Глава 2 — И никак иначе (1/2)

Элиза ела шоколадное мороженое со скучающим видом. Рядом сидел Фридрих и внимательно всматривался в монитор ноутбука. Он старался казаться невозмутимым, словно того, что произошло между ними в комнате Лили, и не было. Элизе очень хотелось что-то сказать, что-то, что выбьет его из колеи, растревожит, заставит вспомнить, что и у него есть эмоции. Пусть Фридрих отрицает этот факт сколько угодно, но она-то каждого видит насквозь, а его - тем более.

— У тебя есть семья? — «Что попало, Элиза, спрашиваешь, ей-богу».

Фридрих покосился на неё. Наконец-то в первый раз после ужина!

— Остался только младший брат.

— А где он сейчас?

— Не знаю, его отправили в детский дом после того, как меня посадили, а потом усыновили и увезли куда-то. Я не знаю куда. Мне не сказали.

— Искать будешь?

— Может, он сам меня найдёт, если захочет, — произнёс Фридрих, переключаясь между изображениями с разных камер: ничего интересного, лишь прохожие, идущие вдоль их забора.

— Понятно, — Элиза стала еще печальнее. Доев мороженое, она отодвинула чашку от себя. — Хочешь, фокус покажу?

Фридрих дёрнул плечами:

— Ну, покажи.

— Смотри, — Элиза оживилась и хлопнула в ладоши два раза. С потолка посыпались крупные хлопья снега. — Невероятно! Я, когда узнала, что я могу такое, была в шоке, но потом привыкла и делаю мороженое. Я умею замораживать воду, а ещё, вот что могу, — Элиза махнула рукой, и ноутбук резко покрылся льдом.

Фридрих скривился:

— Ты сломала мой рабочий компьютер.

Элиза расстроилась ещё сильнее - случайная пакость все испортила. Она хотела получить восхищение. Поразить Восьмого, лишить дара речи, а затем, пока он будет отвлечен, уложить на обе лопатки, сесть сверху и… Элиза мысленно дала себе пощёчину.

— Прости, утром тебе привезут новый.

Фридрих знал поговорку «солдат ребёнка не обидит», но, видимо, не в его случае. Взял её руку в свою и слегка сжал, стараясь показать, что не сердится.

— Не страшно. Скажи, ты давно узнала, что можешь вытворять такие чудеса?

Элиза обрадовалась, что он продолжил разговор, к тому же, прикосновение Фридриха было ей приятно; хотелось мечтать и вообще послать всё к огненному демону, пускай мочит всех и вся, только бы им никто не мешал.

— Папа сказал, с рождения. Я могла менять погоду, порой неосознанно. Бывало, зима затягивалась, когда мне было очень тоскливо.

Фридрих кивнул, прекрасно помня лица тех, кто тосковал вместе с ней.

— Ты научилась себя сдерживать?

— Да, папа сказал, что это важно для меня и людей.

— У тебя умный папа, — отметил Фридрих, поднимая уголок губ, и убрал руку. Элиза встрепенулась.

— А можете ещё подержать меня за руку?

— Нет, не могу, иди спать, — строго сказал Фридрих, не посмотрев на встающую расстроенную Элизу. Через мгновение на его стол посыпались сосульки, вонзаясь в клавиатуру и в плечи. Он отскочил и, глянув на довольную девчонку, вздёрнул бровь, требуя объяснений.

— Я же сказала: меня нельзя расстраивать, — усмехнулась удовлетворённая Элиза, и, пригрозив ему пальцем, закрыла дверь спальни.

Фридрих выругался, смëл лёд в урну вместе с ноутом, вытащил телефон и набрал номер Ивана.

— Что нового? Когда вернёшься?

— Начальство вызвало в Москву, так что придётся тебе самому Герасима поймать за жопу.

— У тебя всё в порядке?

— Да, всё, как всегда, отлично, буду завтра. Если что, я тебя найду, — твёрдо заверил Иван и отключился.

Фридрих спрятал телефон в карман брюк и, выключив свет, прошёлся по гостиной, заглядывая в окно. До его слуха донёсся шорох. Из-за угла показался человек в маске с глушителем на пистолете.

— Мразь, — шикнул Фридрих, нанося удар в челюсть. Швырнув ночного гостя в стену, он подошёл ближе, поднял его над полом, держа за горло, и ударил лбом в переносицу. Он расслабил пальцы, и мужчина шумно упал на пол. Подобрав пистолет, Фридрих сунул его себе за пояс.

— Восьмой, ты в порядке? — услышав шум Элиза тихо вышла из комнаты, став свидетелем избиения ее потенциального похитителя. Хорошо, что Лили забрала няня на вечернюю прогулку.

Фридрих услышал голос и резко обернулся, тяжело дыша. Схватив руку мужчины, он вывернул её так, что хрустнула кость. Элиза скривилась, стараясь не смотреть вниз, и зажала уши, чтобы не слышать яростные вскрики и ругательства.

— Это мой обычный вторник, так что ложись спать и не думай ни о чём, договорились?

— Может, тебе помощь нужна? Я могу заморозить человека. Показать? — Элиза ринулась вперёд, желая показать на что способна, но Фридрих успел поймать её за локоть, оттащить и поставить перед собой.

— Нет, не надо. Я справлюсь сам, а ты береги силы и не показывай эти фокусы кому попало.

— Да, ладно, хорошо, я тогда пойду, если ты меня прогоняешь.

Фридрих недовольно цыкнул.

— Я не прогоняю, просто защищаю, — мягко ответил он и, кажется, совершил самую большую ошибку, какую только мог. Но по-другому нельзя, её могут забрать у него. Если кто-то проникнет в спальню, он может не услышать. Фридрих боялся не успеть. — Я буду спать с тобой.

Элиза обернулась, не поверив тому, что слышит, быстро кивнула и наконец-то ушла. Фридрих выдохнул, сел на корточки и снял маску. Негодяй ему не знаком. Значит из «новых» жил впервые.

— Кто тебя прислал?

— Пошёл на хер, — простонал нехороший человек, придерживая сломанную руку. В его кармане затрезвонил телефон, и Марко выдернул устройство из кармана куртки, отвечая на звонок.

— Поймал девчонку? — услышал Фридрих нетерпеливый голос и облизнулся, в этот раз узнав голос из прошлого.

— Мой тебе совет на будущее, Генрих: не говори ”гоп”, пока не перепрыгнешь, а то позвонки сломаешь.

— Оу, Фридрих, я узнал тебя, так что богатым не будешь, никогда, — засмеялся Герасим так громко, что Фридрих отнял трубку от уха, боясь оглохнуть. — Может, поужинаем вместе?

— Я перекусил M&M’s и перебил аппетит.

— Эх, жаль, а я хотел угостить тебя и поблагодарить за уробороса и возвращение памяти. Не хочу быть неблагодарным.

Фридрих устало вздохнул. Знал же, что пожалеет, что не добил Гиммлера, оставил в живых, только стерев память. Но он слишком опасался, что его самого расстреляют раньше времени, а Ханса отправят в лагерь, и тогда в нём точно пробудят того зверя, которого он усыплял тридцать с лишним лет. Герду тоже бы забрали, и Лили, а Элиза задохнулась бы в камере, как и было положено. Фридрих обернулся на закрытую комнату, убедившись, что она не стоит за спиной и не подслушивает.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты по-братски сделал мне ещё один подарок, или даже два. Тогда я прощу тебе унижение.

Фридрих проглотил ком в горле и продолжил слушать.

— Я не буду с тобой дружить — это раз. Два — Ханс родится только после твоей смерти, а пока он поплавает в моих яйцах, ублюдок! — прорычал Марко, разбивая телефон о пол. Затем он в ярости выволок незадачливого похитителя из дома, кинул в бассейн и начал топить, срывая злость и ненависть на таком же выродке, как и его хозяин. Зачем? О чём он думал, когда решил, что дар перерождения люди оценят по достоинству?! — Убью! Убью! — рычал он, отпуская похитителя. Тот всплыл и закашлялся, прося отпустить, что-то обещая, но Марко не слушал. — Короче, сдохнешь сам как-нибудь, ладно, а я устал, — Фридрих поднялся и позволил ему уйти.

— Сейчас всё хорошо? — спросила Элиза, видевшая всё, что происходило за окном.

Фридрих зашёл в комнату, снял пиджак, ботинки и лёг на кровать. Элиза удивилась такому неожиданному повороту: в её постели целый настоящий мужчина, и она не знала, что с этим делать дальше. Действительно не знала. Но ей было очень интересно.

— Эй, ты спишь уже? — Марко не отреагировал. Тогда Элиза взяла плед и укрыла хорошего, нет, симпатичного… нет — красивого телохранителя.

Егоров тоже был красивый, но этот как-то иначе: более острые черты лица, холодный взгляд. И характер другой совсем: грубый, но в меру и при этом нежный, мягкий, отзывчивый и, наверное, настойчивый, когда хочет. А как он дерётся, мама дорогая!

— Надеюсь, ты не храпишь, Восьмой, — забиравшись на постель, Элиза легла к нему под бок и укрылась его рукой, затем положила голову на накачанную грудь и закрыла глаза.

С губ не сходила улыбка. Она знала, что эта ночь пройдёт без снов, где её обзывают снежной ведьмой или ещё хлеще — офицерской подстилкой, за что-то, о чем она даже не знала. Зато Элиза знала точно, что «Восьмой» был всегда рядом и рвал за неё всем задницы.

— Спокойных снов, кто бы ты ни был.

***</p>

Фридрих резко открыл глаза и увидел лежащую на себе Элизу, греющую руки об его тело. Он простонал почти в голос, стараясь не возбуждаться от прикосновений, но получалось плохо, тело так просто не переубедишь.

— Твою мать, — тихо процедил он, оглядев девчонку, убедился, что она в пижамных штанах и футболке.

Мозг подкидывал множество развратные способов решить возникшую проблему. Но он не животное! Он не должен идти у слабостей на поводу и пользоваться невинным телом. Хоть и чертовски хотелось перевернуть ее на спину, закрыть рот рукой, сорваться и войти. Вместо этого он бережно, переложил Элизу на свободную сторону постели и встал. Нужен душ и плотный завтрак, а ещё взять с неё обещание не спать на нём и не совать руки под футболку. Ханс не должен родиться раньше времени. Да и Элиза не помнит, чьей матерью должна стать. И не узнает.