23. Рождество (1/2)
Рождественским утром Гарри проснулся в непривычной тишине. В комнате остались только они с Роном, а тот еще спал. Поэтому Гарри предпочел поваляться ещё немного в теплой постели под балдахином и не выскакивать в холодную комнату. Наконец проснулся и Рон. Гарри услышал его громкий вопль:
- Гарри, ты не спишь? Давай смотреть подарки!
Он удивленно выполз наружу. Откуда бы у него взялись подарки, он же не Дадли? Но у его кровати действительно лежала кучка подарков. Кроме вороха коробочек и кулечков со сладостями, там были выглядящие весьма перспективными пара бумажных пакетов. Разорвав самый огромный, Гарри обнаружил там отличный шерстяной свитер с вывязанными на нем его инициалами, что гарантировало то, что свитер был не просто новый, а предназначен именно ему, и никому другому.
- О! - воскликнул Рон, - мама и тебе связала фирменный свитер Уизли! У меня тоже такой!
И он продемонстрировал свой, с буквой ”Р”. Кажется, близнецы сдержали слово и рассказали своей матери о том, что Гарри мерзнет на тренировках. Он немедленно нарядился в подарок, потому что по утрам в комнате было довольно свежо, и принялся за второй пакет, тонкий и легкий. Вскрыв его, он вытащил оттуда непонятную и загадочную вещь. Сначала ему показалось, что это какая-то очень тонкая ткань или пленка, почти невесомая, текучая, серого или серебристо-черного цвета, но, развернув ее, он понял, что это что-то вроде мантии. Эта одежда, снабженная бесформенным капюшоном, была необычайно широкой, скорее балахон, чем мантия. Гарри расстелил ее на кровати и из ее рукава вывалилась записка.
”Эту мантию оставил мне твой отец. Пришло ее время вернуться к законному владельцу. Используй ее во благо.
А.Д.” - вот что было написано там твердым острым почерком.
- Что это, Гарри? - спросил Рон, заметивший странную одежду.
Гарри показал ему письмо, и они вместе принялись тщательно разглядывать подарок.
- Вещь явно зачарована, - уверенно произнес Рон, - смотри, какая она тонкая, и при этом совершенно непрозрачна. А, если учесть, что она принадлежала твоему отцу, то она выглядит необычно новой, словно и не износилась. Да и ткань эта... Это и не ткань вовсе. Смотри, Гарри! Я не вижу ни одной нити. Я вообще ничего на ней не вижу. На ощупь как ткань, а для глаз... Она просто есть, и все! А это что?
На подкладе, едва различимый, и то под углом, был виден рисунок, серебристо-черный на серебристо-черном, на самой грани восприятия - равносторонний треугольник, разделенный надвое вертикальной чертой, со вписанным в него кругом.
- Ты знаешь этот символ? - спросил Рон.
- Впервые вижу, - ответил Гарри, - но, если это вещь отца, то, может, это герб Поттеров?
Рон в ответ лишь пожал плечами.
- Может, это какая-нибудь парадная мантия, - предположил Гарри, - которой нет износа. Или она с согревающими чарами.
Он накинул невесомую мантию на плечи и набросил на голову капюшон. Мантия была совершенно прозрачной изнутри! Гарри мог совершенно отчетливо видеть сквозь ткань, свисающую со лба, все, что происходило в комнате, включая ошарашенное лицо Рона, хотя буквально мгновение назад они оба убедились, что странная ткань абсолютно непрозрачна.
- Гарри! - воскликнул Рон, - знаешь, что это?!
- Мантия, которая становится прозрачной, когда ее наденешь?, - спросил Гарри, вертясь во все стороны и пытаясь понять, стало ли ему теплее.
- Гарри, ты невидим! - в возбуждении выпалил Рон, вскакивая с кровати, - это мантия-невидимка! Вот это что! Редкая вещь!
- Да ты что! - заорал в ответ Гарри, стягивая с себя мантию, - а ну, надень ты, я хочу посмотреть!
Рон накинул на себя мантию Гарри и исчез. Сколько бы не всматривался Гарри, он не мог разглядеть ровным счетом ничего, ни малейшего колебания воздухе, ни тени.
- Семейная! - с любовью сказал он, забрав у Рона мантию и поглаживая ладонью странную неткань.
- Ну ещё бы! - откликнулся Рон, - это ж твоего отца. А может, и не только. Может, это фамильная реликвия Поттеров. Кто знает, сколько ей лет. Интересно, кто тебе ее прислал? Кто этот А. Д.?
- Тот, кому отец доверял, - сказал Гарри, подумав, - может, тот, с кем они воевали против Сам-знаешь-кого? Один из его друзей. У кого такие инициалы?
Рон задумчиво почесал нос и осторожно сказал:
- Ты знаешь, Гарри - у Дамблдора такие инициалы. И он как раз сражался с Сам-знаешь-кем. И такая мантия была бы наверное не лишней в борьбе.
- А теперь он понял, что мне она нужнее, - произнес Гарри с энтузиазмом, - ведь я уже не ребенок и не потеряю её! Вот он мне и отдал! Всё сходится! Надо будет испытать её.
Мантия перекочевала в кошель из ишачьей кожи, составив пару фотографии. Это было все, что осталось от его семьи, не считая, конечно, содержимого сейфа в гоблинских подземельях.
Довольные, они собрались на завтрак и вышли в гостиную. Там к ним подошли близнецы Уизли в новых свитерах, таких же, какие сейчас были на Роне и Гарри. У одного близнеца на груди была вывязана буква ”Ф”, у другого ”Дж”.
- Привет, парни! - сказал ”Ф”, - вижу, вы тоже получили фирменные свитера Уизли.
- - Передавайте огромное спасибо миссис Уизли, - сказал Гарри, - кстати, теперь вас можно различать по свитерам. Ты - Фред, а ты - Джордж.
- Неужели ты думаешь, что мы настолько глупы, - засмеялся ”Дж”, - мы продумали эту проблему.
- Вы поменялись свитерами? - сказал Рон, - теперь ”Ф” - это Джордж?
- Так бы подумал любой, кто нас знает, - сказал ”Ф”, - поэтому мы подумали на уровень глубже.
- То есть ”Ф” - это Фред, но все будут думать, что вы поменялись свитерами, и это на самом деле Джордж? - спросил Гарри, удивленный их коварством.
- Это очевидный шаг для любого разумного человека, - ответил ”Дж”, - не находишь? Поэтому мы подумали еще на уровень глубже.
- То есть вы решили, что все подумают, что вы могли поменяться свитерами, решат, что вы не поменялись, а вы все равно поменялись? - спросил Гарри, надеясь, что ничего не упустил.
- На какое количество уровней глубже вы подумали? - подозрительно спросил Рон.
- На один больше, чем ты, - ответил ”Ф”, - поразмыслите над этим хорошенько, малыши. Напрягите свой небольшой мозг. Вариантов здесь немного.
- Их всего два, - добавил ”Дж”.
И они, посмеиваясь, ушли.
- Не вздумай над этим думать, - сказал Рон озабоченно, обращаясь к Гарри, - они только этого и хотели. Ты сойдешь с ума, если начнешь, точно тебе говорю. Я больше чем уверен, что за этим стоит что-то еще. Наверняка они поменяли себе внешность чарами.
- Зачем им менять внешность чарами? - спросил Гарри, - они и так выглядят одинаково.
- Ты их плохо знаешь, - предостерег его Рон, - я-то знаю их всю жизнь - ради хорошей шутки они готовы на что угодно. Когда-нибудь они меня выбесят! И я надрежу им уши каким-нибудь колдовством, чтобы они уже точно различались!
- Они могут наложить чары уже на тебя и изменить твою внешность, - возразил Гарри с сомнением, - тогда ты уже себя от них не сможешь отличить.
- Вот черт! - плюнул Рон, - верно! С них станется. Пойдем лучше на завтрак. Может, они специально это сказали, чтобы мы размышляли весь день и умерли от истощения.
Завтрак на каникулах заканчивался позже обычного, но даже так они едва не опоздали на него, придя позже всех. Потом целый день бездельничали. Рон, большой любитель всевозможных игр, за неимением других соперников, большая часть которых уехала, а меньшая разбрелась по замку, пытался научить Гарри играть в игры со взрывающимися картами. Потом они так же принялись бродить по замку, бросив, правда, это занятие, нарвавшись на Пивза. Зловредный дух застал их врасплох, выскочив из-за двери, схватил их обоих за носы с воплем: ”Вот так шнобель!” и скрылся с хохотом в коридорах. Холодная природа снаружи после этого показалась им гораздо привлекательнее, и они ушли на призамковые лужайки, захватив с собой метлу, и катались там по очереди, пока носы у них не посинели от холода больше, чем от пальцев Пивза. Только тогда они засобиралась обратно.
А вечером их ждал праздничный ужин. Большинство слизеринцев разъехались по домам, оставшиеся вели себя тише воды; и Гарри с Роном веселились вовсю. Было много еды, сладостей, для преподавателей на столах появилось вино. Под конец вечера все совсем разошлись, и МакГонагалл с Флитвиком, заметно раскрасневшиеся, соревновались в чарах и трансфигурации. Для младшекурсников, еще не умевших толком колдовать были волшебные хлопушки, которые не только взрывались с оглушительным грохотом и разноцветным дымом, но и выбрасывали вместе с конфетти разные шуточные вещи, вроде париков, дурацких шляп, котелков или мышей. Дамблдор, выряженный в цветастую мантию, с улыбкой надел на себя адмиральскую шляпу, а МакГонагалл - высокий цилиндр. Она даже пыталась танцевать с Хагридом, краснея и хихикая. Забавно было видеть эту высокую, строгую, всегда чопорную женщину хохочущей, со сбитым набекрень цилиндром в объятиях огромного лесничего, у которого ладони была размером чуть ли не с половину ее спины. Поздно вечером они разошлись по гостиным, набрав полные карманы конфет, хлопушек и всего, что только подвернулось под руку. Рон, отчаявшийся сделать из Гарри достойного противника, пошел со своими шахматами к старшим, а Гарри уселся на диван, устало таращась в прогорающий камин. Мысли его, поплутав немного по событиям вечера, вернулись к подаркам. Внезапный непреодолимый соблазн охватил все его существо. В этот радостный для всех людей семейный праздник он вдруг нестерпимо захотел увидеть родителей. Теперь у него была верная метла, верная мантия-невидимка и Зеркало, что могло показать ему тех, кто должен был сегодня радоваться вместе с ним.
Он понимал, что Рон этого не одобрит и скорее всего не отпустит его, а Гарри хотел увидеть родителей ещё раз и, говоря откровенно, предпочел бы быть в это время один. Была бы тут Элайн, она бы поняла его, хотя, вероятно, тоже не одобрила бы. Но он был уверен, что найдет в себе силы уйти от Зеркала. Решение вскоре само пришло в голову. Он пойдёт один, через окно на метле, в мантии отца, а Рону оставит записку, где его искать. Кто бы ни оставил Зеркало, он не караулит комнату постоянно, в этом они убедились; а под мантией его, Гарри, не разглядеть. Если он задержится, Рон войдет в спальню, увидит записку, пойдет и вытащит его. Еще пару минут он потратил на то, чтобы сочинить текст, объясняющий, как его найти, потом сообщил Рону, игравшему в шахматы с немногочисленными оставшимися учениками старших курсов, что хочет немного отдохнуть, но через полчаса вернется, и ушёл к себе в спальню. Балдахин своей кровати он оставил распахнутым, чтобы было видно, что никого там нет, положил сложенную записку с надписью ”Рону”, накинул на себя мантию-неведимку и выбрался с метлой через окно.
Полет в комнату на верхних этажах не занял много времени. Гарри закрыл за собой окно аудитории. Зеркало стояло на прежнем месте. В расположении старой сломанной мебели вокруг тоже ничего не изменилось. Он положил метлу у окна и, не снимая мантии, осторожно, крадучись, стал подходить к Зеркалу, замирая на каждом шаге и внимательно вглядываясь в дымчатую черноту, готовый немедленно шагнуть назад при малейших признаках отражения. Он хотел узнать, может ли сопротивляться колдовскому зову. Если подвергнуться воздействию короткое время, возможно, ничего страшного и не случится. Зеркало оставалось тёмным, даже когда он остановился перед ним там, где стоял Рон, когда сообщил, что видит себя старостой школы. ”Мантия!” - радостно подумал Гарри, -”Мантия моего отца защищает меня! Зеркало не может воздействовать, пока я невидим!” Он, уже без опаски, принес стул, поставил его перед Зеркалом, наколдовал на него согревающие чары и уселся, решив приоткрыть голову на короткое время и немедленно натянуть капюшон мантии обратно в случае малейшей опасности. Стоило ему только снять с головы чудесную ткань, Зеркало мгновенно потеряло свою черноту, и в глубине стекла стали проступать фигуры людей, стремительно обретая четкость.
- Я вижу, ты открыл для себя магию зеркала Еиналеж, Гарри, - раздался у него за спиной ласковый мужской голос, который он много раз слышал в Большом зале.
Гарри испуганно вскочил, опрокинув стул, и отпрыгнул в сторону. Позади него, перед Зеркалом, на каком-то разбитом столе сидел не кто иной, как Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства. Дамблдор сделал успокаивающий жест рукой и улыбнулся.
- Кажется, нас привели сюда одни и те же чувства, юноша, - приветливо сказал он, - позволь мне сделать наше пребывание тут более комфортным.
Он взмахнул палочкой, не произнеся ни слова, и воздух в аудитории внезапно потеплел. Еще один взмах - и на груде хлама в углу вспыхнуло пятно теплого оранжево-желтого света, чуть осветившее помещение, но оставившее его в уютной полутьме.
- Не будем портить чудную ночь ненужным блеском, - негромко произнес Дамблдор и снова ласково посмотрел на Гарри, - я вижу, ты воспользовался проверенным способом твоего отца - метлой и мантией. Удивительно, насколько вы с ним похожи. Хотя, надо сказать, этим он доставлял немало хлопот, пытаясь влезть в окно в комнату девочек.
Гарри понял, что наказывать его, кажется, никто не собирается, облегченно выдохнул и улыбнулся в ответ.
- А как об этом узнали, сэр? - спросил он.
Это был важный вопрос, ведь он делал то же самое.
- Однажды он влез не в то окно, - лукаво произнес Дамблдор, - ты, кажется, хотел сесть, Гарри? Мудрая мысль. И с возрастом эту мудрость осознаешь все сильнее.
Гарри поднял стул, развернув его к Дамблдору, и сел.
- Я вас не видел, сэр, - сказал он, - что вы здесь делаете? Я имею в виду, так поздно?
- Для того, чтобы стать невидимым, мне не нужна мантия, - ответил Дамблдор будничным голосом, словно он постоянно разговаривал с Гарри вот так запросто, - а что до твоего второго вопроса - возможно, я пришел сюда съесть пару шоколадных лягушек.