Глава 5 (1/2)

В дверь постучали. Яков с величайшим сожалением оторвался от учебника, протяжно выдохнул и покорно пошел открывать, в который раз безуспешно пытаясь придумать способ вежливо попросить очередного посетителя забыть дорогу в его комнату. Но за порогом неожиданно обнаружилась та, кого он больше всего хотел и меньше всего ожидал увидеть.

— Привет, — улыбнулась Злата так, словно приходить к нему для нее было самым обыкновенным делом на свете.

Яков отмер, настороженно кивнул в ответ, а потом не удержался, выглянул в коридор и огляделся. Но больше там никого не было.

— Ты ко мне? — на всякий случай поинтересовался он.

Мало ли с кем она шла. И куда. Перепутала двери. Или здания. Бывает.

— К тебе, к тебе, — подтвердила Злата и, не дожидаясь, когда он отойдет, сделала шаг внутрь и закрыла за собой дверь. И оказалась очень и очень близко. Так, что он мог рассмотреть каждый волосок в ее медных кудрях. Должно быть, не легко было расчесывать такую гриву. У Глаши, его младшей сестры, которой только-только минула восьмая зима, волосы тоже были густые-прегустые, и по вечерам матушка долго водила по ним щеткой, приговаривая что-нибудь, чтобы росли быстрее. Дотронуться бы...

Злата не спешила отодвинуться, и Яков отошел сам, не желая искушать себя. В его мире даже видеть распущенные волосы девушки мог лишь муж. И от того, что здесь не возбранялось для женщин ходить простоволосыми, он все равно не перестал считать это чем-то запретным. Чтобы свыкнуться с новыми правилами, ему тоже нужно было время.

— А это что такое? — поинтересовалась Злата, которая, хвала богам, кажется не заметила его реакции на нее, и Яков обернулся.

Она смотрела на намечающийся склад на его подоконнике. Чайник, плойка, электробритва, и еще какие-то вещи, названия которых он не запомнил. Все поломанное. Местные обитатели прознали, что теперь в общежитии имеется инженер, и понесли к нему свое добро в надежде на его спасение. Яков пытался объяснить, что не уверен в своих силах, но это никого не остановило. Впрочем, один чайник он уже починил. Правда, там скорее просто повезло.

— Сломанное... Попросили помочь…

— Понятно, — кивнула Злата, потеряла интерес к хламу на подоконнике и повернулась к нему. — А я тебе мазь принесла. Для твоей спины. Отец делал. Отлично помогает. Проверено на собственном опыте.

Яков снова растерялся. Неужели она запомнила, что Клим говорил про него. Это было очень приятно. Только вот ей совсем не стоило беспокоиться о нем. Зачем же она… Он бы и сам…

Злата явно ждала от него какой-то реакции, и Яков сглотнул ком в горле — извечный спутник его волнения — и неуверенно выдавил:

— С-спасибо?

И тут же взвыл про себя. Должно было получиться благодарно, а не вопросительно! Что делать? Повторить? Пояснить? Или…

— Пожалуйста, — снова улыбнулась Злата.

Странная у нее была улыбка. Словно она знала о нем что-то, чего он сам не знал. Он бы додумал эту мысль, но Злата все смотрела на него, и нужно было поддержать разговор.

И неожиданно для себя Яков до того расхрабрился, что решил послать робость к черту. Опозорится, значит, опозорится, но если будет молчать как дурак, то обидит, а это еще хуже, а она ведь к нему со всей душой.

— А… а… у тебя тоже болела спина?

Нет, определенно, лучше бы он все же молчал. Очевидно, это был самый дурацкий вопрос из всех, что он мог задать. Но он уже прозвучал, и деваться было некуда.

— Семь лет в балетной школе и десять на ипподроме. Иногда совмещала. У меня много чего болело.

Яков мысленно замычал от досады. За недолгое пребывание здесь он уже успел устать от слов, которые не знал. Спросить? Он же решил быть смелым.

— А балетная школа…

— Я танцевала.

— Ипподром…

— Училась ездить верхом.

Яков кивнул, давая знать, что все понял, и сам собой восхитился. Он разговаривает с девушкой. И судя по тому, что она до сих пор не раззевалась и не ушла, у него это получается.

Ух ты.

Вот бы рассказать Климу!..

Нет. Климу он не расскажет. Клим, в конце концов, тоже далеко не все ему рассказывал. Например, куда или к кому порой сбегал по ночам, пока они еще жили дома, когда думал, что брат уже крепко спит…

И вообще они с братом вроде бы примирились после ссоры в парке, и Клим даже признал, что сказал глупость, но какой-то разлад между ними все равно остался, и это все омрачало.

— Угостишь чаем? — поинтересовалась Злата. — Я тебе еще шоколадку принесла.

И она достала из рюкзака баночку и что-то в яркой обертке. Яков ощутил приятный пряный запах. Шоколадка. Что-то из этого мира. Интересно… После нескольких выходов за пределы Конторы Якову пришлось признаться самому себе в том, что соваться одному в этот странный мир все-таки так себе затея, и он уже вовсе не был против того, чтобы кто-нибудь помог ему с ним познакомиться. Особенно, если это будет Злата.

Злата тем временем прошлась по комнате и села на кровать. Яков моргнул. Потом еще раз. Но ничего не изменилось. Злата продолжала как ни в чем ни бывало сидеть на его кровати и явно не видела в этом ничего крамольного. В отличие от него. Яков поспешно отвернулся, решив, что лучше займется чаем. А там глядишь, она к нему подойдет, и ситуация перестанет выглядеть такой…

Какой?

Неприличной?

О чем он думает? И явно в этой комнате об этом думает только он, так что и все вопросы к нему. Точно. Это ему надо держать свою фантазию в узде, а не искать в поступках девушки дурной подоплеки.

Может быть, стоит все же открыть дверь?

Но он уже знал, что не откроет. Потому что Злата была здесь, в его комнате, и она принесла ему мазь и шоколадку, и собиралась пить с ним чай, и говорила с ним, и…

Это было ужасно неправильно, но ему хотелось, чтобы все это продолжалось и при том осталось сокрыто от чужих глаз. Они ведь не делают ничего дурного, в конце концов. И он себе точно никогда ничего лишнего не позволит.

Или уже позволяет?

Яков тряхнул головой — потом подумает, ну, можно же хоть раз — потом! — и вернулся к чаю. Вода в чайнике была, и все, что оставалось, это щелкнуть кнопкой. Удобно. Никаких дров не надо. Чай ему не то чтобы нравился, но бабушка купила упаковку, и она лежала, ожидая своего часа, и сейчас он был очень рад ее предусмотрительности.

— Мне всегда нравилось общежитие, — нарушила их молчание Злата. — Не знаю, в нем что-то есть. Вроде бы проходное место, но в каждой комнате кто-то обустроил пространство под себя, и они плюсуются, собираются словно пазл. Так интересно. Впрочем, должно быть, только мне интересно, потому что я выросла в частном доме. А ты? Где ты рос?

В этот раз отвечать было проще. Он явно делал успехи.

— У родителей тоже дом, да, — кивнул он. — Его еще дедушка строил. Когда они с бабушкой ушли в этот мир, оставили его им. Дядька Борислав к тому моменту уже с нами не жил, а дядька Тихомир все больше в лесу пропадал. И они не возражали, чтобы отец там хозяином стал. Борислав редко приезжает. А дядьке Тихомиру отец потом помог избушку в лесу поставить…

И в этом лесу он — Яков — провел половину своей осознанной жизни. «Иди, подсоби», — говорил отец. В лесу было привольно и тихо, не то что дома, дядька то и дело учил его чему новому или показывал что интересное, и у Якова ни разу не возникло желания возразить отцу.

Однако об этом Яша, разумеется, Злате рассказывать не стал. О таком он мог бы поведать только очень близкому человеку.

— И ты никуда не выбирался из своей деревни? — спросила она.

В ее вопросе Якову почудилась жалость.

— Почему же? — нахмурился он. — Мы ездили на ярмарки.

Сказал и пожалел. Какие-то ярмарки… Можно было только гадать, где бывала Злата.

— Мне нравятся ярмарки в Тридевятом, — неожиданно призналась она. — Мы как-то с мамой гостили у Алексея, и я сбежала. Весело было. Правда, он до сих пор мне этого не простил. Будто мне было десять, а не семнадцать.

Она усмехнулась и покачала головой.

— А Алексей…

— Мамин сын от первого брака.

— Нет, я не про это…

— А. Местный царек.

Прозвучало это безо всякого уважения, но Яков все равно мгновенно растерял всю смелость и весь пыл. Вот так. Отец — царь в Нави. Брат — правитель одного из княжеств Тридевятого. Что Злата забыла в его комнате?

И все же… все же… Она ведь здесь.

Зашелестела, забурлила, закипая, вода, и щелкнул чайник. Яков внимательно оглядел пакетики с дроблеными листьями. Ладно. Сейчас главное сосредоточиться и сделать все правильно, а об этом он тоже подумает позже.

— Давай я, — пришла на помощь Злата и наконец встала с его постели.

Проходя мимо, она задела его руку своей, и Яков ощутил, как пробрало нутро. Уши обдало жаром. Он вдохнул поглубже и сглотнул, стараясь успокоиться, а Злата тем временем нашла у него на полке кружку и стакан, бросила в них по пакетику, залила кипятком, обвела стакан пальцем по ободку, что-то прошептала.

— Что ты делаешь? — спросил Яша.

— Простенький заговор, чтобы не обжечься, — пожала плечами Злата, взяла пакетик и поболтала им в воде, которая тут же стала приобретать насыщенный коричневый цвет. — Хочешь, тебе тоже навяжу? Его можно сделать плотнее, тогда эффект сохраниться на пару дней. Сделать?

— Н-нет, спасибо.

Она пожала плечами — мол, хозяин — барин, — взяла свой стакан и отпила. Причмокнула губами. И снова отпила. Яков смотрел, как ее губы обхватывают стенки стакана, и чувствовал, как внутри все скручивается от желания поцеловать. Оторвать взгляд не представлялось возможным.

Нет, пожалуй, такое с ним все же впервые. Ему бы сейчас пойти дрова порубить. Так, чтобы на зиму хватило… Но никаких дров поблизости не было, а Злата сделала очередной глоток и медленно облизала губы. Яков сглотнул. Слюна была вязкой, а в горле пересохло, и это оказалось не так легко. Воздуха отчаянно не хватало. Яков наконец заставил себя поднять глаза и напоролся на ее взгляд. Она смотрела так, что стало очевидно: она все видела. И все поняла.

Черт.

Надо было извиниться.

Что-то придумать.

Объяснить.

Соврать.

Сделать так, чтобы она не хлопнула дверью прямо сейчас, хотя, наверное, он заслужил.

Яков открыл рот, сам не зная, что собирается сказать, но Злата его опередила.

— Шоколад, — серьезно произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Поверь, это стоит попробовать.

И подмигнула. Потом поставила стакан на стол, взяла упаковку в руки и вскрыла ее, достала из него темно коричневый брусок и отломила кусочек. Яков смотрел и понимал, что отчего-то не может пошевелиться. Дядька рассказывал ему про путы. Темный заговор, превращающий человеческое тело в куклу-марионетку. Сейчас ему казалось, что именно так человек, попавший под этот заговор, и должен себя чувствовать. А потом Злата сделала то, отчего у Якова вообще на время перемкнуло способность здраво мыслить. Подошла совсем близко, поднесла кусочек к его губам и надавила им на нижнюю.

— Пробуй, — то ли предложила, то ли приказала она.

Ноги стали ватными, в голове сгустился туман, внизу живота потяжелело. Злата стояла слишком близко, так, что он видел каждую веснушку на ее лице, и смотрела, не мигая, и на дне зеленых глаз что-то сверкало. Давным-давно Яков читал истории о проклятых кладах. Кто найдет и заберет с собой, тот обречен. Но не забрать невозможно. Она не торопила его, и в какой-то момент Яков понял, что воздух закончился, а тело забыло сделать вдох, пришлось напомнить ему об этом, он рефлекторно приоткрыл губы, и Злата протолкнула между ними кусочек шоколадки. При этом пальцы она не убрала. Кровь одновременно бросилась в два места. Лицо запылало. Черт-черт-черт… О том, что творилось ниже, он предпочел не думать. Злата понимающе улыбнулась, и это было самое ужасное.

— Вкусно? — поинтересовалась она.

Что?

Ах да… Шоколад… Горьковато и одновременно малость приторно. Кажется, она действительно ждала ответа. Пришлось вспомнить, как говорить.

— Н-ну…

— Дай попробую.

Она провела большим пальцем по его нижней губе, а потом приподнялась и поцеловала. Простое касание губ губами. Но Якова словно молнией ударило. Он шумно выдохнул. И очнулся. Отшатнулся, толкнул рукой стол и смел на пол кружку. Кружка упала, но не разбилась, ковер смягчил удар, зато мгновенно пропитался чаем.

— Ай, — поморщилась Злата, созерцая образовавшееся пятно.

— Ты что делаешь? — не сдержался Яков, которого это пятно сейчас интересовало в последнюю очередь.

Он попытался восстановить дыхание, но получалось плохо.

— А разве не очевидно? — удивленно поинтересовалась Злата. — Подожди-ка.

Как ни в чем ни бывало она присела на корточки и провела рукой над ковром. Тот мгновенно просох, словно ничего и не было. Подняла кружку и поставила на стол.

— Так на чем мы остановились? — поинтересовалась она и сделала к нему шаг.

Яков шагнул назад. Злата рассмеялась. Улыбнулась почти по-доброму.

— Яш… — позвала она. — Можно я буду звать тебя Яшей?

— М-можно…

— Яша. Успокойся.

И снова сделала шаг вперед. Яков повторил свой маневр. Они кружили по комнате, словно охотник и его добыча, угодившие в расщелину. Бежать было особо некуда. Кровать то и дело попадалась на глаза, словно стояла везде.

— Яшааа, — протянула Злата и вдруг снова оказалась совсем близко.

Яков дернулся в сторону и уперся спиной в шкаф. Злата прижалась к нему грудью, и он замер. Стук сердца отдавался в ушах барабанной дробью. Она подняла к нему лицо. Коснулась носом носа. Медные кудри щекотали щеку. А зеленые глаза смотрели с интересом.

И Яков с ужасом осознал, что ему это нравится.

Очень-очень.

Да, все это было чертовски неправильно. Но одновременно с этим слишком хорошо, чтобы прекратить немедленно. А может, это сон? Ну, ему всякое порой снилось, и…

Злата слегка сместилась, приподнялась и провела губами по его шее. С левой стороны. Там, где были шрамы. Ее дыхание опалило кожу.

— Тебе понравится, — прошептала она ему на ухо.

А потом прикусила кожу чуть ниже. Яков ощутил, что находится в шаге от того, чтобы кончить. Вот прям сейчас.

— Я-яш.

— Ч-что?..

— Ешь шоколадку. И не забудь про мазь. И мы не допили чай, так что я вернусь.

А потом поцеловала место укуса и отстранилась, снова подмигнула, отошла, взяла свой рюкзак, обулась и ушла.

Хлопок двери показался сроден раскату грома. Раздавленный собственными ощущениями и ее слишком резким уходом, Яков упал на стул. Ему очень-очень хотелось выругаться вслух. Но он сдержался.

Остаток дня и ночь прошли ужасно. Воспоминания не желали отпускать, мешались с фантазиями, и неотступно за ними следовали вина и стыд за произошедшее. Что это было, черт возьми? «А разве не очевидно?» — ехидно поинтересовался внутренний голос, почему-то обернувшийся голосом Златы. Очевидно-то, очевидно, только вот какого… Яков прикусил губу и уткнулся горячим лбом в прохладную стену. «Надо было ловить момент», — снова заговорил внутренний голос, теперь уже интонациями Клима.

«Прочь, прочь, прочь!» — взвыл на них обоих Яша.

Боги, да если бы она продолжила, он бы…

Он бы что?

Яков заметался в постели, пытаясь найти позу поудобнее, но одеяло мешалось, и простынь оказалась сбита, подушка была неудобной и кололась выбившимися наружу перьями, и вообще все раздражало. Он подскочил с кровати, метнулся к окну, единым махом переложил все с подоконника на стол и распахнул створки. Они отворились нехотя и с легким скрипом. Но прохладный ночной воздух ворвался в комнату и охладил лицо.

Злата сказала, что вернется. Намерения свои обозначила более чем ясно. Зачем ей все это? Хочет отношений? Но тогда все это должно было начинаться не так. Люди переглядываются, разговаривают, потом за руки в первый раз берутся…

А не нападают друг на друга с поцелуями!

В парке раздались какие-то звуки, и Яков отшатнулся от окна: на мгновение почудилось, что это Злата, и что она ворвется сюда прямо сейчас.

Ага, влетит на метле в открытое окно.

С нее станется.

Ведьма.

Боги…

И Яков с болезненной ясностью осознал, что страшится и хочет этого одновременно. Хочет, чтобы она появилась в его комнате немедленно, пока темно, пока он на взводе и не способен рассуждать здраво. Хочет притянуть к себе сам, обнять, прижать ближе, поцеловать, снова ощутить ее губы на своей коже. Хочет…

Но он ведь ее совсем не знает… И Клим прав, это просто влечение. Его нужно просто перебороть. Передышать. И если она еще раз придет, он очень спокойно поговорит с ней и объяснит, что ему очень стыдно за свое поведение, что вероятно, у них вышло какое-то недопонимание, что она ему очень нравится…

Чертовски нравится…

Что у него крыша от нее едет…

Что он вовсе не хочет ничего ей объяснять, а хочет поддаться своему желанию и в кои-то веки на все наплевать…

Но что он так не может.

Не может.

В том числе, потому что она этого не заслужила.

Яков не стал закрывать окно, пошел обратно и лег в постель. Уставился в потолок.

И все же… А что же сама Злата? С ним-то все понятно, он влюбился как дурак в девушку, которую видел сегодня четвертый раз в жизни. Хотя, наверное, целый день, проведенный вместе, можно счесть за очень крупный раз, но тем не менее. И, допустим, его влечение объяснимо, просто возраст такой, отец предостерегал, да и сам он не маленький и все понимает. Но с этим можно и нужно бороться.

Но Злата? Она же девушка. Что ж она...

Яков вспомнил ощущение от ее пальцев на своих губах. И их кружение по комнате. Ее взгляд. Сердце забилось чаще, но он заставил себя продолжать рассуждать. Она отлично понимала, что делает. И явно знала, чем все должно закончиться. И ее это ни капельки не смущало. Более того, очевидно, что она этого хотела. Целенаправленно к этому шла.

«А разве не очевидно?» — спросила Злата в ответ на его вопрос.

Для нее все было очевидно. И при том она явно не спешила требовать от него заверений в вечной любви. Или хотела сделать это потом? Но обычно как-то такие клятвы все же дают до. Во всяком случае, так ему казалось.

Что вообще происходит?

В конце концов, она его сегодня тоже увидела в четвертый раз в жизни.

Яков снова встал с кровати и заходил по комнате. Потом включил свет — как же все-таки удобно, хотя и не так уютно, как при живом огне, — уселся за стол, взял в руки блокнот, полистал и нашел страницу, на которой рисовал ее. Ему показалось, что в ее улыбке появилась насмешка.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

Девушка на рисунке предсказуемо промолчала.

Уснуть не получилось. День прошел как в бреду. К вечеру Яков готов был лезть на стену. Он мог говорить себе что угодно, но он ее ждал. И она пришла, когда сумерки начали потихоньку опускаться на город.

***

Готовясь к встрече с Яшей, Злата провела в душе полчаса, а потом еще минут сорок потратила на то, чтобы заплести косу. Непослушные волосы никак не желали укладываться и держаться, требовали свободы. Но увы, это только в книжках и в фильмах в нужный момент они красиво падали волнами, заставляя персонажей мужского пола давиться слюной от восторга и желания. В реальной жизни эти самые персонажи если чем и давились, то самими волосами, потому что они словно оживали и стремились принять непосредственное участие в процессе, и лезли всюду, иногда оказываясь в самых неожиданных местах. Так что сегодня им предстояло потерпеть неудобства.

Справившись с косой, Злата открыла шкаф и оглядела свой гардероб. Отмела все броское и вызывающее. Посмеялась про себя, когда взгляд упал на черные чулки с ажурной каймой. Это точно мимо. Во всяком случае, сегодня. Ей нужно успокоить Яшу, а не напугать. Он и так, бедняга, едва ли не в ступор вчера впал, а ей бы хотелось, чтобы он хоть чуть-чуть да двигался. В конце концов она выбрала штаны пошире и свободную серую футболку. Вот так, чтобы был простор для фантазии, и одновременно с этим ничто не отвлекало.

И никакой косметики. На вкус помада отнюдь не такая сладкая, как в этом пытаются уверить потребителей ее производители. Да и тушь размажется в самый неподходящий момент, не говоря об остальном. Нет, тоже не в этот раз. Успеют еще поиграть, если этот вечер покажет, что их знакомство стоит продолжить.

Она еще раз оглядела себя в зеркале напоследок. Подмигнула сама себе. Вот теперь она готова, и никуда он от нее не сбежит.

Первый этап плана был пройден, и Злата перешла ко второму.

Мама нашлась в гостиной. Смотрела старый советский мультик и вышивала. С экрана телевизора выводила рулады рыба с женским лицом: «Если хочешь быть богатым, если хочешь быть счастливым, оставайся, мальчик, с нами — будешь нашим королём!» Временами мама отвлекалась от иглы, чтобы погладить примостившуюся у ее колен Бонни. Клайд лежал рядом на полу. Когда Злата вошла в комнату, собаки лениво приоткрыли глаза, убедились, что это всего лишь она, и снова задремали. Злата подошла ближе и присмотрелась к вышивке: тропа среди елей. Знакомый мотив. Отметила для себя, чтобы потом надо бы поинтересоваться у мамы, чего это она. Но не сейчас. Она наклонилась к ней сзади и поцеловала в висок.

— Мам, я в город гулять. Переночую у Демьяна, ладно?

— Конечно, — улыбнулась мама. — Хорошо отдохнуть.

Ну, вот и все. Она направилась в коридор, но внезапно Клайд поднялся со своего места и пошел следом.

— Нет, милый, на прогулку не пойдем, — покачала головой Злата, обуваясь. — Могу выпустить тебя во двор. А у меня дела.

Пес смотрел на нее большими умными глазами, словно знал, куда и зачем она направляется, и не одобрял этого. Злата хотела уже хлопнуть дверью, но потом передумала, присела рядом с ним на корточки, обняла за шею и потрепала за холку.

— Все будет классно, — шепнула она. — Маму охраняй.

По дороге она кинула сообщение Демьяну.

«Для всех ночую у тебя».