Часть 20. (1/2)
***</p>
Русалки, говорят, нежнейшие-нежнейшие существа...</p>
Чешуей, словно позолотой, покрыт хвост, чудесный голос и оголенные плечи.
За спиной волны, воды, бульканье рыб и трепетание китов.</p>
Но русалки, говорят...</p>
На разбитых морями камнях сидят, далеко-далеко смотрят и видят многое - человеческие души...
Все-все людские страхи...
Отголоски их эго...
Ведь люди - удивительные и интересные...</p>
Пожалуй, в русалках этих самое-самое дивное - это отголоски людской речи, словно серенада, но прекраснее.</p>
Раз в десять...
Раз в сто...
И сладкий голос, словно струящаяся патока, прочно заседали в головах зевак, манили - люди искали прекрасное, а находили...
Лишь крепкие объятия.
Голые мужские плечи.
И верную смерть.
Соленая вода, говорят, сохраняет человеческую красоту, а стеклянные глаза сквозь дымку вод кажутся живее живых.
Аято любовался людьми, трупами, сквозь призму своих серо-черных глаз...
Разглядывала каждую пуговичку на их одеждах, каждую морщинку у уголка губ и тешил себя...
Тешил тем, что ему есть с кем спеть...
И утащить на самое-самое дно...</p>
Русалки, говорят, ищут себе подобных, заманивают в свои сети, словно стайку рыб глупых зевак...</p>
Говорят, им одиноко, на самом деле, и поют они от боли, зазывая к себе хоть кого-то лицом похожего, если не хвостом, то по образу и подобию - хотя бы частью тела и лицом.
Но все они...
Бегут...
Стоит только завидеть дивный хвост...
Люди боялись русалок - боялись легенд, боялись угодить под злое пение сирен, боялись, в конце концов, самого очевидного - просто умереть.
Аято убивал, чтобы на дне морском было не так уж пусто.</p>
— Ты ведь русалка, верно? — однажды сказал он.
Аято остановился, а голос внутри него предательски застыл и сладкие слова о чем-то на его родном русалочьем померкли, сбавили тон.
Он посмотрел на него, поправляя плечи и за ухо заправляя чуть влажную прядь.
— Как тебя зовут?
— Таро, — тихо произнес он, с очарованием осматривая огромный хвост, — красиво...
Крючок закинут.
Вот и очередная рыбешка.</p>
К Аято едва ли так близко подходили люди - все они уже бежали ближе к берегу, когда ему приходилось умолчать чудесный свой глас. И русалке приходилось уж самостоятельно ловить их, пока песком сушей не обожгло чешую.
Ловить в свои одинокие-одинокие холодные объятия, но он...
Не ушел.
Напротив.