Глава 13. Иржи. На болотах (2/2)

Иржи снял защитный амулет и прислушался к собственным ощущениям. Он пока не чувствовал ничего.

– Туда, – Вито показал в сторону мёртвого елового лесочка. Иржи присмотрелся, однако никого не увидел. Применять же поисковое заклинание было чревато тем, что магия спугнёт тварь.

Энха пошла вперёд, осторожно ступая по топкой почве. Вито придержал Иржи, готового двинуться за ней.

– Пять саженей сзади, – предупредил он. – Потом будет ещё больше, чтобы не сбивать ментал Энхи.

Иржи ничего не ответил, проклял про себя Вито, короля и Околье, но послушно подождал, пока между ним и Энхой станет пять саженей, и пошёл след в след. Топкая пустошь сменилась чахлым кустарником, на ветки одного куста был насажен сизый череп гуля. Постепенно начали чувствоваться скачки эмоций – защитный амулет их глушил, но то, что на него воздействуют, Иржи не чувствовать не мог. И это ему сильно не нравилось.

Что это за тварь? На двести саженей вокруг никого не было. Это значит, что тварь настолько сильно воздействует эмпатически за двести саженей, а то и больше?

Не существует таких тварей!

Только в памяти смутно шевелились какие-то забытые с университетских времён теории. Что-то такое он когда-то слышал или читал, что-то связанное с запредельно сильным эмпатическим или ментальным воздействием. Только никак не мог словить нужное воспоминание.

– Как Энха, – вполголоса спросил Иржи у Вито, одновременно пытаясь вспомнить нужную теорию, – выдерживает такой эмпатический напор?

– Потом, – коротко ответил тот и снова придержал Иржи. – Стоим. Тварь явно нас чует. И отходит.

Иржи остановился. Энха продолжила уверенно идти вперёд, не оглядываясь на них и не замедляясь.

– Ты видишь тварь?

Вито указал рукой вперёд, однако Иржи сколько ни всматривался ни в серую грязную пустошь, ни в тёмную стену леса, никого не увидел.

Начало тянуть в груди – это значит, что амулет скоро перестанет справляться с таким эмоциональным напором. Иржи чувствовал, что есть скачки эмоций, хотя не чувствовал самих эмоций. Но если амулет не выдержит…

Энха, которая отошла от них уже на полсотни саженей, подняла согнутую в локте руку. Вито снял с плеча лук и вытащил из колчана стрелу с затупленным наконечником.

– Что? – спросил Иржи.

– Она чувствует ментальный плен, – пояснил Вито, накладывая стрелу на тетиву и начиная осторожно двигаться за ней.

– А лук зачем?

Вито глянул на него своими светлыми глазами:

– Выбивать её из плена, если она поддастся ему. Боль выдёргивает из плена.

Иржи сжал зубы. Вито кажется нормальным стрелять в спину сестре, пусть и тупой стрелой! Но самое паршивое, что и Энхе это наверняка тоже кажется нормальным!

Энха опустила руку. Вито незамедлительно натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Стрела угодила ей в спину, и она снова подняла руку. А Иржи наконец-то рассмотрел тварь. Далеко впереди, среди голых, обгорелых стволов деревьев на фоне тёмного елового бора можно было различить шевеление.

Ноги тонули в земле по щиколотку. Кое-где лежали голые стволы давно мёртвых деревьев, под ногами попадались камни и кости – то ли животных, то ли людей. Тучи уплотнились, стало темнее, закапал редкий дождик. Тварь начала медленно, рвано и несколько кособоко двигаться в сторону Энхи.

– Ак-гуль, – сделал однозначный вывод Вито, не спуская напряжённого взгляда с твари и с Энхи. – И в нём более высокоранговый демон, чем обычно.

Иржи хотел спросить, как Вито это определил с такого расстояния без поискового заклинания – как истинно светлому, они ему вообще были недоступны – но решил, что не время.

– Я себя паскудно чувствую, – скривился Иржи, – прячась за спину девчонки.

– Энха знает, что делать, – коротко отозвался Вито, накладывая на тетиву вторую стрелу. – А по-другому мы тварь не изловим.

Энха впереди снова опустила руку, и Вито незамедлительно пустил ей в спину вторую стрелу. Она подошла к твари уже вплотную. Иржи чувствовал нарастающее напряжение.

Несколько мгновений Энха и ак-гуль стояли напротив друг друга. А потом Иржи увидел, как Энха ухватилась за его лапы…

Кровь бросилась в голову, весь мир резко сузился до тех полста саженей топкой земли, которые нужно было пробежать, и твари, которая уже освободила одну лапу с длинными когтями и заносила её над Энхой.

Магией с такого расстояния он ещё не достанет…

Энха резко присела. Лапа со смертоносными когтями прошла мимо. Энха попыталась вывернуть ак-гулю лапу, однако тот крутанулся и снова занёс лапу. Иржи на бегу подхватил ак-гуля на ментальную связь, резко хватанул магии, так что даже в глазах потемнело, метнул её как можно сильнее и сформировал силовое лезвие. И на пределе ощущений почувствовал, что попал, и только потом увидел, что тварь, которой отрезало лапу и голову, заваливается на землю, подминая под себя Энху.

Когда он добежал, Энха не шевелилась. Он сдёрнул с неё воняющий мертвечиной труп ак-гуля, быстро поднял с земли и резко дал ладонью меж лопаток. Энха дёрнулась и судорожно закашлялась. Иржи усадил её на землю и почувствовал, что его мелко потряхивает.

И только когда она перестала кашлять и посмотрела вокруг несколько стеклянным, но всё же осознанным взглядом, он почувствовал, что стоит на коленях в снеговой луже, а Энха сидит – в этой же луже. Он встал, подхватил её за подмышки и поставил на ноги.

– Окольские девушки настолько суровы, – прокомментировал он, – что бросаются на ак-гуля с голыми руками. Вернусь домой, расскажу кому – скажут же, что выдумываю.

Он не ждал ответа. Энха и не ответила, лишь вытерла рукавом котты грязное лицо, повернула голову и посмотрела на убитую тварь, около которой уже присел на корточки Вито. Когда он сюда добежал, Иржи не заметил.

Ак-гуль имел около сажени росту, что было много для него, кожа вместо сизого цвета имела серый, словно бы даже с серебристым оттенком, висела складками, на плечах и талии сохранились ветхие остатки одежды и пояса. На обтянутом серой кожей черепе вместо ушей росли перепончатые выросты, торчал острый нос, губ не было, а потому были видны неожиданно белые зубы, а глаза без век были мутными, непрозрачными и без зрачка.

– Демон шестого или седьмого ранга, – констатировал Вито, поводя рукой над разрезанной тушкой. Затем ощупал её, раздвинул складки на животе и попытался что-то вытащить оттуда. Не смог, вынул из-за пояса охотничий нож и вырезал что-то, похожее на сгоревшую оладью. Однако стоило ему потереть её руками, счищая наросшую грязь, как из-под неё сверкнул синевой лазурит круглой уплощённой формы и просверленный посередине.

Иржи, увидев находку, грязно выругался.

– По твоей части? – глянул на него Вито, передавай ему артефакт.

Иржи отпустил Энху, взял камешек в руки, послал в него магический импульс и долго прислушивался к отклику. Сомнений быть не могло – ещё один артефакт, аналогичный щуркинскому. Этот имел эмпатическую направленность и, судя по рунам, предназначен был для того, чтобы возбуждать толпы людей.

Из шести обнаруженных щуркинских артефактов один был из Польника, второй – из Торопецкого края. И вот сейчас – Околье.

Но кто и где может изготавливать здесь артефакты? Вито светлый и создавать на тёмной магии не способен в принципе. У Павко одна рука – Иржи сегодня в этом убедился воочию – а с одной рукой артефакт не создашь. Божек, которого Иржи во время памятной ночёвки на Маяке магически прощупал, слишком слаб для того, чтобы создавать хоть какие. И над Окольем больше нет магических отсветов. Вызывает вопросы только третий тусклый отсвет – действительно ли он принадлежит Божеку или кому-то другому. И если кому-то другому, то кому: местному не-магу, случайно раскачавшему захват магии и из-за этого ставшему видимым из мира демонов, или Желде Хойничку, который смог замаскироваться так, чтобы казаться недомагом?

– Где в Околье можно достать лазуриты такой формы? – Иржи показал на щуркинский артефакт в своей руке.

– Везде, – пожал плечами Вито и пояснил: – На эльфийских развалинах они встречаются… не скажу, что часто, но если поставить себе цель, найти можно. Такие даже более часты, чем каплевидные. А кроме этого такие округлые лазуриты есть едва ли не в каждом селянском доме – если кто-то их находит, прячет на чёрный день и передаёт по наследству иной раз поколениями.

Иржи некоторое время молчал. Не то чтоб он надеялся на ниточку, но всё же было досадно.

– Это артефакт из той же серии, – признался он, – что и те, из-за которых я приезжал сюда месяц назад. То, что он появился здесь, указывает на то, что они то ли изготавливаются в Околье, то ли идут через Околье.

– И это был курьер? – понял Вито, глянув на разрезанную тушку ак-гуля

– Скорее всего да, – подтвердил Иржи. – Не исключается, конечно, вариант, что он его нашёл или украл, но…

Он скривился. Снова оборванный кусок нити. Только не может быть случайностью, что все оборванные нити так или иначе ведут в сторону Околья. Но здесь, хоть убейся, нет магов, способных изготавливать такие артефакты! Разве что Желда Хойничек всё же здесь и замаскировался так, что его не видно из мира демонов…

– Его надо сжечь, – Вито поднялся с корточек. – Иначе может опять восстать.

– Почему он так сильно влиял эмпатически? – спросила Энха, глядя на Вито. Иржи увидел, что она начинает дрожать.

– Артефакт контактировал с кожей, – ответил вместо него Иржи, – и поэтому был активирован. А демон работал как накопитель и усилитель… Когда я ещё учился, – признался он, – пан Даник рассказывал, что демон может выступать в роли почти безграничного накопителя. Но многие магистры противоречат друг другу, и каждый из них вдалбливает студентам, что только он прав, а все остальные дураки. И поэтому к ним ко всем мы относились с долей недоверия. Но вот – одна теория оказалась верной.

Костёр они развели на краю тёмного елового бора, насобирав лапника и срубив несколько засохших ёлочек. Правда, прежде чем бросить в огонь труп ак-гуля, Энха подсушилась, потому что ходить в конце осени с мокрыми насквозь штанами и коттой – недолго свалиться с ещё одной горячкой.

– Хотел спросить, – посмотрел на неё Иржи, тоже становясь ближе к костру, чтобы просушить штаны на коленях, – как ты противостояла эмпатическому давлению?

Энха посмотрела на огонь, потом на Вито.

– Расскажи ему, – сумрачно кивнул он.

Энха промолчала. Иржи уже было набрал в грудь воздуха, чтобы прокомментировать это, однако, повинуясь короткому жесту Вито, выдохнул назад, так ничего и не сказав.

– Мне было пятнадцать лет, – выставив ладони над костром и глядя в огонь, заговорила наконец Энха. – Родители приехали из Мглина в Крутицу, ну и… заговорили, что меня пора уже замуж выдавать. Я заявила, что не хочу замуж, и… Они не заставляли меня, сказали, что понимают, но… сказали, что ещё год можно походить в девушках, а потом придётся искать мужа, чтобы… слухи ненужные не пошли. Я психанула, взяла коня и поехала во Вселово – у меня там подруга жила… То есть и сейчас живёт. Дорога от Крутицы до Вселово занимает целый летний день, выезжать нужно по заре, а я выехала позже. Надо было остановиться на ночлег на тех эльфийских руинах, что у истоков Огже, но я была… мне хотелось непременно в тот день успеть во Вселово… В общем, я проехала, а потом поняла, что я до темноты не успею добраться ни до Вселово, ни назад в эльфийские руины… Там есть в нескольких местах охотничьи заимки, я добралась до одной уже почти в темноте, но… Я была злая, обиженная – и, наверно, это привлекло самавку. А может, она сама пришла. Я только заперлась, не успела даже зажечь свечу, как она пришла и навела ужас. Было жутко, хотелось скрутиться, забиться в угол, спрятать голову руками и выть от ужаса. И я понимала, что это наведённый ужас, что на улице ходит самавка, что надо выйти и убить её… Но я не могла. У меня хватало сил не потерять себя от ужаса, но не хватало, чтобы преодолеть его и пойти убить самавку. И так было всю ночь. Всю ночь она насылала ужас, а я пыталась преодолеть его. Хорошо ещё, летние ночи короткие. Уже когда начало светать… наверно, с рассветом её сила немного ослабла, и этого хватило, чтобы я смогла найти силы выйти и посечь её совней. И потом не помню…

– Её нашли, – сумрачно продолжил Вито, – через два дня. Пока стало ясно, что она до Вселово не доехала, пока мы обшаривали с собаками все места, где она могла быть – два дня и прошло. Так и нашли – около заимки рядом с останками самавки. Почему за две ночи её не тронула нечисть – неизвестно, потому что следы рядом были. Может, Анахита хранила, а может, она была без сознания, и нечисть не восприняла её как источник еды. Она потом ещё две седмицы не приходила в себя. А когда пришла, выяснилось… Павко назвал это «дар самавки»…

– Я после той ночи могу блокировать наведённые эмоции, – объяснила, всё так же глядя на огонь, Энха. – Вернее, не я – оно получается само. Как только кто-то начинает наводить эмоции, у меня словно… дырка под макушкой открывается, и все эмоции проходят сквозь неё. Но не очень долго, потом начинает сильно болеть голова и я срываюсь. И вот сейчас… Я поэтому и бросилась на ак-гуля, потому что чувствовала, что не могу больше и надо быстрее заканчивать.

Иржи смотрел, как язычки пламени пляшут и потрескивают на еловых ветках. Хотелось сказать что-то вроде, что чем дальше, тем больше Околье представляется ему не отдельной провинцией, а отдельным миром, но он промолчал. То ли так влияли молчаливые Вито и Энха, то ли мрачное мёртвое болото, то ли история, страшная для всей Моравы, но обыкновенная здесь…

– Давайте уже жечь его, – Вито кивнул головой в сторону смердящего ак-гуля.

Иржи молча пошёл к трупу.

Покидали Городище они вечером следующего дня. Перед этим Иржи не поленился наведаться на болота ещё раз и упокоить лича, живущего на затопленном и кладбище, где болотные воды размыли могилы, и кости валялись повсюду и хрустели под ногами. Он бы упокоил и всех четырёх, чтобы Вито не вздумалось как-нибудь использовать Энху для их упокоения, но до остальных было далеко ехать, и он за выходные не успевал.

Под вечер воскресенья Вито пошёл проводить Энху и Иржи до портала. Они шли по широкой улице, мощёной брёвнами и толстыми досками. Вдоль неё тянулись мазанки, изредка разбавленные более богатыми двухэтажными домами, каменными или деревянными.

– Что на Маяке? – спросил Иржи.

– После того, как королевские маги оттуда уехали, – кивнул Вито, – было хорошо. Прореху они закрыли. Но они мне сразу сказали, что это очень ненадолго, да я и сам это видел. Там ткань пространства предельно истончена. Закрыли в одном месте – скоро порвётся в другом. Они тоже сказали, что прореха – следствие того, что там в течение долгого времени колдовал тёмный маг.

– Желда Хойничек? – тоскливо уточнила Энха.

Вито пожал плечами:

– Неизвестно.

– Где сейчас Божек? – спросил Иржи, вспомнив, что из мира демонов видел его – возможно его – отсвет на севере Околья.

Вито снова пожал плечами:

– Седмицу назад, когда я отъезжал из Крутицы, он был в замке Благомила. Где сейчас – это мне не известно.

Замок Благомила. То есть тусклый отсвет, видимый из мира демонов, примерно соответствует месту, где Божек находился седмицу назад. Возможно, этот третий отсвет в самом деле принадлежит Божеку. Но где же тогда может скрываться маг, который изготавливает щуркинские артефакты?

Вито довёл их до ворот, где стражник открыл им железную калитку во въездной браме, и пожелал счастливого пути.

– Иржи, – негромко окликнул его Вито, когда он с Энхой уже прошёл через калитку.

Иржи обернулся и вопросительно посмотрел на него.

– Спасибо за королевских магов на Маяке.

Иржи хотел что-нибудь ответить, но промолчал, кивнул и пошёл за Энхой.