Часть 20. (2/2)
Изучал его.
Смотрел на него.</p>
— Ты не боишься?
— Нет.
Если только немного.
Он видел в его глазах осколки дрожи.</p>
Русалки, говорят, не только одиноки, но и эгоистично жестоки.</p>
Аято захотелось нового друга - среди всех этих сотни погубленных тел и разочарования в их покорности - и это был он, Ямада.
В своем очаровании подошедший к нему сам.
Без этих красивых и сладких чар; без этого очаровательного голоса и раскинутой сетью ловушкой для остальных.
Может, именно ему суждено затушить в нем громкое одиночества пение?
Он не такой, как все.
Интереснее...
Непонятнее...</p>
— Пойдем со мной, — улыбнулся тот, очередную прядь поправляя за ухом.
Он не такой.
И воды будут ему колыбелью.</p>
— Пойдём же... Таро.
Русалки, говорят, существа настойчивые.</p>
Если хотят - сделают.
И Аято уже тянул его за руку - теплая-теплая.
Кажется, от волнения и очарованностью им, его красивыми плечами, влажными щеками у него пересохло в горле.
Но он ему поможет - и прямо сейчас.</p>
Соленая вода, говорят, не только украшает умерщвленные телеса, но и дарит им вторую жизнь.
Наполняет роговицы глаз солью, распирает до приятной боли ногти и под самой глоткой - сплошной морской ком вод.
Прекрасно, наверное, ощущать себя единым целым с этой очаровательной стихией.
Жаль, что на морском дне - ужасно тихо...
И можно только сладко-сладко спеть.
Аято считал это даром.
Самым блаженным подарком
Для всех-всех своих друзей.
А в особенности...
Для него, самого верного, как ему казалось, друга.
Ведь он пришел на зов русалки не потому что тот пел, словно снизошедший с небес ангел, а потому что...
...он сам захотел.
Ямада, видимо, также был одинок.
Только вот жаль, что он будет одинок всё так же, как и Аято.
Только теперь на морском дне, поглаживаемый по макушке черепа русалочьим его хвостом...</p>
***</p>