Часть третья (2/2)

--Прадедушка и бабушка видели. А ещё мои папа и мама видели советских солдат и русских--тоже.

--Когда же они их ухитрились увидеть?

--Прадедушка и бабушка--когда в Российской Империи в Царстве Польском жили. А папа и мама--когда их освобождали из концлагеря.

--Чего-чего?

--То. Мои папа и мама--бывшие несовершеннолетние узники Освенцима.

И тут Алекс замолчал и глядел на своего друга будто, совершил что-то ужасное. Он и не понимал того, что было в жизни семейства Вайнрибов и того, через что прошли родители этого еврейского мальчика. И если бы не такие же славяне, как и сам Александр (правда, восточные), то не сидели бы они здесь.

--А эти уроды, которые тебя дразнили, знают об этом?--спросил он.

--Я не рассказывал--ответил Гедди--не считаю нужным. Ещё и бабушка осталась в живых, а остальные--нет. Папа и мама потом поженились и отправились сюда, в Израиль не получилось. Там бы меня не били, но тогда бы я не познакомился с тобой. А твои родители воевали с нацистами?

--Папа воевал. Однажды чуть не попал в плен: он скрывался в заброшке глубоко в горах лесистых вместе с другими, и пришло ему на ум запеть старую песню о Юрьевом Дне, хорошо, что успели разбежаться, да и немцев было мало: штуки три-четыре, а наших--больше десятка, да ещё все с ружьями. И стоит мне принести плохую оценку или попасть в очередной скандальчик, так напоминает мне об этом: ”Я ради того, чтобы вы все трое жили нацистов бил, а вы дурью маетесь и ”неуды” приносите.”!

И снова очередной факт связал мальчиков всерьёз и очень надолго.

--Самые злые и тупые--это Смит, Даймонд и Уиллер. Англичане чистокровные, или, на крайняк, считают себя таковыми. У последнего ещё денег дофига. Мажористые до крайней степени--просвещал Живойнович Вайнриба--Даже квебекцы для них вроде недолюдей. Вот эта кодла и наезжает по ”пятому пункту” и остальных подзуживает. Те, что помельче в деле крутизны к ним подмазываются и учатся наездам.

--А что же с ними делать?--спрашивал Гэри, разводя руками.

--Лучшее--отвечал Александр--поколотить так, чтобы им навсегда расхотелось кулаки да языки распускать. Главное--чтобы нас потом из школы не выгнали.

Под вечер, когда уже начало темнеть, Гедди и Алекс прощались друг с другом, зная, что это ненадолго, что скоро они снова встретятся на уроках.

День медленно клонился к закату, иссушающая жара дня спадала, уступая место приятной прохладе, в которой хорошо гулять по вечерам. Солнце не так палило, как в полдень, поэтому можно было выйти из дома, где участники группы сидели после времяпрепровождения в садике, и отправиться погулять по полям и лесам.

--Эх, а продуктов может назавтра не хватить--сообщил Нил.

--Тогда предлагаю зайти в местный магазинчик--предложил Алекс--а потом и в тутошний клубчик-барчик. Послушаем, о чём говорят жители посёлка. Может кто-то из них узнает нас и попросит автограф.

--Не, не надо--Гедди неодобрительно встретил такое предложение--лучше завтра я отправлюсь в один или другой городок: в этом магазинчике выбор не ахти какой, и еда будет не самой вкусной. А с любителями автографов понабирать я пока встречаться не хочу.

--Твоя правда, Дирк--Лайфсон посмотрел зачем-то на свои ногти--мы сюда отдохнуть приехали, а не с поклонниками встречаться. Пратт, а ты не против выйти погулять?

Нил чего-то слегка проворчал, отложил в сторону книгу и поднялся с кресла.

--А куда же теперь пойдём?--поинтересовался он.

--Сейчас лучше всего побродить по полям и лескам--сказал ему Ли--там тоже прохладно. Ну что же, идём, ребята, солнышко уже на закат отправляется.

Возле поля уже ощущалась вечерняя прохлада, дававшая отдых от дневной окутывающей жары. Нил разглядывал начинающую созревать и желтеть пшеницу, пытаясь сделать прогнозы на урожай и вспоминая, как в детстве срывал ржаные колоски, пытаясь сделать из них погремушки. Чуть поодаль шло рапсовое поле с жёлтыми цветками. За лето всё должно успеть созреть, а то ведь климат в стране далеко не тропический, теплеть он начинает только за Великими Озёрами, за Ниагарским водопадом, за американско-канадской границей. Кстати, а что же не ничего не сказано о внешности барабанщика? Восполним этот пробел: он был немногим выше среднего роста, носил длинные тёмные волосы, был кареглаз, а ещё и усат. На этой прогулке он был одет в светлые брюки и такую же рубашку, а на ногах--сандалии.

Небо на западе уже окрасилось в красно-оранжево-фиолетовые тона, едва заметные перистые облака появились на востоке среди голубого цвета.

--О, а вот и сосенки на поле растут, наши, веймутовы--Гедди указал рукой на деревья.

--А чуть подальше--добавил Алекс, идущий чуть поодаль--туя и наш родной сахарный клён.

Нил шёл за ними, вертя периодически головой по сторонам, любуясь полем и пытаясь разглядеть зелёную полоску леса. Небо почти безоблачное: завтра будет сухо и жарко.

В один такой же жаркий день, правда, майский, Гедди впервые попал в дом к Алексу, пригласившему его к себе.

--Заходи, заходи--Живойнович открыл дверь--я уже сказал, что ты придёшь ко мне.

Вайнриб зашёл в прихожую, осторожно осмотрелся: светло-голубые с салатовыми листиками обои, полка для обуви: женской и мужской. Шкаф для верхней одежды, которую не надевали в данный сезон. Рядом--крючки для одежды, надеваемой сейчас. Паркет подметён и вымыт.

--Мама--крикнул Алекс--к нам пришёл мой друг, про которого я рассказывал! Можно нам в гостиную?

--Можно--раздался женский голос--только сперва покажи его.

Будущий басист, робея, и не зная, что ему потом делать, прошёл в гостиную, не слишком большую, и предстал перед темноволосой женщиной, внимательно осмотревшей его.

--Здравствуйте, меня зовут Гэри--представился он.

--А меня--Мелания--женщина бросила на него оценивающий взгляд--Александр мне уже рассказал про тебя и про то, что вы в одном классе учитесь.

--Мама, а можно мне показать ему свою комнату?--спросил Алекс.

--Ладно, иди, показывай, но чтобы к ужину был здесь--ответила Мелания, поправляя кремовую скатерть.

Мальчики отправились в комнату, где жил будущий гитарист. Гедди поглядел на то, что было в ней: кровать, не очень хорошо застеленная, пёстрое покрывало слегка помято: на нём, явно, сидели. Одежда на стуле, обитом тёмно-сиреневой ворсистой тканью была брошена слегка небрежно. Книжки и учебники в шкафу стояли не по алфавиту и вперемешку. Зато на прикроватном столике Алекс удачно пристроил её--гитару. А ночник поставил на подоконник. Зато сколько там было пластинок, плакатов на стенах и журналов с публикациями о музыке и любимых группах.

--Ну, смотри мою коллекцию--Живойнович указал другу на пластинки--вот какие у меня тут ребята: Kinks, Yardbirds, Хендрикс. Только включать пока не буду. Но могу показать, как я играть умею.

--Давай, я не против--светло-карие глаза Гедди чуток заблестели--с удовольствием послушаю.

Алекс взял в руки гитару, настроил и принялся играть всё, чему научился: песни, что пела мама, ариетки из оппереток и мюзиклов, эстрадные песни, композиции любимых групп.

--Отлично--Вайнриб показал поднятый вверх большой палец и улыбнулся белокурому--а ты учился играть сам или у кого-то?

--Да я ещё, когда моложе был, учился играть на виоле, но потом понял, что мне гитара нравится больше--сообщил Живойнович--и отправился к одному человеку учиться играть на ней.

--Ну почти как у меня--произнёс Гедди.

Тут послышался звук открываемой двери и шаги, более тяжёлые, чем женские. Алекс оглянулся и чего-то засуетился. Раздался голос матери, говорившей на непонятном языке, и называвшей кого-то ”Недан”.

--Так, это мой папа с работы пришёл--сообщил белокурый другу--надо что-то делать.

Гедди стало немного любопытно: а какой же у будущего гитариста отец, как выглядит, где работает, что думает об увлечении сына гитарой.

--А может ты покажешь меня ему?--попросил он Алекса. Тот ничего не ответил, но сделал рукой жест, приглашающий Вайнриба выйти из комнаты и отправиться на кухню.

А там их поджидал мужчинами ближе к средним летам, славянской внешности, но не такой, как у сына, ближе к средиземноморско-понтийским типам.

--Александр, это кто тут у нас такой?--спросил он у сына на непонятном Гедди языке.

--Папа, знакомься, это мой друг Гэри--ответил Алекс--мы с ним в одном классе учимся.

--В одном классе?--переспросил Недан--а чей он будет? Так--обратился он к другу своего сына, не скрывая сильного акцента--а как у тебя полное Ф.И.О?

--Гэри Ли Вайнриб--ответил Гедди.

--Ты энто...немецкой...?--папа Алекса странно поглядел на его нос.

--Нет, польский. Даже Российский имперский.

--А чем же твои мама и папа занимаются?

--Мама хозмаг содержит. На улице.......................Может были там.

--А папа где?

--Он умер несколько лет назад--вмешался в разговор белокурый--Гэри мне сам сказал.

--Так ты вдовин сын, получается?--Недан оценивающе посмотрел на Гедди--вот не знал. Один, небось, ч утра до вечера?

--Нет, у меня брат есть и сестра--ответил слегка робея под строгим взглядом Вайнриб.

--Так, Александр, ну-ка руки мой и садись--обратился папа Алекса к белокурому сыну--и твой друг пусть то же делает. Мелания--он посмотрел в сторону жены--давай и ему дадим, а то, небось, дома не слишком кормят, вон какой худой.

После накормленный Гедди прощался с Алексом, зная, что через два дня они увидятся снова на уроках.

На улице уже начало темнеть, солнце зашло за горизонт, от него остались лишь фиолетово-розово-оранжевые полосы на бело-голубом небе. Нил стоял у открытого окна и смотрел на послезакатное небо. В креслах сидели басист с гитаристом, причём последний пытался что-то сыграть на гитаре, привезённой с собой. Гедди слушал его, изредка поглядывая на настенные часы. Алекс играл нечто не совсем понятное, но подходящее для начала длинной песни минут так на десять.

--Слушайте, а может запишем такую?--обратился он с предложением к Нилу--что скажешь?

--Ну это нужно с менеджером выяснять--ответил Пирт, любуясь тем, как на посёлок сходит ночь--он может и не дать карт-бланш.

--Да ладно--Гедди, слегка зевая, бросил взгляд на Нила--когда ты писал стихи, вдохновлённые Рэнд, любимкой твоей, он и слова не сказал. Уговорить его можно, хотя и надо постараться. Леркстюш, что скажешь?

Лайфсон молчал, продолжая играть, что-то тихо вечернее, сонно-успокаивающее. Ли сидел и ждал ответа от согруппника. И дождался минут через пять.

--Записать длинную песню, с разными частями, темпами и сменой мелодий--произнёс томно-сонно Алекс--о, это будет прелестно, вполне согласен.

На улице стемнело, звёзды усыпали чёрное небо, обещая жаркий и сухой день.

--Пойду-ка я вскипячу чайник--решил Нил--ребята, предлагаю чайку попить.

Оживившиеся Гедди и Алекс согласились. Через некоторое время они сидели на кухне и пили чёрный, пахнущий, как всегда, бергамотом чай. Ночь почти вступила в свои права.

--Вот допьём и отправимся баиньки--протянул полусонный Гедди, гладя жёлтую чашку подушечкой мозолистого от струн пальца. Алекс и Нил молча пили чай, думая о том же самом.

Попив чаю, все трое отправились спать, чтобы завтра продолжить свой культурный отдых, а Гедди--отправиться за едой.