Признаки жизни (1/2)
А впрочем, похуй, бэттл, я разоружаю себя
Да, я такой же, как ты: пью и разрушаю себя (Ага)
Слишком наивно было надеяться, что прошлое не настигнет его в другом городе, что оно не всплывет раздувшимся, полуразложившимся трупом, снося с ног вонью всех, кто оказался поблизости. ”Весна покажет, кто где срал”. Обычно это говорил отец Пети про какого-либо сослуживца, слишком неаккуратно промышлявшего незаконными делами. И вот теперь Хазин-младший, ухмыляясь своему отражению в пузатой бутылке темного рома, сам повторял эти слова едва слышным шепотом.
”Весна покажет... Весна покажет...” Что ж, питерская весна оказалась не менее суровая, чем московская и во всех красках обнажила все говеное прошлое московского майора.
Звон въебавшегося в стену стакана заставил лишь истерично рассмеяться. Молодец, Петенька, это ты умеешь лучше всего. Разрушать.
Расследование вышло буквально девять часов назад и даже не на каком-нибудь задрипанном ютуб-канале, а прямо по телеку. И вот уже четвертый час Хазин коротает в обнимку с сорокаградусной выпивкой, перематывая запись, найденную в интернете, на начало.
Странная мысль, что только что он похерил посиделку на троих: он, бутылка и почивший стакан, опять заставила хрипло заржать. О чем ты думаешь, Петь? Тут такая хуйня творится...
Застегнутая на все пуговицы девчонка за дикторским столом противным голосом вещала о прегрешениях зарвавшегося сынка генерала, а на большом экране позади нее мелькали те самые кадры, где угашенного Хазина тычут мордой в капот разъебанной тачки, а он орет в лучших традициях Драко Малфоя: ”Да ты знаешь, кто мой отец?!”
За новой посудиной идти было невмоготу, потому Петя приложился к горлышку бутылки, не замечая, как согревшиеся капли сбегают по шее и ключицам. Похуй.
Петьке тогда было двадцать три года, Петька попутал берега из-за фскновской вседозволенности и фамилии, позволяющей заходить в любые двери с ноги. Петька и в ебалу с наркотой-то влетел из-за фамилии и вечного батиного саундтрека к его жизни: ”Мой сын должен!” Вот и оказался по гроб жизни должен Сергеичу.
Хазин, опираясь на стенку, встал и, шатаясь, подошел к окну, за которым мелькали огни спального района. Может, ну его, и ласточкой, Петюнь?
В глубине души он был благодарен Горюнову за тот удар по голове. И заслужил, и мозги на место стали. Кое-как выкарабкавшись с того света, Хазин распродал все, что у него было, отдал долг фсбэшнику и, сделав папе ручкой, укатил в Питер. Начинать все с чистого листа. Новый отдел, новое начальство, новые коллеги. И такая унизительно маленькая зарплата, что не хватило бы и на остатки самого дерьмового экстази. Такая принудительная чистка организма. Дерьмовый характер в таких условиях, правда, стал еще говнистее, ну дык и Петя сюда не друзей приехал заводить.
На экране старенького ноута журналистка продолжала по хрен знает какому кругу полоскать грязное бельишко майора. Она вовсю строила предположения, что и покушение то Горюнова было неспроста, а чтобы отомстить подельнику. Но доказательств никаких не было, так что эта часть была сплошной болтологией. Знала бы она, как ошибается!
Хазин усмехнулся и чуть не сорвал штору, запутавшись в собственных ногах. Повеселиться что ли напоследок?
Петя пытался. Петя действительно пытался жить как все: служить закону, наслаждаться выходными. Он-то, наивный, думал, что наказание свое уже получил, даже в двойном размере: и чуть кони в канализации не двинул, и сердце от ненависти к себе мерзко екало. Все в лучших традициях Достоевского, у которого явно был пунктик на судействе.
Но, как оказалось, настоящее наказание его только настигло. Гробовое молчание, укрывшее участок, стоило Хазину переступить его порог, презрительные взгляды доброй половины сослуживцев и ехидные, мол, раскрыли тебя, мажор сраный, - остальных. Майор сначала не понял, а что за повышенное внимание ему прилетело, но потом перевел взгляд на телек, стоявший перед дежурным и осознал, как на самом деле ощущается фраза ”земля уходит из-под ног”. Возможно, он даже побледнел. Или покраснел. Петя не знает точно: зеркала поблизости не было, но вот ощущение, что мышцы лица одеревенели он чувствует до сих пор.
Промахиваясь мимо сенсорных кнопок, Хазин плывущим взглядом наблюдает, как в диалоге появляется сообщение: ”Естб чн?” Нормальный барыга на такое не ответит, но вот этот, знакомый и наглухо отбитый, будет только рад. Почти сразу прилетает ответ: ”1=4500”. И адрес. Скинув смайлик, который вроде как подтверждал согласие, Петя почапал умываться, чтобы немного протрезветь. Хотя бы добраться до места надо в адеквате, а там уже похуй.
Из зеркала на него смотрел молодой парень. Вроде бы тот же, что и на ебучем видео, но чем-то мимолетно отличающийся. Может быть, синяками вокруг покрасневших глаз, может, впалыми посеревшими щеками. А может и вовсе, дело всего лишь в чуть отросших волосах. Тот парень орал и кидался на винтящих его ментов, а этот прошедшим утром лишь загнанно посмотрел на местного стажера Харламова, рискнувшего сунуться к майору и выплюнуть тому в лицо: ”Какая же ты гнида!”
Ну да, не агнец божий, не чета местным служителям закона. Журналисты хорошо прошлись и по зависимости Пети, и по его продвижению по службе с легкой руки отца. Про работу на Сергеича ничего только не сказали, что наводило на мысли о заказчике репортажа. Но даже так Хазин - просто дьявол во плоти. Не то что местный Супермен в кожанке. Честный, доблестный, ничем не замаранный. Бесил он всех конечно, особенно Петю в свое время, но не уважать его нельзя было. Этот Супермен, кстати, сегодня даже головы не повернул от монитора, когда Хазин, получив нелестный комплимент от Харламова, пулей развернулся и полетел к выходу. И едва увернулся от чье-то подножки. Мудаки.
Так что раз Петя - такая тварь, то он на законных основаниях может подтверждать это. Поэтому, запахнув пальто, майор понес свою тушку навстречу приходу.
В голове крутилась какофония из фраз журналистки: ”обезумевший от вседозволенности”, ”папочкин сынок”, ”преступник в погонах” и той самой фразы стажера: ”Какая же ты гнида!” Подгоняемый этим хором, Хазин мчался по дворам, сверяясь с навигатором в телефоне. Отец даже не позвонил. Да что уж говорить, не позвонил никто из прежней московской жизни. Видимо, все открестились от знакомства с таким пропащим человеком в тот или иной период.
Смартфон в руке завибрировал.
Петя уже привычно готов был смахнуть шторку смски, как выцепил в отправителе не привычные спам-номера или банковские контакты, а лаконичное ”Гром”.
”Завтра приди пораньше, экспертизы по трупам с залива обещали к восьми”.
Начищенный ботинок запнулся о камушек. Хазин замер, буравя взглядом идиотские, по его мнению, слова, пока палец сам не жамкнул на значок трубки. В динамике послышались долгие гудки, а потом спокойный голос спросил: ”Петя?”
Хазин тут же прижал трубку к уху, шипя:
- Ты охуел?
На том конце провода цокнули, тяжело вздыхая:
- Ну влом рано приходить - давай в девять. Без тебя начну читать.
- Какой, нахуй, девять, дядь?! - как говорится, если бы Петя мог не орать, он бы не орал. А так, он разве что ножкой не топнул, злясь, что Игорь не понимает элементарных вещей, - Я вообще, блять, там больше не появлюсь!
- С хуя ли? - видимо, Гром действительно удивился.
- Ты дурак, майор? Ты вообще телек смотрел? Мне как с этим работать? - Хазин с каждым вопросом начинал сильнее распаляться, готовясь подробно и матерно объяснить местному майору, в какой он жопе, но тот его перебил.
- Тих-тих, зачастил. Как работал этот год, так и работай.
- Игорь, - Петю затрясло, что даже голос начал дрожать, - Игорь! Это невозможно! Все знают!
- И?
Если бы можно было остолбенеть еще больше, то Хазин уже давно превратился бы в камень. Прям как тот, о который споткнулся. Но и это было невозможно, и Медуз Горгон поблизости не водилось, поэтому Петя просто стоял и молчал в трубку, чувствуя, как по щекам текут слезы.
- Петь? - Игорь, не дождавшись реакции собеседника, напомнил о себе, - И что, что они знают?
- Не смогу, - Петя готов был проклясть себя за всхлип, который вырвался из него вместе с отрицанием.
- Что ты не сможешь, Хазин? Заключение из морга прочитать? Или наручники на маньяке застегнуть? Мы год, год! бок о бок проработали, и ты был чистым. Я бы заметил, Петь. Ты бегал по свидетелям и кошмарил стажеров за запятые в отчетах наравне со мной. Ты накрыл несколько борделей и притонов. Тебе еще какое подтверждение надо, что ты хороший мент?