1. Письмо неизвестно от кого (2/2)
— Не было никаких ошибок, — горячо возразил Гарри. — Там даже было написано, что я живу в чулане.
— ТИХО ТЫ! — дядя Вернон пару раз глубоко вздохнул, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась несколько натянутой.
— Э-э-э… кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли.
— Зачем? — спросил Гарри.
— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно!
В доме Дурслей было четыре спальни: одна для Вернона и Петуньи, одна для гостей (обычно этим гостем оказывалась тётя Мардж), одна для Дадли и последняя для хранения вещей Дадли, которые не помещались в его основной спальне. Всё свое имущество Гарри легко перенес за два подхода и теперь сидел в окружении множества поломанных вещей кузена и слушал истеричные вопли Дадли за дверью.
— Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна та комната!.. Пусть уматывает!..
Гарри тяжело вздохнул. Еще вчера он был бы счастлив оказаться здесь, в собственной комнате, даже с окном, но теперь он предпочел бы сидеть в чулане с письмом, чем в спальне, но без него. Как он жалел, что не открыл письмо сразу же как только увидел. Оставалось только надеяться, что неизвестный корреспондент, не получив ответ, попытается снова прислать письмо. Гарри гадал, когда же это случится, как перехватить письмо у Дурслей, и всячески гнал от себя мысль о том, что план дяди и тёти сработает, и никто больше ничего не пришлет. Ему вдруг пришло в голову, что это могут быть какие-нибудь родственники погибшего отца, которого он никогда не знал. «Может, они даже не знали о моём существовании, живут где-нибудь в Шотландии или и того дальше, — думал мальчик, — а теперь они узнали обо мне и решили забрать. Вот бы это были мои бабушка и дедушка»
На следующее утро история, однако, получила продолжение: почтальон снова принес письмо. К сожалению, Гарри, обитавший теперь на втором этаже, не ожидал столь быстрого развития событий и не успел. Конверт достался Дадли.
— Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру, дом четыре по улице Бирючиновая, самая маленькая спальня».
Дядя Вернон ринулся в коридор как носорог. Гарри рванул за ним. Дяде пришлось повалить Дадли на пол, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сзади обхватил дядю Вернона за шею. После короткой схватки раскрасневшийся Вернон сжимал в руке измятый конверт с пурпурной печатью.
— Иди в чулан, парень, — с угрозой произнес он, дыша как бык на корриде. — а ты, Дадли… Просто уйди…
Гарри метался по теперь уже своей комнате, полон надежд и возбуждения. Тот, кто послал это письмо, кто бы он ни был, уже знает, что Гарри переехал в другое помещение, и не собирается останавливаться в своем стремлении доставить Гарри конверт. Следовало составить план, и он был незамедлительно придуман. Старый едва живой будильник Дадли был замотан в старую пижаму, чтобы приглушить звук и поставлен на шесть утра. В это время Гарри должен был проснуться, прокрасться ко входу и выйти на улицу. Там он дождется почтальона и уж точно не сглупит, спрячет конверт за пазуху.
Утром будильник прозвонил в шесть утра. Гарри вскочил, быстро оделся и тихо спустился вниз, в темный коридор к двери. Сердце его билось как молот, когда он шагнул к дверной ручке
— А-а-а! — и Гарри наступил ногой на что-то большое, мягкое и несомненное живое! С ужасом он подпрыгнул как ужаленный змеей, стремясь оказаться подальше от этого ужасного нечто, и, презрев всяческую осторожность, ударил ладонью по выключателю. Мягкое теплое месиво, в которое наступил Гарри, оказалось лицом дяди Вернона, спящего посреди прохода в спальном мешке. План Гарри, к сожалению, пришёл в голову не ему одному. Вдоволь наоравшись, дядя послал его готовить себе завтрак и к тому времени, как Гарри налил кофе и зарядил хлеб в тостер, почту уже принесли. Услышав знакомый скребущий звук, панике кинулся он в коридор, чтобы увидеть своего дядю с желтоватым конвертом в руках. С надписью зелеными чернилами. «Я хочу…» — начал Гарри самым твердым тоном, каким он только мог, но дядя с лицом готового кинуться быка демонстративно порвал письмо прямо перед ним. Гарри, в глазах которого помутнело от слёз, потащился в свою новую спальню. Всё утро просидел он там, сняв очки, единственную свою вещь, доставшуюся ему не от Дадли, хотя они тоже были сломаны руками того же Дадли, как и все вещи вокруг, то угрюмо утирая красные от обиды глаза, то теребя уголки отклеившегося скотча, которым были перемотаны его многострадальные очки. Он слышал, как Вернон заколачивал щель для почты в двери и громко говорил тёте:
— Эти ненормальные не такие, как мы с тобой, голова у них не соображает как надо. Но даже они должны будут отступить, когда увидят, что письмо кинуть некуда.
Однако дюжина писем, совсем крошечных, нашлась в каждом из дюжины яиц, которые доставщик еды принес к обеду. «Кто же это так хочет с тобой поговорить, а, очкарик?» — спросил Дадли шёпотом. Вид дяди Вернона был ужасен, он выглядел как буйнопомешанный, с торчащими дыбом усами, которые выглядели так, как будто он нечаянно выдрал половину из них. «Надо скрыться…» — пробормотал он самому себе, — и, уже значительно громче, — собирайтесь, живо! Через пять минут мы уезжаем! Берем только самое необходимое.» «О, Вернон! — только и смогла сказать Петунья, получив в ответ властное «Без возражений!». Через пять минут (на самом деле через полчаса, после ругани и подзатыльников, к радости Гарри в кои-то веки адресованные не ему. Дадли схлопотал по шее, попытавшись пронести в машину маленький телевизор и приставку) они кое-как погрузились в новый минивэн Дурслей и ринулись по шоссе на север. Они всё ехали и ехали. Дядя Вернон, поначалу гнавший по шоссе в сторону Лондона как сумасшедший, внезапно начал сворачивать на какие-то местные дороги, поворачивая то в одну, то в другую сторону на каждом следующем повороте, бормоча себе под нос: «Надо всего лишь скинуть их с хвоста.» Гарри сидел на заднем сиденье с Дадли и ощущал некое злорадное торжество, глядя на кузена, переживающего, судя по его глупому рыхлому лицу, наихудший день в его недолгой жизни: он пропустил все передачи по телевизору, которые привык смотреть, и не надрал задницы пришельцам в новой компьютерной игре на своей приставке, к тому же он не получил привычного обеда своей матушки, хотя ухитрился сожрать почти весь запас еды из корзины, которую собрала Петунья перед бегством. Вечер застал их на окраине какого-то города, при виде которого тётя почему-то успокоилась и уже уверенно повела их в мрачного вида гостиницу у железнодорожной станции. Дадли и Гарри пришлось спать в одном номере и, хуже того, на одной двухместной кровати, застеленной влажным, пахнущим плесенью постельным бельем. Дадли тут же заснул, а Гарри еще полночи сидел, скорчившись, на подоконнике и смотрел на проезжающие автомобили. Тайна запечатанного конверта не давала ему покоя: что же могло так напугать Дурслей, ведь все, чего они боялись, так это осуждения соседей и «пойти по миру», как любила говорить тетя Петунья. Гарри спросил у нее как-то, что это значит. «Как твой бездельник-отец и моя непутевая сестра, » — отрезала та и отослала его удобрять розы на клумбе. — а будешь бездельничать, закончишь как они где-нибудь в канаве с такими же полоумными дружками.» Из рассказов тёти Гарри знал, что его мать познакомилась с отцом в какой-то школе, где «все были ненормальные» и погибла, разбившись с Гарри и его отцом в автоаварии. Выжил один Гарри, отделавшись зигзагообразным шрамом на лбу, после чего оказался на попечении Петуньи:”Бросили тебя как щенка на пороге, а что сказали бы люди! Ненормальные, одно слово!» Дальше как правило шли слова о «яблочко от яблони недалеко падает», и наконец обещание «выбить из тебя всю эту дурь.» В чем заключалась дурь, ему не говорили, но сильнее всего ему доставалось, когда Дадли по необъяснимой причине оказался в террариуме, или когда за одну ночь волосы Гарри выросли после кривой стрижки Петуньи (чтобы не ходил с довольной рожей, вылитый твой придурок-отец), в общем после необъяснимых странностей, постоянно приключающихся с Гарри. Его и самого немного пугали эти случаи, особенно когда ему показалось, что огромный удав из зоопарка сказал ему «спасибо». Но ведь змеи не умеют говорить. Гарри решил, что наверное это последствия удара по голове после аварии, недаром остался такой шрам, он видел похожую историю в одном из глупых сериалов тёти, и на всякий случай решил никому ничего не говорить.
Утром они спустились вниз, получили завтрак из лежалых хлопьев, тостов и холодных консервированных помидор. Как только они закончили есть эту нехитрую еду, к столу подошла хозяйка гостиница, держа в руках знакомый желтоватый конверт. «Мистеру Г. Поттеру, номер 17, гостиница «У железной дороги», Коукворт» можно было прочитать на нем.
— Кто из вас мистер Поттер? У меня на ресепшене лежит целая кипа таких писем.
Гарри потянулся к письму, но Вернон немедленно ударил его по рукам и торопливо сказал удивленной хозяйке: «Всё в порядке, мы все заберём.»
Пару следующих часов они провели в машине, уезжая всё дальше и дальше. «Дорогой, может, вернёмся домой?» — робко спрашивала Петунья, когда машина останавливалась то посреди леса, то рядом с мостом, то в поле у болота. Но Вернон лишь качал головой, осматривался и ехал дальше. Наконец они добрались до побережья близ какой-то деревушки, и Вернон выскочил из машины, заперев все двери, и исчез.
— Папа сошел с ума? — тоскливо спросил Дадли Петунью — сегодня понедельник, а значит вечером будет Великий Умберто. Я хочу, чтобы сегодня мы остановились в отеле с телевизором!»
Начался дождь, и крупные капли забарабанили по крыше машины. «Сегодня понедельник, — подумал Гарри, и это напомнило ему кое о чем, — это значит, что завтра вторник, а во вторник ему, Гарри, исполняется одиннадцать лет». Конечно, его дни рождения никогда не были особенно весёлыми, в прошлый раз ему подарили вешалку для куртки и пару носков дяди Вернона, но всё же, одиннадцать лет исполняется не каждый день.
Дядя Вернон вернулся с длинным свертком в руках и необычайно довольный. Он даже улыбался.
— Дорогой, что ты принес? — спросила Петунья
— Нашел чудное местечко — вместо ответа сказал дядя,
— Все на выход!
Дядя Вернон указал на что-то, похожее на остров или скалу, торчащую из моря неподалеку от берега. На верхушке ее примостилась, казалось, самая жалкая лачуга, которую можно было вообразить. Сложно судить с такого расстояния, но телевизора там определенно не было.
— По прогнозу сегодня ночью будет шторм — сказал радостный Вернон, потирая руки — А этот добрый джентльмен сдаст нам в аренду лодку. К ним и в самом деле ковылял дряхлый беззубый старик с какой-то злой ухмылкой. Внизу, у самого берега на серых свинцово-тяжелых волнах колыхалась весельная лодка.
— Кой-какие запасы я сделал, — сказал Вернон, — залезайте.
В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ветер нес в лицо соленые холодные брызги, капли дождя скатывались за шиворот, все вымокли и замерзли так, что казалось, плыли они пару часов. Лишь Вернон работал вёслами и мурлыкал себе под нос что-то вроде «Йо-хо-хо и трам-пам-пам». Наконец они достигли острова, и Вернон повел их вверх по грязному глинистому склону, поминутно оскальзываясь, к щелястому кривобокому домику, хотя наверное правильнее было назвать его сараем или бараком.
Внутри он был не менее ужасен, чем снаружи: пахло водорослями, из все щелей со свистом дул морской ветер, камин был пуст и сыр. В добавок ко всему в доме было всего две комнаты со старыми кроватями и жутко ветхими одеялами. Тетя немедленно начала устраивать из них тёплое гнездо для «бедного голодного ребенка» (и это был вовсе не Гарри). Потом семейство собралось ужинать. Тут и выяснилось, что еды в корзинке для пикника почти не осталось, а запасы дяди Вернона свелись к пачке чипсов каждому и грозди бананов на всех. Дадли тут же начал ныть, что он голоден и пропустил все свои любимые передачи.
Обещанный шторм уже начал вступать в законные права, шум прибоя доносился даже сквозь запертые двери, а ветер всё сильнее завывал в каминной трубе, шевеля отсыревший пепел на каминной решетке. Дядя с довольным видом походил по видавшей виды гостинной. Он очевидно решил, что в такую погоду на остров никто не доставит никаких писем, и мысленно Гарри с ним был полностью согласен, хотя его этот факт вовсе не радовал. Наконец дядя бодро поежился, заглянул в камин и, обернувшись к Гарри, воскликнул: «Вот где бы пригодились твои письма, парень! Надо было забрать их из гостиницы!» И он громко засмеялся. Дадли немедленно заявил, что ему холодно, и пусть Гарри позаботится о камине, раз уж он во всем виноват. Вернон одобрительно похлопал сына по плечу и повернулся к Гарри: «Эй, парень! Кажется, я нашел тебе занятие на вечер!»