Королева утробной похоти (1/1)

Словно удары волн в каменные груди скал, словно отзвук далекой битвы, словно ритм яростного соития?— удары твоего сердца, биение комка плоти под сводами ребер, неугомонный стук, который я слышала даже в самом глубоком сне, сквозь толщу земли и гниющих корней, прелой листвы и болотной грязи, там, где я пребываю всем своим существом?— от века.Я полюбила тебя с первого взгляда, дитя. В день, когда присоединился к нам Пятый, ты обнимал его личинку, нелепый кокон человеческого тела. Ты прижимал его к себе, как некую ценность?— и вместе с ним взошел на алтарь, бедный упрямый муравьишка, ты до конца отказывался поверить, что твой крылатый принц уже предал тебя. Тогда я и сказала, что ты будешь совершенной жертвой. И не ошиблась?— ближе к концу, истерзанный, прижатый к земле когтями Апостолов, ты все-таки был полон ярости и гнева; и я полюбила тебя, я пожрала бы тебя на месте, если бы не Череп.Второй раз ты встретился мне в нашем собственном владении, куда занесла тебя воля одного из малых сих, тобой пораженного, тобой изрубленного в кровавое месиво. Он хотел жить. Ты хотел жить сильнее. Но, как и в первый раз, твой гнев был сильней твоей плоти. Ты сам готов был принести ее в жертву?— лишь бы дотянуться до Фемто, и я пила твою боль и ненависть, как драгоценное вино. Биение твоего сердца не отпускало меня с того дня.С тех пор я присматривала за тобой. В своей бесконечной ночи я грезила твоим мечом, твоей железной рукой, яростным огнем, пронзающим лоно мое, голодным зверем у тебя между ног. Как редко ты отпускал его на свободу, мой мальчик. Как будто тело твое существует лишь для того, чтобы наносить и получать раны.Я терпеливо ждала, когда ты придешь, чтобы раскрыть перед тобой бедра, стиснуть израненные бока и принять тебя в свое лоно. Я плела паутину событий, выпестовывала ее с тем же тщанием, с каким Фемто ковал цепь своего воплощения. Мне же людское тело, хотя бы и совершенное, не нужно. Здесь, под землей, во влажном и смрадном чреве Клипота, я творю себе плоть из того, что ты предоставил мне: из внутренностей поверженных тобой троллей.Правда, она хороша? Посмотри, как тонка эта оболочка, сколь прихотливы под ней переливы всех цветов и оттенков гниющего мяса. Хочешь, я сброшу ее? Хочешь припасть к обнаженному холодному стерву, вонзиться в переплетенье мертвых кишок? Не волнуйся, прекрасный мой: я готова принять тебя каждой частью этого тела. Рассеки его сталью там, где ты хочешь?— и вложи свой уд в отверстую рану. Двигайся в ней, калеча и разрывая?— ведь ты уже искалечил и разорвал их всех, и многих, многих других. Возьми меня в луже их крови, на груде их трупов.Отвращение, ярость и гнев?— как ты прекрасен, возлюбленный мой! Как сладостно пахнешь ты кровью и свежим потом, как приятно сорвать твой нелепый доспех и приникнуть к тебе, ощутить твою грудь на своей груди. Сколько в ней тепла, как сладко скользить в нем щекой и губами, проникать языком в рассеченную мышцу, осторожно терзать зубами сосок…Как я люблю твой убийственный взгляд, как пленительно твое желание разорвать, расчленить, испепелить меня. Как горяча твоя кровь, которой сочится клеймо, как отдается в моем лоне твоя боль?— я знаю, мое присутствие само по себе для тебя истязание, мои объятия?— раскаленные клещи, мой стан?— пыточный стол. И я целую твое лицо, собираю губами кровавый пот с напряженного лба и стараюсь не потерять ни единой капли.Ты видел лицо мужчины, свое лицо, когда стон наслаждения или боли разрывает тебе уста? Ты видел себя в момент наивысшего страдания или наивысшего блаженства?Посмотри в мои глаза. Найди там свое отражение.Моя плоть?— творение моей воли. Мое сердце не бьется?— но сквозь тонкую кожу, сквозь пленку чужих потрохов я чувствую, как бьется твое.Дай мне раздеть тебя. Выпусти зверя. Пусть твое сердце лопнет, разорванное отрадой и мукой.Я сжимаю ногами твой стальной кулак. Я знаю, что сейчас будет.Я не в силах противиться?— пламя, пламя и сталь разрывают мне лоно, взрезают живот и отбрасывают прочь от тебя, ненаглядный.Благодарю, мой мальчик. Благодарю. Никто еще прежде не пронзал меня так.