Pregnant Education (1/2)
То, что он проебался, Игорь понял сразу, как только увидел отблеск ярости в глазах своей боевой подруги. Юлька никогда не отличалась мягкостью и всепрощением, а тут, после роковой фразы Грома, и вовсе стала похожа на взбешенную фурию. Не хватало клыков и растрепанной шевелюры. Она медленно отставила бокал с недопитым вином на журнальный столик и, оскалившись, вывалила на несчастную майорскую голову поток возмущения.
- То есть ты, Игорек, считаешь, что любой девушке ничего не стоит залететь и родить? Что каждая обладательница вагины без каких-либо последствий для себя обязана сформировать в себе нового, блять, человека?!
Голос Юли все повышался с каждым словом, а Игорь, наоборот, съеживался в углу ее небольшого диванчика. Петя, глядя на всю эту картину, ехидно ухмылялся, перехватывая дочь поудобнее.
- Да не, Юлек, конечно не обязана, - голос майора дрогнул, но он попытался защититься, - я про то, что родить проще, чем махаться со всеми документами на опеку...
Пчелкина, конечно, не успокоилась.
- Проще?! Игорь, проще?!
Хазин цокнул на почти перешедшую на ультразвук журналистку. Еще не хватало разбудить Саню. Юля виновато посмотрела на майора, но потом опять перевела суровый взгляд на Грома.
Все, вообще-то, началось с жалобы Игоря на заебы бюрократии, из-за которых им с Петей пришлось несколько месяцев пробегать по всяким инстанциям, лишь бы Хазина записали в документы годовалой Сашеньки. И это с их подвязками в полиции! Оба майора охуели от количества бесполезных, но, сука, таких, оказывается, нужных бумажек, свидетельств, деклараций. Получив один какой-нибудь документ они могли порадоваться, а потом узнать, что нужен совсем другой. А потом, что, нет, все-таки первый, но с другой печатью. И еще с пяток похожих. От количества экскурсий органов опеки в их квартиру впору уже было вешать табличку ”Музей” на дверь, а от требований, выдвигаемых этими людьми, возникал закономерный вопрос: ”Они ребенка удочеряют или кого-то из царской семьи в гости ждут?”
Игорь матерился. Петя орал, бурчал, дубасил грушу, но упорно мотался по всем МФЦ и администрациям. Он срывался на ремонтников, подчиненных, вечера проводил в детских магазинах или за чтением хрен-пойми-какой-по-счету книжки по воспитанию. Жахнуло парня.
В тот вечер в Центральное управлении полиции по Санкт-Петербургу поступил стандартный звонок о подозрительном шуме в квартире. Бдительный сосед настаивал на том, что там живут наркоманы, поэтому на вызов с дежурившим Игорем и его командой поехал и Петя. Вдруг правда его клиенты? А если нет, то хоть Грома вовремя потом домой утащит, чтоб до утра на работе не засиделся.
На звонок прибывших ментов никто дверь не открыл. Шума, конечно, уже не было, но вот разрывающий тишину лестничной клетки детский плач игнорировать они точно не могли. Вскрыв дверь, Дубин первым скользнул в квартиру с пистолетом наперевес, но у входа в единственную комнату замер. Ребенок, маленькая девочка, заходилась ревом, сидя в старой советской кроватке, а на разобранном диване лежала девушка лет тридцати со стеклянными глазами и шприцем в вене.
Что ж. Хазин ехал не зря.
Проверив всю квартиру, Дубин с Громом засуетились над трупом, а Цветков склонился над малышкой.
- Привет! Чего ревем?
От протянутой к ней руки парня та отползла в угол и заголосила еще сильнее.
- Ну ты сейчас весь подъезд перебудишь, успокаивайся.
Рассматривающий до этого полки Петя закатил глаза и оттолкнул Костика, присаживаясь рядом с кроваткой. Он подмигнул девчонке и тихо, насколько мог, сказал:
- Понимаю, принцесса, ты в жопе.
Ребенок, конечно, не замолк, но реветь продолжил целенаправленно глядя в лицо Пети. Тот глубоко вздохнул, зачесывая челку назад и поднялся. От его протянутых рук девочка не дернулась, наоборот, цепко ухватилась в мягкую ткань пальто. Хазин прижал к себе ненормально худое тельце и принялся покачиваться из стороны в сторону:
- Да, малышка, приятного сейчас мало. Но давай ты немного успокоишься? Выревела уже все. Дальше нужно будет держаться. Тиш-тиш-тиш.
Всхлипывая все тише и тише, ребенок уткнулся в шею майора, сопливо дыша и периодически вздрагивая.
- Так у нас майор Хазин - бравый укротитель детских истерик? - хохотнул Цветков.
Спроси кто у Пети, каким макаром он успокоил девчонку, хрен бы что он ответил. Просто машинально обнимал, машинально понижал голос, машинально улыбался. Майор цокнул на Костю и отправил его найти хоть какие-нибудь документы, чтобы установить личность погибшей и узнать имя мелкой. Та уже успела запустить свои пальчики в хазинскую шевелюру и дернуть за пару прядей.
Петя нахмурил брови, но губы все равно растянулись в улыбке:
- Эй, юный цирюльник, чем тебе моя укладка не угадила?
Девчонка хохотнула и дернула еще раз.
Тут от шкафа подал свой голос Цветков:
- Майор, погибшая - Еремина София Андреевна, а это Еремина Александра Александровна, ее дочь.
Петя посмотрел на заплаканную моську:
- Так ты Сашенька? Санеееек, - повернувшись к Костику он уточнил, - А отец?
- Прочерк, - Цветков пожал плечами и сложил все документы на столе.
- Мда, Сань, совсем попадос.
Будто поняв Петю, мелкая опять скуксилась, готовая разразиться плачем, но Хазин тут же метнулся к брошенной в кроватке погремушке, отвлекая ребенка от истерики. Правда Саша быстро поняла, что нос Пети будет поинтереснее знакомой игрушки, и принялась то тыкать, то хватать его.
- Мадмазель, вы определитесь, Волдеморта хотите из меня сделать или Пиноккио?
На этом моменте смеющийся дуэт майора и почти младенца застал Гром. Он недоуменно поднял бровь, будто спрашивая, какого черта с Хазиным творится. Обычно кривящийся от детского плача в общественных местах и называвший детей не иначе как ”личинки”, Петя агукал с мелкой и строил той рожицы. Заметив Грома, он повернул малышку к нему, проворковал:
- Санек, ты поглянь, какой суровый дядя. Баааальшой, но, поверь, добрый, как щеночек.
Ахуй на лице Грома стал еще сильнее. Это он-то щеночек?
Но Сашенька, казалось, заинтересовалась таким описанием незнакомого дяди и улыбнулась. А потом, будто засмущавшись ткнулась носиком в петино плечо. Хазин рассмеялся, скашивая глаза, и погладил малышку по спине.
До самого приезда скорой и органов опеки Саша не слезала с рук Пети. Злобно зыркнув на предложившего забрать ребенка Дубина, он гулял с ней по всей квартире, старательно разворачиваясь, чтобы девочка не видела труп матери, без остановки, рассказывал, какие-то истории о том, как он учился в академии МВД, по каким клубам тусил, как переехал в Питер и встретил Грома. Не то чтобы мелкая понимала - Петя надеялся, что как раз таки не понимала - но улыбалась, то и дело бодая Хазина в скулу. Покрасневшими глазками она внимательно наблюдала за мимикой майора, а тот думал, что будь у него ребенок, таких голубых радужек у него точно не было бы. Вроде в школе говорили, что карий цвет доминантен в генах.
Когда сухопарая, застегнутая на все пуговицы дама из опеки поставила последнюю точку в своих записях и потянулась забрать Сашу, плач опять разразился с удвоенной силой. Девочка цеплялась за Хазина, пуская на его пальто слезы, слюни и сопли вперемешку. Мазнув мелким пальчиком по потянувшейся было вслед ладони майора, девочка полностью оказалась в чиновничьем хвате. И что-то как-то внутри Пети больно сдавило, заставляя сглотнуть и почувствовать тахикардию где-то в горле. Приплыли.
Саню унесли, оставив в руке Хазина лишь цветастую погремушку и хмурый взгляд. Опергруппе тоже было пора сворачиваться, и то, что он все еще сжимает в руке дешевый пластик, Петя понял, когда сел в машину.
- Петь, ты чего? - Игорь озадаченно рассматривал потерявшееся выражение лица своего мужика. Хазин запихнул игрушку в выемку для стаканов и посмотрел на него в ответ, дергаясь от внимательного взгляда голубых глаз. Что-то внутри щелкнуло, но Петя лишь мотнул головой и, бросив: ”Ничего”, завел ”Ауди”.
Игорь, само собой, не поверил.
Конечно, прям с ходу решить удочерить малышку Хазин не мог. Как и не мог позавтракать не зависнув, уснуть, не проснувшись от голубого цвета. Игорь все понял раньше него, предложив съездить навестить ребенка. Деланно равнодушно Хазин согласился.
И вот стоило ему второй раз увидеть протянутые к нему детские ладошки, второй раз улыбнуться ребенку, рассказывая, кого они поймали на этой неделе, второй раз испытать желание проблеваться от прощания с рыдающей девочкой, как вопрос к Игорю тут же созрел в голове.
”Ты останешься со мной, если я удочерю Саню?”
Петя убеждал себя, что вроде как готов к любому ответу, и с каждым из них он справится. Но когда Игорь хмыкнул и пожал плечами, уверенно заявляя: ”Конечно!”, понял, что другое мнение Грома его бы убило.
Так начались их невыносимые квесты по сбору документов. Петя все ворчал, что Том Круз не о том снимает свои ”Миссии невыполнимы”, победить бюрократическую систему в России - вот, что действительно выполнить нереально.
Но прошло полгода и в новеньком свидетельстве девочки значилось: ”Хазина Александра Петровна”, а сам Петя довольно рассматривал запись на двенадцатой странице своего паспорта и готовился к новым забегам по детским садам, кружкам и школам.