День 18: спорт!ау (1/2)

К Игорю Константинычу Петя шел, как на виселицу. Падла такая, ведь был единственным, кто мог быстро выправить петину спину и бедро, самые переебанные места. Все было идеально: нажимал своими волшебными пальцами, где надо, проходился по мышцам, больновато, правда, но что делать — и Петя был как новенький. Мог выходить на поле гонять мяч и не париться ни о чем. До следующего раза.

Но Петю от него перекрывало. С самого первого сеанса. Тогда Фил посмотрел на петины мучения с бедром и дал визитку. Сказал непременно обратиться. После сеанса Петя радовался, что получилось не спалиться со стояком — от хрипловатого голоса, от горячих рук на теле. Ни разу его на массаже так не разъебывало, всегда было окей. Только с Константинычем что-то не так пошло.

Он, вроде как, был из бывших спортсменов — после какой-то травмы перестал заниматься и ушел. Говорят, думал в тренеры пойти переучиваться, но потом ушел в массажисты. Петя про себя улыбнулся — будь у него такой тренер, он бы сходу ушел из команды, потому что этот голос… Обкончаться и не жить.

В этот раз все было как обычно. Разделся, завернулся в полотенце, улегся мордой вниз. Закрыл глаза, стал вспоминать, какую схему им Волкова на последней тренировке предлагала. Если воспользоваться тем, что она хочет, то они втроем с Филом и мелким раскатают соперника… Главное, чтобы Фил вышел во втором тайме, а то его колено всей игры не выдержит.

— Здорово, Хазин, — дверь открылась, Петя услышал шаги.

— Здрасьте, Игрь Константиныч.

— Как нога? — звуки были привычные. Вот он открыл стеклянный шкафчик, вот растер руки, чтобы не были холодными.

Вот развязал на Пете полотенце. Петя знал — жопе тоже будет не очень, там зажимы раз от раза появляются такие, что избавляться от них очень больно.

— Средне, недавно так прострелило, что пришлось уйти с тренировки пораньше.

— Не бережешь себя… Давай сегодня с ней поработаем получше.

Петя кивнул бы, если мог. Он прикрыл глаза, расслабился. От рук Константиныча пошло тепло по телу, он замурчал бы, как мамкин кот, если бы мог. От голоса его поплавило сразу. Он знал: сейчас-то сладко и хорошо, надо ловить момент, а вот потом от этих охуенных рук будет больно.

— Говори, где будет болеть, хорошо?

— Угу…

Он предпочитал молчать. Пока сообразит, что действительно больно настолько, что надо сказать об этом, Константиныч уже переходил на другое место.

Нога уже приятно горела изнутри, было очень хорошо. По спине растекался жар, Петя чувствовал себя приятно затроганным. И возбуждение собиралось внизу живота, как бы он не думал о совершенно не привлекающей его Волковой, о мелком Воробьеве, о Филе, который был ему строго братаном. Ничего не помогало. А руки Константиныча на пояснице делали только хуже. Петя жалобно вздохнул, будто бы от неприятных ощущений, а на деле — от безысходности. Опять дрочить.

И пока он вдумчиво и серьезно страдал от недоступности рук Константиныча для более близкого контакта… Он даже. Не. Заметил.

Не заметил, как горячие пальцы начали задевать ложбинку между ягодиц. Самыми кончиками, легко-легко. Понял, только когда неосознанно подался бедрами к его рукам, когда шумно выдохнул и облизнулся.

— Бля, сорри… Вы не подумайте, это так…

Игорь отошел на пару шагов. Петя выдохнул, сжал зубы и сел на кровати. Посмотрел ему в глаза исподлобья. Все бы хорошо, но стояк его выдавал.

— Хазин… Это я тут изврат, прости, увлекся… Наверное, нам не стоит больше…

Он опустил взгляд. Дышать стало тяжело.