Мох (1/1)

Сегодня в Ватерфолле спокойно.

Сырой тихий воздух разрезает импульсивный мах ногой и сиплый выдох сквозь сжатые плотно зубы. Ладони стиснуты в твердые кулаки, лицо сложное, сосредоточенное, вдохи расчетливо меняются выдохами, глухой удар о старую ткань — звучным ударом подошвы о твердую землю.

А вокруг все почти неживое.

Воздух накаляется; сырая прохлада поглощает обрывистый теплый выдох и отступает, ветром задевая горячие плечи и напряженные руки. Его сила, упрямство, почти сокрушающая точность не остывает. Холодный ветер дует в лицо, но дует беззвучно; взмокший лоб будто обливают льдом, волосы неприятно распускаются из небрежно завязанного пучка. В глазах сверкает что-то, что принято называть кровожадностью. Сверкает рубиновым огнем и пропадает — вспышка. Губы поджаты, веки расслабленно опущены. Он смотрит всеобъемлющим холодом, а горячее тело отталкивает ветер. Взгляд не кровожадный. Взгляд убивающий.

Покалеченный манекен принимает на себя очередной жесткий точный удар ногой. Ткань крошится от сырости и старости, но уже давно не молит о пощаде. Вокруг все молчит — все почти неживое. Только Папайрус твердо стоит на ногах, меняет точку опоры мягко, будто не прикасаясь к земле вовсе, будто поддерживает всеобщий обет молчания. А потом рвет тренировочный манекен с треском, ударяя твердую подошву о твердую землю. Его почти не закручивает, водопады не шумят, голубые ручьи не звенят загадочно и звонко, а ветер не позволяет высокой траве шуршать, покачиваясь и колко касаясь друг друга. Тишина не сбивает с толку, треск и стук: он один, и кроме него ничто не существует. Грудь вздымается, плечи расправляются. Он, разгоряченный, шумно вдыхает холодный воздух, и тот почему-то сопротивляется. А манекен стоит так, как стоял минутами ранее, как стоял еще до ожесточенной тренировки и острых ударов. До того, когда еще знал что такое пощада. Его рыхлая набивка комками вываливается на землю — падает беззвучно, так, будто и вовсе остается на месте. Папайрус не обращает внимания. Ни когда измотанно заправляет выпавшие пряди назад, ни когда твердая земля покрывается густым синим мхом. Он проваливается, он ступает по мягкой перине, но шаг его неизменно тверд.

В Ватерфолле сегодня спокойно.