Эурон Грейджой I (2/2)
«Ой-ой-ой… Похоже, что Тайвин серьезно разозлился…»
Три огромные флотилии вышли из варпа в системе Кастерли-Рок почти одновременно. И вышли они, что называется, на предельно малой дистанции от звезды, чтобы поскорее вступить в бой и спасти тех, кто еще выжил.
«Вы опоздали, Ланнистеры. Удивительно, как несколько часов могут быть такими долгими — и такими короткими…»
«Милорд, ладьи из передового дозора передают, что в каждом из трех соединений не менее шести линкоров первого класса», — сообщил капитану на языке жестов мирийский офицер-тактик.
— Обозначьте вражеские формирования как «Лев-один», «Лев-два» и «Лев-три», — приказал Эурон и остальные офицеры на мостике засуетились, готовясь противостоять новой угрозе. — И определите общее количество вымпелов… И, самое главное, есть ли среди них суда, способные совершать дальние прыжки. И уцелели ли таковые на верфях системы.
Если первая часть приказа имела смысл лишь в удовлетворении его любопытства — он все равно не собирался биться с этой армадой — то вторая должна была показать, насколько успешно они выполнили свою задачу. Хотя он и так уже понимал, что успех был поистине ошеломляющим.
«Анализ завершен», — через пару минут начал жестикулировать старший тактик. — «Восемнадцать линкоров, три ударных носителя, два броненосца, двадцать линейных крейсеров, тридцать тяжелых крейсеров, восемь легких носителей, двадцать пять легких крейсеров, сто два разведывательных крейсера, сорок эскортных носителей. Кораблей Флота дальнего космоса, способных совершать прыжки через войд… не обнаружено».
— Что будем делать, милорд? — нарушил тишину Айронмейкер.
Ответ на этот вопрос мог быть только один. Несмотря на то, что Бейлон угрохал солидную часть военного бюджета на постройку новейших сверхдраккаров, Железный Флот все равно не мог биться на равных с линейными кораблями и тяжелыми крейсерами Ланнистеров при равном численном соотношении, не говоря уже о превосходстве противника. Особенно тогда, когда его драккары уже расстреляли две трети запасов ракет. Лезть в бой с линкорами в таких условиях было форменным самоубийством.
— Что-что, уходим, конечно. Всему флоту — код «Красный Кракен». Немедленный отход — и прыжок в варп. Мы возвращаемся домой.
— Вы уверены, милорд? — не успокаивался Карвер.
Эурон перестал улыбаться. Конечно, то, что Айронмейкер в чем-то сомневался, говорило о том, что ему есть чем думать. И все же — спор с ним свидетельствовал о том, что умом этот человек не блещет.
— Да, — вздох, сорвавшийся с его губ, был совершенно искренен. Потому что старпом только что выиграл приглашение на его очередной «сеанс», который он посетит в первый и последний раз. Эурон принял это решение буквально секунду назад, но еще не знал, ограничится ли он простым отрезанием языка — или же оставит от Карвера бесформенную багровую массу, годящуюся только для переработки… Самому Айронмейкеру, в любом случае, приятного будет мало. — Мы разбили оборону системы и нанесли урон миру-столице. И чтобы не допустить повторения подобного, у Ланнистеров не будет выбора, кроме как стянуть сюда огромный флот и держать в этой системе постоянно, пока системы защиты не будет восстановлены.
«Мой план сработал идеально. Чего уж тут скромничать?»
— Я не дам наземникам ни малейшего проблеска надежды. Мы уходим — но уходим без единой потери. А им останется лишь хвататься за голову, глядя на результат нашего труда. Отходим. Сейчас же.
Карвер Айронмейкер, любуясь через обзорное окно картиной разрушения, не успел среагировать, когда двое безъязыких оруженосцев надели на него силовые наручники, а когда он дернулся, один из них шарахнул бывшего старпома по голове, после чего его бесчувственное тело утащили с мостика. А Эурону, убедившись в том, что досадной помехи больше нет, вернулся к наблюдению за тактическими экранами и разрушенной системой за бортом.
— Это великолепно… — крошечная слезинка в уголке его уцелевшего глаза не была притворной. Корабли-носители Ланнистеров выпускали целые рои штурмовиков и перехватчиков, надеясь настигнуть хоть одно соединение Железнорожденных. Хоть одну ладью убить в отместку… Хорошая попытка, но, увы, обреченная на провал. «Молчаливый» вместе с остальной своей армадой уже развернулся кормой к причиненным ими разрушениям и разгонялся для прыжка. Сейчас условия битвы диктовало время, а оно говорило лишь о том, что эскадры Железнорожденных уйдут в варп раньше, чем первый из кораблей или перехватчиков Ланнистеров окажется на дистанции поражения и сможет нанести хотя бы один удар.
«И это лишь первый круг ада…»
В отличие от Лорд-сегментума Тайвина и его знаменосцев, прибывших в Кастерли-Рок, Вороний Глаз прекрасно знал, что их ждет в будущем. Кто-то мог бы счесть колдовство и видения от последнего из Зеленовидцев «нечестным преимуществом»… Но кто их вообще спрашивает?
Трехглазый Ворон пытался убедить Эурона примкнуть к нему, указывая пути прошлого, настоящего и будущего. И то, что он там видел… казалось нереальным. Гибнущие планеты, взрывающиеся звезды, Галактика, погружающаяся в вечную ночь, человечество на грани гибели…
Великое искушение тогда посетило его. Искушение принять обещанную его роль защитника всего человечества, вставшего на пути великого зла. Третий сын лорда Квеллона открыто признал, что сила этого Зеленовидца была несравненно больше той, что текла в его собственных жилах. Он признавал это даже сейчас, когда мимо «Молчаливого» проплывал истерзанный корпус подбитого разведкрейсера Ланнистеров.
Получить такую великую силу в оплату за спасение всех… Это было заманчиво. Слишком заманчиво. В этом должен быть какой-то подвох. Он искал его. И нашел.
Зеленовидец, говорящий с ним, однажды чуть-чуть ослабил свой самоконтроль. И он через мир эмпирей увидел настоящий облик «Трехглазого Ворона». Увидел создание, не способное ходить по планетам, осеменять наложниц и брать то, что принадлежало ему по праву. Не способное даже умереть с честью. Это не было жизнью. Это было вечной мукой. А сила… Что хорошего в силе, которой ты даже не можешь воспользоваться?
И когда он сказал «нет»… Колдун был очень зол. Эурон, который тогда был совсем еще мальчишкой, осознал, что Зеленовидец не привык слышать отказы. Ни когда он еще был человеком, ни, тем более, когда превратился в это.
Тогда Трехглазый Ворон попытался подчинить его силой. И на него хлынул поток энергии из Океана Душ.
Но он был Эуроном Грейджоем. Пусть тогда его еще никто не звал Вороньим Глазом. Он никому не покорялся. Даже ему.
Он выдержал. Пусть это и стоило ему потери глаза, но он вырвался из ментальных когтей могущественного врага. Он выжил — и с того дня его способности удесятерились.
Он в любом случае собирался дать бой Белым Ходокам. Но дать на своем поле и на своих условиях.
И тогда вся Галактика будет принадлежать ему. Ну, или… Все закончится новым Большим Взрывом и все начнется сначала.
Тихий шорох шагов отвлек его от воспоминаний. У входа в комнату стояло четыре человека, ожидающих его слова. Никто не произнес ни слова — у трех рабов не было языка, а у женщины, которую они держали, во рту торчал кляп.
— О, леди Лелия из дома Ланнистеров! Как мило с вашей стороны почтить мой скромный корабль своим визитом! — широко улыбнулся Вороний Глаз, жестом отдавая команду одному из рабов. Тот вынул кляп — и прекрасная мелодия была грубо прервана криком:
— Железный выродок! — если бы зеленые глаза Ланнистерши могли стрелять лазерами, она испепелила бы половину команды сверхдраккара. — Как ты пос…
Еще один быстрый жест — и кляп тут же занял свое прежнее место. Поток ругани тут же иссяк, хотя, судя по глухому мычанию, она до сих пор не унималась. Еще один взмах руки — и оркестр возобновил игру.
— Думаю, нам стоит познакомиться поближе, — прошептал Эурон этой аристократке, которая под его взглядом затихла и застыла. Медленно приближаясь к ней, Принц Ворон оглядывал ее тело — и был явно доволен увиденным. Молодая женщина, судя по всему, принадлежала к одной из бесчисленных младших ветвей дома Ланнистеров, которых на этой планете было полно. Но это все равно не умаляло ее красоты. На вид леди Лелии было лет двадцать пять — в самый раз. Золотистые волосы и изумрудно-зеленые глаза на породистом бледном личике прекрасно дополняли длинное зеленое платье, искрящееся драгоценностями. Очень облегающее платье с очень глубоким вырезом, подчеркивающее все идеальные изгибы ее тела. После многих лет забав с простолюдинками и торговками на мирах Ступеней он был очень рад вкусить подобный деликатес.
Плавным движением Эурон вытащил ритуальный кинжал, при виде которого глаза западницы расширились от страха. И он смаковал этот страх, как самое изысканное яство. Взмах — и бесценное платье, превратившееся в кусок ткани, валится на палубу. Еще два взмаха — и леди Лелия предстает перед ним в первородной наготе, если не считать изумрудных серег в ушах и золотых туфелек. И связанные за спиной руки не давали ей прикрыться хотя бы ими.
— О, красавица, ты только что получила приглашение в мою постель! — прошептал он на ухо своей новой игрушке. — Надеюсь, ты покажешь мне там, как львицы умеют рычать!
И он снова расхохотался в голос.