Часть 9. Ушёл. (1/2)

Рыков нежно коснулся лодыжки Арефьевой. Его ладонь гладила щиколотку Оли, обжигая кожу женщины крепко посаженными холодными часами на запястье. Его дыхание вдруг стало учащённым. Затуманенный и блуждающий взгляд смотрел на нежную кожу её ног, которые он хотел покрывать жаркими поцелуями. Его ладонь поднималась выше, достигая колена и снова спускалась к лодыжке. Его рука будто горела, но это было не от раны. Рыков уже тысячу раз пожалел, что коснулся её, потому что сейчас с каждой секундой ему было всё труднее сдерживать себя.

Неожиданно Арефьева вздрогнула и открыла глаза. Увидев Пашу около кровати, она тут же села.

— Рыков, ты чего?

— Ничего, — как можно беззаботнее старался ответить Паша, — Оль, завтракать пойдём? — спросил мужчина и в это время заметил, как лямка ночной сорочки спала с плеча Арефьевой. Рыков автоматически бросил взгляд на декольте Оли и тут же пожалел, потому что сново почувствовал стеснение в штанах. Еле контролируя себя, Рыков лишь поправил лямку, слегка коснувшись плеча Арефьевой.

— Ну-ка брысь отсюда, — сказала Арефьева.

Рыков не желая более испытывать свой организм и желания, тут же послушавшись Олю, вышел из её спальни.

Арефьева же почувствовала с какой бешеной скоростью бьется её сердце, только после ухода Рыкова. Она хотела было тут же вскочить с кровати, чтобы отогнать от себя мысли, которые пришли ей в голову за эти секунды, однако Арефьева замерла, заметив приятное тепло в теле и пульсацию внизу живота, которую она ни с чем не спутает. Она его хочет. Очень.

Через несколько минут, Арефьева стояла перед зеркалом, пытаясь восстановить дыхание. Он не должен был понять, что ей это понравилось.

— Ого, у меня день рождения что ли? — спросила Оля, удивившись тому, какой завтрак приготовил врач.

— Нет, день рождения можно сказать у меня. Первый рабочий день, надо же отметить, — пояснил врач.

— Ну ты даёшь, Рыков. Розетки, кран, блины печёшь, тебе цены нет, — будто в шутку сказала Арефьева.

— Да я вообще клад.

Оля усмехнулась.

— Спасибо тебе, Оль, ты мне очень помогла, — вдруг серьезно сказал Паша.

— Обращайся, — как бы между прочим бросила женщина, — ммм, с травками? — спросила Арефьева, отпив ароматный чай.

— Ага, я ещё и не такое умею, — сказал Рыков, пристально посмотрев на Олю.

* * * * *

— Да, я понял, ориентир, шлагбаум, — ответил Паша в кпк. Улица Земцова, ориентир шлагбаум, там нас встретят, — повторил Рыков слова диспетчера Кулыгину, ведущему машину.

— А что там?

— Мужчина, 67 лет, плохо стало. А как твой сертификат-то?

— Скоро экзамены, — вздохнул Костя, — пытаюсь готовиться, но честно говоря не особо получается. Домой приходишь, учебник не почитаешь, то то, то сё, вообщем по ночам иногда почитываю что-то.

— Ну да, — вздохнул Рыков, — знаешь, я вот тебе, как профессионал скажу, вот меня сейчас спросить какую-нибудь теоретическую хрень, вот я не отвечу, точно. Потому что, знаешь, теория одно, а практика совсем другое. Это две разные математики.

— Во во, — поддержал врача Костя.

В следующую секунду телефон Рыкова зазвонил:

— Да, Ольга Кирилловна?

— Привет, ты там один? — нежно просила Арефьева, перебирая в руках модель черепа человека от непонятного волнения.

— Ну… меня водитель везёт.

— Понятно, я звоню узнать, как ты чувствуешь себя, рука не болит?

— Да нормально, — замялся Паша.

— Исчерпывающе, — вздохнула Арефьева, — ты там носилки-то не таскай.

— Да я как-нибудь разберусь, Оль, — ответил Рыков, предполагая, что Косте хорошо слышен их разговор.

— Ладно, пока.

— Пока, — тихо сказал Паша, когда Арефьева уже сбросила трубку.

Костя заговорщицки посмотрел на коллегу:

— Ну что? Вы вместе уже?

— Что значит уже? Не уже, а ещё, — вздохнул врач, — ещё нет.

— Слушай, ну чё вы тяните-то? И так всё ясно.

— Да чё тебе ясно? — раздраженно спросил Рыков.

— Если женщина вкладывает свою душу, значит ждёт каких-то ответных действий, взаимности, — пояснил свой намёк Кулыгин.

— Вот, вот, — серьезно сказал вдруг Паша, — сваливать надо, — вдруг вздохнул он.

— В смысле? — удивился Костя.

— Да хорошая она, понимаешь? Помогла мне очень, а то бы сейчас сидел на инвалидности…

— Так о том и речь.

— Да ей семья нужна, Кость, муж там… дети. И мне получается по-хорошему надо либо жениться, либо сваливать. Жениться я не буду, не одной женщине брак со мной не принесёт ничего хорошего, да и не такой человек я. А вот сваливать умею…сегодня вот завтрак приготовил ей, прощальный. Сегодня всё надо решить с этим.

* * * * *

— Конкор, нитраты, ингибиторы, — перечисляла названия препаратор соседка пенсионера, упавшего в обморок.

— Ну и сколько вы этого конкора приняли? — спросил Рыков, глядя на упаковку от препарата.

— Две, потом полежал. Не помогло, я ещё две выпил.

— Ну так, а чё вы удивляетесь-то? Он у вас просроченный с шестнадцатого года, — вздохнул Рыков.

— Да что вы? А я ведь даже не посмотрел, когда принимал…

— Так, давление низкое, брадикардия, отдышка. Ноотропин перенёс нормально, — перечислял Паша, составляя общую картину болезни.

— Да у меня всё нормально, — успокаивал скорую пенсионер.

— Ну конечно, нормально. Тебе и в обмороке нормально было, — вставила престарелая соседка.

— Ну Лидочка, я хорошо себя чувствую, — успокоил её пожилой мужчина.

— Так, мы его забираем в больницу, — сказал Рыков старушке.

— Поддерживаю, — добавил Кулыгин, принёсший носилки, — в таком состоянии побыстрее бы.

— Так, Кость, перекладываем его на носилки и потащили, — сказал Рыков.

— Паш, может найдём лучше кого? Тебе с твоей рукой Арефьева же сказала не касаться носилок, — обеспокоено сказал водитель.

— Так, Кость, вот давай без этого, нормально всё у меня с рукой.

* * * * *

— Я не хочу в больницу, — словно обидевшейся ребёнок сказал пенсионер.

— Ну дорогой мой, никто не хочет в больницу, но если жизнь дорога…- пытался успокоить его Паша.