Часть 4 (1/2)

Следующая проповедь, вторая из трёх, проходит столь же безрезультатно. Макс из всего помнит лишь начало и объявление имени очередного счастливого обладателя нового билета в жизнь — какого-то древнего старика на оксигенотерапии, по-видимому, из-за ХОБЛ. Больше она не замечает никого и ничего вокруг, а восхваления Господу, которые произносят прихожане, повторяет невнятно и больше по инерции, точно мурлычет под нос малознакомую песню.

Разочарование в душе поднимается подобно волне цунами. Макс закрывает глаза, глубоко вдыхает и медленно выдыхает, чувствуя, как на ресницах закипают слёзы. Ей хочется обругать кого-нибудь из присутствующих и, кажется, папа чувствует это — он успокаивающе касается ладони Макс своей.

— Мариш, — шепчет он мягко. — Ещё не вечер.

Девушка лишь качает головой, мягко вытягивает руку и со сдавленным «прости» идёт прочь прямо посреди проповеди. Рой исцеляет одного человека за раз, сейчас она точно ничего важного не пропустит.

Дождь уже закончился, и Макс выглядывает из шатра на свет божий, чтобы немного прогуляться на свежем воздухе, подышать и успокоиться. Тут же приходит мысль заодно поискать того мужчину в костюме — если не расспросить больше про исцеление, которое он предлагал, то хотя бы убедиться, что он в порядке. Всё-таки, столько крови — клятва медика не позволяет отвернуться от этого.

На улице ей попадается лишь пикетчик, а тот мужчина больше не показывается и среди прихожан его тоже не видно. Макс надеется, что к вечеру отец не принесёт о нём холодящие кожу слухи.

Зато, выйдя по грязи на тропинку, девушка замечает, как уже знакомая фигура, постоянно оглядываясь, копается у двери дома Ле Гранжей, но не входной, а другой, воспользовавшись тем, что преподобный и его жена отлучились.

Кое-как спрятавшись за острыми пальцами ещё не зазеленевших кустов, Макс тихонько наблюдает за ним, решая, позвать ли на помощь. Она уже знает, что Дин наглец, нарцисс и хам, но и подумать не могла, что он ещё и воришка. Не хотелось бы, чтобы такой человек причинил Рою и Сью Энн зло, они не заслужили.

Закончив возиться с замком, Дин пробирается за дверь. Макс осматривается — до шатра далековато, да и подмога вряд ли поспеет до того, как Дин успеет сбежать с места преступления, а выглядеть обманщицей Макс не хочет. В доме никого. Зато у неё как раз есть спортивное звание того толка, которое позволит остановить любого наглого парнишу и вытащить его за шкирку на суд людской. Даже при том, что он выше неё почти на полторы головы.

Улучив момент, Макс бросается из-за кустов в сторону дома вслед за Дином. Ей везёт, дверь приоткрыта и даже не скрипит, так что ей без труда удаётся прошмыгнуть внутрь.

Однако эффекта неожиданности не получается: едва она оказывается внутри, кажется, кухни, её толкают к стене, а в полумраке блестит лезвие ножа.

Девушка реагирует на автомате: обеими руками хватает Дина за правое запястье, отводя в свою правую сторону, подныривает за него, оказываясь сбоку парня, пинает в ахиллово сухожилие и бросается обратно на улицу. Однако Дин тоже не промах — он хватает её за ногу и опрокидывает на пол прямо на выходе, Макс с удивленным вскриком только и успевает закрыть лицо руками, но встретившиеся с порожком локти простреливает такая вспышка боли, что руки на несколько секунд точно отнимаются. Дин хватает её за плечо, чтобы перевернуть, чем Макс пользуется, чтобы ударить его лбом в лоб и, пока он не очухался, заехать кроссовкой в пах.

— Совсем сумасшедшая, — кряхтит парень, валясь на пол и прижимая левую руку к попранному достоинству.

— Кто бы говорил, — рычит Макс, поднимается, игнорируя головную боль, и очередным размашистым пинком выбивает из его руки раскладной нож.

Дин шипит от боли и поднимает правую руку на уровне груди, сдаваясь:

— Таймаут.

С полминуты они переводят дыхание, пока зло пялятся друг на друга. Дин наконец-то опускает левую руку, продолжая пристально смотреть на Макс, но девушка предугадывает его движение: едва он снова бросается к ножу, она отпихивает оружие ногой в сторону и хорошенько пинает Дина под дых.

Это успокаивает парня. По крайней мере, останавливает от дальнейших попыток продолжить бой — конечно, тут особенно не подергаешься, когда заходишься в приступе саднящего кашля.

Макс нащупывает выключатель, зажигает им лампу в приятном белом абажуре и находит нож, но лишь чтобы сложить и убрать его себе в карман, а не вернуть владельцу.

— Где ты так драться научилась? — едва выдавливает из себя Дин.

— В школе. Я — КМС по самбо, — пожимает плечами Макс, однако всё ещё настороженно наблюдает за противником на случай, если он снова заговаривает ей зубы. — Так что не вынуждай отрабатывать на тебе приёмы.

— Какие-то грязные у тебя приёмы — сразу по яйцам.

— Дерусь как девчонка. Что мне ещё оставалось против ножа?

— Справедливо.

Дин наконец-то поднимается и кое-как отряхивается — пол здесь не грязный, но они зашли в уличной обуви после непогоды и успели наследить. Макс не тратит время на марафеты — не хочет отвлекаться.

— Что ты здесь забыл? — спрашивает она грозно.

— Не твоё дело, — огрызается Дин, торопливо вытирает ноги о коврик у чёрного входа, через который они сюда попали, и, внимательно разглядывая интерьер, идёт дальше в дом. — Проваливай. Ты же не хотела ко мне приближаться.

— Я не хотела, чтобы ты приближался ко мне, — парирует Макс.

— Это одно и то же, знаешь ли, — парень методично заглядывает в ящики и дверцы шкафов, читает корешки книг на полках, точно его совершенно не смущает присутствие свидетеля.

Следующая за ним Макс едва не врезается в его широкую спину, стоит Дину остановиться.

— Чувствуешь?