Questions (1/2)

Чуя любил поговорить, но ему было легко молчать в этом новом месте.

Его перевели из лазарета в то же общежитие, что и Акутагаву. Они оба настояли на этом, хотя ни одного из них никто не просил, и, к счастью, их выслушали.

Люди много говорили о нем. Чуя не мог придумать, как ответить.

Акутагава отправился разузнать информацию о Гин на следующий день после того, как Чую выписали из лазарета. У них не было определенного расписания, и это начинало действовать Чуе на нервы. Он чувствовал беспокойство. Он мерил шагами свою комнату. Он не знал, что ему позволено делать. Им приносили еду. Он не знал планировки здания. Он не знал большинства людей. Дазай не вернулся, чтобы поговорить с ним, и он не был уверен, был ли он в порядке с этим или это его беспокоило. Он не смог бы найти Дазая, даже если бы захотел.

От всего этого у него по коже побежали мурашки.

В первую ночь, когда он спал в Агентстве, ему снились кошмары. Акутагава ничего не сказал, когда Чуя проснулся с криком, хотя он, должно быть, слышал. Чуя был благодарен. По крайней мере, когда у него была своя камера, никому больше не приходилось иметь дело с его кошмарами.

Он едва помнил, о чем шла речь, когда проснулся, но чувствовал себя так же, как во сне, когда был поглощен Разложением. Этого было достаточно, чтобы вывести его из себя на остаток ночи.

Он мог до некоторой степени контролировать Коррупцию, но после манипуляций Дазая он чувствовал, что у него вообще нет контроля. Мори ставил на нем эксперименты, а Дазай использовал его. Чуя всегда активировал Коррупцию, потому что этого хотел кто-то другой, и никогда по своему собственному выбору. Он смог свести к минимуму время его активации, только обманув Мори, заставив его думать, что только определенные ситуации могут вызвать его, из соображений самосохранения. Потому что он так сильно ненавидел ощущение Коррупции.

Он был выведен из равновесия. Он устал. Он не был голоден, но должен был быть. Внезапное исцеление от Порчи, которое должно было занять несколько дней, также повергло его в шок. Ему казалось, что он ничего не знает - ни своего окружения, ни своего собственного тела.

Через полчаса после ухода Акутагавы появился беловолосый мальчик, который присматривал за их комнатой. Он был тем, кто приносил им еду и спрашивал, не нужно ли им чего-нибудь. Акутагава, казалось, был раздражен им, но именно он дал им знать, что агентство нашло некоторую информацию о Гин.

“Тебе что-нибудь нужно?” он спросил. Его голос был мягким. Он, казалось, не боялся Чуи или Акутагавы, но он казался настороженным. Обо всем.

“Записная книжка?” - спросил Чуя. Может быть, это помогло бы ему успокоиться.

Мальчик кивнул. Он повернулся, чтобы уйти, когда Чуя понял, что не знает, как его называть. “Как тебя зовут?”

Мальчик сделал паузу. ”Ацуши”. Затем он ушел.

Ацуши. Что-то в Ацуши напомнило Чуе его самого и Акутагаву. Это было в значительной степени само собой разумеющимся, что, если Ацуши работал в Агентстве, он когда-то подвергался экспериментам на себе. Он задавался вопросом, как долго Ацуши был без сознания.

Он казался менее уверенным в себе, чем Дазай или Йосано. Если бы Чуе не сказали (или не показали), он бы не знал, что кто-то из этих двоих был одаренным, и, следовательно, что они испытали то же самое, что и он.

Он задавался вопросом, уберут ли годы его собственную настороженность, и будет ли он чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы казаться уверенным и беззаботным, даже если это не так.

Через несколько минут Чуя услышал шаги. Он подумал, что это возвращается Ацуши, но вместо этого это была доктор с блокнотом в руках. “Мы можем поболтать?” спросила она, протягивая его ему.

“спасибо”. Чуя взял блокнот и кивнул. Йосано села на кровать, но не прямо рядом с ним, оставив между ними достаточное расстояние, чтобы Чуя не был полностью на взводе.

У него действительно не было возможности поговорить с ней. Когда она исцелила его, он был без сознания, а когда очнулся, она задала ему вопросы, которые были необходимы с медицинской точки зрения, но ни один из них не располагал к разговору. Чую это устраивало, но это означало, что он совсем ее не знал.

“Я хотела проверить тебя”, - сказал Есано. Чуя чувствовал, как остро она смотрела на него, замечая все. Ее глаза не были такими холодными, как у врачей в лечебнице. Она действительно казалась обеспокоенной.

“Я в порядке”, - сказал Чуя. Физически он был в порядке, и он предположил, что она имела в виду именно это.

Йосано тихо рассмеялась. “Никто никогда не чувствует себя хорошо, когда впервые приходит сюда”.

Чуя уставился на нее. Она не отвела взгляда. “Ничего, если я тебя кое о чем спрошу?” Он не привык к тому, что мог задавать вопросы окружающим его людям.

Йосано кивнула.

“Как давно ты здесь?”

“Несколько лет”, - сказал Йосано. “Достаточно долго, чтобы получить образование и действительно стать врачом, а не просто тем, кто может исцелять людей с помощью дара. Я была здесь раньше большинства людей.”

“И ты осталась?” - спросил Чуя.

“Ну, я могла бы стать врачом в больнице или что-то в этом роде, - сказала Йосано, - и это была бы полноценная работа. Но как только я узнала, что есть и другие учреждения, подобные тому, из которого я пришла, я захотела помочь людям выбраться из этих ситуаций ”.

“Я понимаю”, - сказал Чуя. Казалось, что такие люди, как он, никогда не жили нормальной жизнью. Может быть, потому, что они не могли.

“Это останется с тобой”, - добавила Йосано. “Наши дары могут быть разными, но наш опыт, вероятно, схож. Я знаю, ты в замешательстве, и ты, вероятно, чувствуешь, что все должно быть по-другому. Но это займет некоторое время.”

Чуя кивнул. Затем он сказал: “Дазай не разговаривал со мной с тех пор, как мы вернулись”.

Йосано выглядела усталым. ”Дазай не лучший в том, чтобы справляться с трудными вещами или брать на себя ответственность за...”

“Я не хочу быть его ответственностью”, - быстро сказал Чуя.

“За его действия”, - закончила Йосано, приподняв бровь. “Если он думает, что должен перед тобой извиниться, он приложит все усилия, чтобы не принести тебе извинений. Он ненавидит ошибаться. Я слышала, что произошло. Ты сердишься на него?”

“Я не знаю”, - признался Чуя. Его противоречивые чувства к Дазаю были чем-то, с чем он не думал, что сможет легко смириться, не поговорив с самим Дазаем.

“Это прекрасно”, - сказал Йосано. “Тебе не нужно знать”. Она встала. “Тебе что-нибудь нужно?”

“Нужно чем-то заняться”, - сказал Чуя.