясущимися руками, слишком сильно ударяя пальцами по клавиатуре. Он захлопнул ноутбук, подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом, снова почувствовав себя ребёнком, прячущимся после школы под кассой и плачущим из-за хулиганов, которые издевались над ним за веснушки и худобу. Только теперь не было мамы, которая могла бы его утешить, а скоро не будет и магазина. Теперь он был взрослым, плакал на полу в своей гостиной и старался не намочить слезами счета.
«Какой же ты жалкий, — подумал Тадаши, шмыгнув носом и вытерев лицо рукавом свитера. — Ты уже взрослый. Соберись».
Тадаши медленно поднял крышку ноутбука, готовясь к тому, что Цукки решит, что он глупый и нелепый, и больше не захочет с ним общаться.
Цукки (11:50pm)
Чёрт, Яма, мне так жаль.
Это так ужасно. Неудивительно, что у тебя в последнее время больше плохих дней, чем обычно. Теперь я понимаю, почему ты скрывал это от друзей. Такой стресс очень непросто выдержать.
Спасибо, что рассказал мне. Что осмелился нарушить правило и попросить о помощи.
Яма? Ты ещё здесь?
Яма (12:00am)
прости-прости, я тут.
кажется, на мне сказываются стресс и усталость.
Цукки (12:01am)
Ничего. Это вполне объяснимо.
Но я хочу прокомментировать кое-что из твоих слов.
Ты сказал, что не хочешь, чтобы тяжёлый труд твоей мамы был напрасным, если магазин закроется. Я просто хочу сказать, что даже если это и случится, то работа твоей мамы не пропадёт даром. И твоя тоже. Время, которое ты там провёл, пока жил, работал и поддерживал память о ней, никогда не будет напрасным. Ты чтишь её наследие каждый день, когда открываешь двери для покупателей.
Тадаши удивлённо моргнул, две горячие слезинки покатились по его щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Сладкое, желанное тепло снова наполнило его грудь и сиропом растеклось по всему телу. Сердце замерло, а затем снова забилось, когда Цукки написал:
Цукки (12:05am)
Но магазин по-прежнему открыт. У тебя ещё есть время всё изменить, найти решение, бороться за то, что ты любишь. Я не знаю, что ты продаёшь, но знаю тебя.
Я знаю, что ты добрый, умный, творческий, ты сильнее всех тех вещей, которые сейчас усложняют тебе жизнь. Я знаю, что ты любишь свою работу, любишь этот магазин, и я уверен, что ты сможешь за него побороться. У тебя всё получится. Есть что-то, что спасёт твоё дело и что можешь сделать только ты. Я знаю, что ты сможешь это найти.
Ты сохранишь свой бизнес, Яма. Я в тебя верю.
Тадаши шмыгнул носом, смахивая с глаз непрошенные слёзы. Ему стало ещё теплее, а на губы вернулась неуверенная улыбка.
Яма (12:12am)
спасибо, цукки
правда, огромное спасибо
Цукки (12:13am)
Не за что. Я подписываюсь под каждым своим словом. Это всё правда.
Мне рано вставать на работу, так что я скоро пойду спать, но тебе стало получше?
Яма (12:15am)
да 🧡 стало
ой, я совсем перетянул разговор на себя! ты хотел мне что-то рассказать?
Цукки (12:17am)
Это может подождать. 😊 Там ничего срочного. И уже время позднее.
Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.
Яма (12:18am)
хорошо~~~
тогда доброй ночи, цуки!! и хорошего тебе дня завтра на работе!!
спасибо ещё раз.
до завтра?
Цукки (12:19am)
До завтра.
Спокойной ночи, Яма. Сладких снов. 💚
Тадаши обхватил колени руками и уложил на них подбородок. Он перечитал последние сообщения, задержав взгляд на словах поддержки и на зелёном сердечке.
«Ты добрый, умный, творческий, ты сильнее всех тех вещей, которые сейчас усложняют тебе жизнь».
«Работа твоей мамы не пропадёт даром. И твоя тоже. Время, которое ты там провёл, пока жил, работал и поддерживал память о ней, никогда не будет напрасным. Ты чтишь её наследие каждый день, когда открываешь двери для покупателей».
«У тебя всё получится. Есть что-то, что спасёт твоё дело и что можешь сделать только ты. Я знаю, что ты сможешь это найти».
«Ты сохранишь свой бизнес, Яма. Я в тебя верю».
Он был не в силах противостоять улыбке, расползающейся по его лицу сквозь дорожки слёз, словно солнце сквозь тучи. Вера Цукки в него заставила его почувствовать себя умным, сильным и способным, снова почувствовать тебя собой и даже больше — как будто Цукки видел его таким, какой он есть сейчас, и таким, каким он может стать. Как будто Цукки не находил в нём ни одного недостатка.
Тадаши смотрел на мигающий курсор, на смайлик, на картинку с луной, которая по-прежнему стояла у Цукки на аватарке. Его щёки вспыхнули, и он глубже зарылся носом в сложенные на коленях ладони, когда понял, что ко всем взвалившимся на него трудностям добавилось кое-что ещё: ему нравится Цукки. Не просто как интернет-друг, лучший друг, друг, которому он рассказывал всё и к которому шёл, когда хотел поныть, посмеяться или просто поговорить.
Ему правда очень сильно нравился Цукки.
Чёрт, Кенма ни за что не оставит его в покое.
Сейчас он не мог позволить себе беспокоиться об этом. Тадаши выпрямился и похлопал ладонями по раскрасневшимся щекам, заставляя себя перестать витать в облаках и вернуться к насущным вопросам. Цукки прав: магазин по-прежнему открыт. У него всё получится. Он будет бороться за свой магазин, за память своей мамы и за мечту, которую они построили вместе.
В голове всплыл образ золотистых глаз и отстранённой усмешки, ненадолго погасив зажёгшийся внутри огонь. «Да какие мы конкуренты».
Тадаши мысленно послал его к чёрту и впервые — наконец-то — по-настоящему разозлился. Он был в ярости. Кем Цукишима себя возомнил? Кто он такой, чтобы приходить в магазин Тадаши и так быстро сбрасывать его со счетов, окинув только беглым взглядом? Кто он такой, чтобы свысока смотреть на маленький магазинчик на углу, с пыльными стеллажами, раскрашенными стенами и увядающими цветами на подоконниках? Как он посмел? Как он посмел?
Идеи начали кружиться у Тадаши в голове: всё, что мог сделать только он; контакты, которые были только у него; планы, которые мог осуществить только он. Тадаши пододвинул к себе ноутбук и начал записывать их одну за другой.
«Пошло оно всё, и ты тоже, — думал Тадаши, наконец-то вынырнув из пучины, когда злость и любовь к своим покупателям, к своему магазину, к своей семье наполнили все его внутренности, поднимая боевой дух. — У меня всё получится. Я буду бороться. Я спасу свой магазин».
«Это война, Цукишима».