Сто раз, тысячу раз (1/1)
В траве сидел кузнечик.Смотрел выпуклыми глазами сразу во все стороны, шевелил усами и пиликал ножкой о крылышко, издавая на удивление громкую трель, а ему со всех сторон отвечали другие кузнечики и кузнечихи.Прыжок?— и он оказался на голой груди Каски. Прямо там, где клеймо. Гатс не хотел, чтобы Каска спросонья случайно раздавила стрекотуна. Он сложил пальцы для щелчка и уже примерился было к зеленокрылому конику?— как тот снова прыгнул и затерялся в траве.—?Ты чего? —?спросила сонная Каска.Да уж. Открывает это она глаза, а он тут примерился сиське щелбан отвесить. Гатс кашлянул и накрыл Каскину грудь ладонью.—?Тут это… кузнечик на тебя присел. Я его стряхнуть хотел. По-дурацки вышло, да?Каска покосилась на место посадки кузнечика, которое Гатс пока старательно обходил стороной. Он не касался клейма?— по себе знал, что даже здесь, на острове эльфов, его неприятно касаться.—?Ты насытишься когда-нибудь? —?Каска нахмурила брови, но голос не был сердитым, и высвободиться из объятий она не спешила?— наоборот, начала тереться бедром о бедро Гатса. От этого в паху налилось сладким зудом и тяжестью.—?Помнишь, что я сказал тогда? Что буду любить тебя еще сто раз. Тысячу раз.Ах, руку бы мне сейчас, в очередной раз подосадовал Гатс. Как мне сейчас нужны две руки! А лучше?— три. А есть только одна, и приходится отрываться от Каскиной груди, чтобы запустить пальцы в мокрый пушок под ее животом, и дальше?— в скользкое тепло расщелины, где живет упругая горошинка, словно еще один сосок, набухающий и пружинящий в щепотке.—?Где ты всему этому научился? —?спросила Каска, когда они купались в ручье.—?В книжке прочитал.—?Прочита-ал?—?А ты думала, я совсем дубина безмозглая, только и знаю, что мечом махать? Пришлось научиться, когда тысяченачальником стал. А то как донесения читать? Ух, и упирался же я, даже тысячу принимать не хотел. Но с Гриффитом не поспоришь, заставил.—?Что да, то да,?— Каска обхватила себя руками за плечи, ссутулилась, сжалась вся и пошла прочь, поднимая бедрами волну. —?Заставлять он умел…Гатс готов был себе язык откусить. Он треснул себя кулаком по лбу и пошел догонять.—?Каска! Погоди! Я не хотел! Прости!—?За что извиняться? —?Каска натянула рубаху, села, обхватила колени. —?Рано или поздно кто-то заговорил бы о нем. Рано или поздно пришлось бы о нем говорить.—?Да провалился бы он в преисподнюю,?— буркнул Гатс.—?Он преисподнюю на землю привел,?— в глазах Каски заблестели слезы, и Гатс опять почувствовал ту жгучую, опьяняющую нежность, от которой ему самому хотелось плакать.Они избегали разговоров. Наслаждались вновь обретенной способностью радоваться, жить, любить, вознаграждали себя за все, что… Память о страшном никуда не делась?— но она была как клеймо: порой зудит, но не болит и не кровоточит.Пока он не заговорил о Гриффите, дурачина такой.—?Почему… —?сдавленно сказала Каска. —?Почему он сделал это с нами?Гатс пожал плечами. Много раз он задавался этим вопросом, и не находил ответа, кроме старой непристойной шутки. ?Почему кот лижет себе яйца? Да потому что может?.—?Неважно,?— сказал он. —?Я отыщу его и убью.—?Ты? Один?Гатс прикусил свой дурной язык.—?Ты уйти надумал,?— Каска ткнула его локтем в бок. —?Сукин ты сын, Гатс: ты решил уйти, и опять один, без меня!—?Я не… Я просто…—?Ты просто боишься, что со мной опять случится что-нибудь, и ты этого не переживешь. А обо мне ты подумал, засранец? Каково мне будет тут сидеть и думать, сколько ты ран уже получил и жив ли еще? —?Каска вырвала пучок травы и швырнула им в Гатса. —?Ну уж нет. Пойдем?— так вместе. Или ты намылился опять потихоньку собраться и удрать до света?—?Вот только по роже меня бить не надо опять,?— Гатс на всякий случай поднял руку.—?Иди ты, бить тебя еще,?— Каска выдернула метелку дикого овса и хлестнула его по пальцам, а потом закусила стебель, высасывая сок. —?Мы с тобой муж и жена, Гатс. Куда ты, туда и я. Не бойся, обузой не буду.—?Ты мне и не была никогда обузой…—?Была, и еще какой. Но теперь забудь.—?Ты понимаешь, что мы на смерть идем? —?проговорил он безнадежно.Каска только плечом повела:—?Первый раз, что ли?Встала, выпрямилась во весь рост. Окинула взглядом горизонт.—?Он же не остановится. Если мы струсим, если здесь затаимся?— он и сюда придет. А как он назвал свою банду уродов, мерзавец?Каска на удивление многое помнила.—?Это простить нельзя. Это… я бы ему простила то, что он сделал со мной?— но это…—?Ты обнимала его,?— вырвалось у Гатса.Каска снова села, потом легла навзничь в траву.—?Дело не в том, что я тебя слабой считаю. Я не считаю,?— продолжал Гатс. —?Дело в том, что на нем сейчас тело нашего сына. И когда настанет время нанести удар…—?Плохо ты знаешь женщин, если думаешь, что я не смогу,?— проговорила Каска.Гатс не нашелся, что сказать. Он и в самом деле плохо знал женщин.Ну что ж?— значит, так. Он испытал внезапное облегчение. Конечно, она пойдет. Они все пойдут. Каска права?— Гриффит рано или поздно придет сюда. Можно прятаться, можно делать вид, что побег совершился, что мучения закончились, можно валяться в траве, есть абрикосы и сливы, ждать яблок, слушать кузнечиков, любить Каску, как обещал: сто раз. Тысячу раз. На лугу, в гамаке, на белом песке у моря и в море, как Исидро с Исмой… Но Гриффит придет сюда. Непременно придет.—?С завтрашнего утра начинаем упражняться. Ты, может и способна раскроить черепа трем мужикам за раз, но там будет кое-что пострашнее.—?А почему завтра? Давай пойдем в рощу, выломаем себе по палке…—?А потому что я тебе задолжал еще одну позу. Вот смотри, если я встану, а ты сделаешь вот так…—?…То я повернусь неловко и поломаю тебе все хозяйство,?— Каска толкнула его в грудь. —?Лежи. Теперь я сверху.