Глава 10. Часть 2. А теперь все точно наизжоп! (1/1)

?– Боишься трупов, колдун?– Я не боюсь трупов, ваше величество... Это трупы боятся меня.– Встань, колдун. Чего же ты боишься?– Я боюсь тайн, ваше величество. Тайн, которые мне не предназначены?.? Генри Лайон Олди, ?Циклоп? - Ты уверен, что это хорошая идея? – в который раз спросил Ян своего мохноногого друга. Тот только плечом дернул, мол, не задавай глупых вопросов, и с энтузиазмом продолжил начатую работу. Ян вздохнул, но уже скорее по привычке. На самом деле, идея ему дюже как нравилась, просто признаваться как-то... не хотелось. Три взрослых здоровых мужика красят лося... в розовый цвет. Идиотизмом попахивает. Но стоит только представить на мгновение реакцию мерзкого остроухого, когда он все это увидит... Все мысли о неправильности происходящего разом куда-то испарялись. Как получилось то, что он вместе с Хаггсом, Тринадцатым и Ежи (куда ж без него-то?) до такого докатились?

А очень просто. Сын Цветения всех задолбал. В самом что ни на есть прямом смысле. Поведение сего субъекта уже ни в какие ворота не лезло. Носиться по трактиру за милсдарем Сапоком с серебряным кинжалом, угрожая расправой. Обижать повариху разговорами о том, что ее стряпня недостойна его. Грубить всем, кто пытается ему хоть что сказать... Список провинностей этого остроухого перед обитателями трактира (да и всего Вергена, если уж на то пошло) можно продолжать бесконечно.

Радужный эльф ополчил против себя всех, кого только мог. Что уж говорить о его соседях по комнате? Хаггс и Тринадцатый просто выли. А убить его было нельзя. Командиры запретили. Но как можно заставить его вести себя... приличней? С ним говорили. Не помогло. Его били. Это тоже не помогло. У эльфа было очень... ограниченное восприятие реальности. Он слышал и понимал только то, что ему по нраву. А то, что его заносчивость, а порой и откровенная грубость, мешают жить другим, естественно проходило мимо его острых ушей.[1] Постояльцы и завсегдатаи трактира не знали, как им быть. То ли самим удавиться, то ли удавить ушастого (послав в дальние дали политическую стабильность). И тут появился Ежи. Как и всегда, мастер-выдумщик предложил нечто очень и очень оригинальное. Но для осуществления полезной задумки милсдарю Петруччо требовались помощники. Естественно, участие Яна в предприятии даже не обсуждалось – ведь Ежи считал, что солдат априори согласен с любыми его выдумками. И в данном конкретном случае был прав. Добровольцами вызвался практически весь трактир во главе с самим хозяином и его оскорбленной женой, чья стряпня была оскорблена не менее своей хозяйки. Так что Ежи пришлось устроить жесткий отбор среди претендентов на роли, как он заумно выразился, ассистентов. В конце концов, он остановился на двоих полосатых, Хаггсе и Тринадцатом, которые были готовы идти на любые жертвы и беспрекословно подчиняться своему новому временному командиру. Лишь бы проучить ушастого, чтобы на всю жизнь запомнил, как себя надо вести в приличном обществе. Итак, покраска Лося. Что для этого нужно, помимо лося, троих здоровых мужиков и одного низушка? Правильно – краски и кисти. А где их брать? Рынок-то закрыт... Правильно... Нет, неправильно, конечно же, рыться в вещах Филиппы Эйльхарт, но ведь низушек никого не спрашивает. Тем более, что они сами все на это подписались. Впрочем, все прошло более чем удачно. У Ежи оказались недюжинные таланты взломщика[2]. Как он объяснил, этими способностями обладают практически все низушки в той или иной степени, но не пользуются ими в силу своей честной натуры, разумеется. В общем, они достали все, что им надо: золотую, серебряную и розовую краски, а к ним в закромах магички нашелся еще и целый набор разнообразных кистей. А что? Чародейка не обеднеет, новых купит или сделает сама. Не знал Ян, как там все у чародеек-то с красками обустроено. Может, они их сами готовят. Теперь вся их бравая четверка стояла перед животиной и раздумывала, с какого боку к ней можно было бы подойти, не получив при этом в лоб копытом. Лось внимания на пришельцев не обращал совершенно, он флегматично жевал сено и никакого возмущения не выказывал, в отличие от своего хозяина. Юному Навратилу даже как-то жалко его стало, лося-то, он ведь впрямь вел себя прилично.*** ?Но почему? Почему говорить это должен я?! Почему всегда я?! Почему хренов Геральт из Ривии является каждой бочке затычкой?!? – угрюмо размышлял ведьмак, разглядывая спокойное лицо спящего Роше. Впрочем, оно вряд ли останется спокойным после такой-то новости. Когда Мышовур рассказал ему обо всем, Белый Волк сначала решил, что старикан над ним издевается. Самым пошлым образом над ним иронизирует... В голову даже закралась мысль о том, что таким образом друид пытается помочь Висенне до него достучаться. Хотя каким образом подобная ересь могла помочь в подобной ситуации, было не ясно. Да и когда бы она успела попросить об этом Мышовура? Но Геральт был готов убедить себя в чем угодно, лишь бы и дальше оставаться в блаженном неведении. Не знать, не думать, не допускать эту странную информацию до своего и так уже увечного сознания. И самое жестокое в этой истории было то, что он, Геральт из Ривии, должен был сообщить сию хм... прискорбную(?) весть Вернону. А ведьмак совсем, ну просто категорически был против того, чтобы этот весьма ответственный разговор поручали вести ему. Однако Мышовур на эту его категоричность чихать хотел с высокой башни. Вероятно, нильфгаардской. Ведь насколько было известно Геральту, именно в Нильфгаарде стояли самые высокие башни в мире.[3] Друид сам, видите ли, устал, да вообще с Роше не знаком настолько близко, чтобы сообщать ему столь интимные вещи. А Геральт... Он вроде бы как полосатому другом приходится... А значит сможет донести до бедовой шаперонистой головы все в лучшем виде. На вопрос: ?Почему же новость должен сообщить он, а, к примеру, не Висенна? Она же все-таки женщина да, к тому же, целительница, и наверняка соображает в подобных вещах лучше какого-то там белоголового мутанта-монстробоя...?, – друид опять же дал отрицательный ответ, сваливвсе на ещё большую ?незнакомость? этих двоих субъектов. Но ведь ?знакомость? никак не влияет на восприятие новости-то!.. Ведь за плохую новость в первую очередь бьют гонца… И уже только потом разбираются, что к чему... Боги! Как же Геральту не хотелось быть тем самым гонцом! Ну не чувствовал он себя готовым сообщать такие новости. Вот убивать утопцев, изгонять призраков, охотиться на мантикор, снимать проклятия – это пожалуйста, это он запросто. Но... Словом, миссию задушевного разговора со шпионом все равно свалили на Геральта. И теперича он судорожно придумывал, как преподнести полученную информацию темерцу. Если уж он сам с полчаса пытался поверить в ?это?, то что уж говорить о Роше...

- Вернон, – осторожно, где-то в глубине души надеясь, что тот не проснется, тронул полосатого за плечо ведьмак. - Чего? – сонно буркнул темерец, не открывая глаз.

- Проснись, сделай, пожалуйста, одолжение, – вздохнул Геральт, усаживаясь на стул рядом с кроватью. – Нам необходимо поговорить. - Так уж и необходимо? Холера, как хреново-то, а! – поморщился Вернон, но все-таки открыл глаза и немного приподнялся на локтях. – Я, как бы это, болею. Больным нужен покой. - Смертный, – проворчал себе под нос Геральт. – Разговор действительно важный. Он касается твоей... болезни. - Так вы выяснили, каким ядом меня отравили? Хотя... – он немного помедлил, – раз я еще жив, значит, выяснили. Ну... Я жду, Геральт. А вышеозначенному Геральту очень, ну просто совсем не хотелось разубеждать темерца, однако было надо, потому что о таких вещах действительно нужно осведомлять. - Вернон, тебя не отравили. У тебя была аллергическая реакция на некрологическую магию Мглы. Вернее, не у тебя, а... э-м-м... Ну как бы у тебя, но не совсем, – совсем уж смешался ведьмак. Темерец в недоумении приподнял брови: - Так у меня или не у меня? - Не у тебя, а у того... что... кто... у тебя внутри. - А что... Кто у меня внутри? – удивленно нахмурился Вернон и покачал головой. - Ну, как бы это сказать?.. Жизнь... - Глисты? – сделал вполне логичное предположение темерец. – У глистов аллергия на Мглу?.. Они там хоть передохли, от аллергии-то? А то неохота мне отвары глистогонные пить, та еще пакость, скажу я тебе по секрету. Геральт закрыл лицо руками.

- Нет, Роше, – как-то глухо и скомкано утешил его ведьмак. – Глистов у тебя нет. Зато есть ребенок. - В смысле? – не понял Вернон. – Я обрюхатил какую-то бабу? Слушай, Геральт, она врет, правду тебе говорю, у меня очень давно не было бабы... Не верь ей, я точно знаю, что никого не брюхатил. Я очень ответственно подхожу к таким вещам, о причинах можешь сам догадаться. - Роше, – начал было ведьмак и запнулся. Он и впрямь даже не догадывался, как бы так покорректней донести информацию до полосатого. Чтобы после этого темерец его не убил или сам не убился. Насколько Волк уже успел изучить Вернона, оба этих варианта вполне могли иметь место. Он вздохнул и отнял руки от своего лица, столкнувшись взглядом с очень серьезными глазами синего командира. – Роше... Постарайся просто меня выслушать. Разговор будет очень тяжелым. Не перебивай, пожалуйста, я просто... просто... не знаю, как о таком рассказывать. Ты задай мне вопросы после того, как я закончу. Договорились? Вернон настороженно кивнул. - Так вот... Как известно, связь между хм... матерью и ребенком священна и неразрывна. Что бы в их жизнях не случилось. Понимаешь, Вернон, мы все получаем дар от наших хм... матерей. Ценнейший дар – жизнь... И какая бы, она, мать, ни была... Эм-м-м... она все равно таковой остается... – Геральт мысленно усмехнулся тому, что он полностью повторяет слова Мышовура. – Но бывают... Ну теперь бывают… случаи. Очень необычные случаи... Когда... Когда в игру вступает Предназначение... - Ты сейчас о Львенке из Цинтры? – хмуро спросил Роше. – Но причем тут мое здоровье? А тем более моя аллергия на Мглу? - Нет, – коротко качнул головой ведьмак. – Не перебивай, пожалуйста, ладно? Против Предназначения, как известно, идти невозможно. Все сказанные нами слова в той или иной степени влияют на реальность. Ты слышал историю о том, как мы познакомились с Йеннифэр? - Да, слышал. Лютик рассказывал и пел об этом. Об этой истории, по-моему, весь Север знает. Да и свидетелями последствий твоего Последнего Желания оказалась вся правящая верхушка Венгерберга. Сложно не знать такую историю, при моей-то профессии... – даже с некоторой гордостью ответил Роше. - Хорошо, – кивнул белоголовый. – Значит, многих нюансов объяснять не придется. В общем, существует ряд обещаний, кои, будучи вслух произнесенными и вступая во взаимодействие с магией, обретают плотность и требуют своего исполнения. Скажи мне, Вернон, начистоту. Что тебе пообещал остроухий в ту ночь? Это очень важно. - Геральт, – скрипнул зубами шпион, – я уже говорил, по-моему, что эта тема закрыта.

- Теперь она должна быть раскрыта, – не удержался от сарказма ведьмак, – ваше слово тоже породило. И если в моем случае это была любовь, наверное, то в вашем – это плод любви, который обычно рождается у разнополых влюбленных. Ты понес, Роше. И я хочу знать, как так вышло. - Да ладно, – недоверчиво покачал седой шрамированной башкой темерец, – врешь ведь. Разыгрываешь меня, чтобы я раскололся, – уже бледнея, произнес Вернон, кажется, он не очень верил тому, что говорит. - Заняться мне больше нечем, кроме как тебя разыгрывать подобным образом! – разозлился Геральт. – Черт подери, Вернон, ты думаешь, мне легко сидеть тебе вот это вот рассказывать? Убеждать? Я похож на психоаналитика?! Я ведьмак. Мне нужно снимать Мглу, спасать жизни! А не вот... – он сделал неопределенный жест рукой, обводя по полукружию живот Роше. – И ладно бы, если я виноват был, так нет, второй виновник еще не в курсе! Кстати, Роше, просвещать своего ?суженого? будешь сам…

Вернон молча выслушал тираду ведьмака и смачно витиевато выругался, после чего укоризненно спросил: - Ты издеваешься надо мной, ведьмак? Думаешь, узнал херовскенькую тайну, так теперь можно иронизировать?! Ты вообще думаешь, что ты говоришь?! Тебе бы, блять, такое проклятие! Урод мутантский!

- Вернон, Вернон! Стой, погоди! Не кипишуй! Я не издеваюсь над тобой! Я понимаю, что это в голове не укладывается. Но оно так и есть. Ты понес, Роше. От Иорвета, судя по имеющейся у меня информации. Я не знаю, как так вышло. Я с таким не сталкивался ранее, да никто, пожалуй, не сталкивался. Это уникальный случай, Роше, – ведьмак старался говорить быстро и четко, пока шпион от возмущения ловил ртом воздух. – И у тебя, вернее, у него, – он ткнул пальцем в живот Роше, – во Мгле случилась аллергическая реакция на некромагию. Произошел диллематический коллапс между основами обоих явлений. Проще говоря, Магия призраков Мглы противоположна по своей природе созидательной Магии зачатого в твоем чреве Дитя. Оно чуть не погибло внутри тебя. И в попытках выжить ребенок стал тянуть из тебя жизненную силу, не со зла. Просто для него ты сейчас весь Мир, Защита и сам источник Жизни.

- Ты несешь какую-то чушь, Геральт, – очень спокойно возразил Роше. – Я мужчина, мужчины не могут зачинать и носить в себе детей. Уж кому, как не тебе, знать, что нам не в чем носить дитя. Насколько я осведомлен, вы, ведьмаки, должны неплохо разбираться в анатомии. Белый Волк кивнул, как бы соглашаясь с логичностью выводов шпиона, но, тем не менее, сказал:

- Вернон, ты прав. Целиком и полностью. Мужчинам действительно не в чем вынашивать детей. У них нет женских органов. Я полностью с тобой в этом согласен, – осторожно, будто разговаривая с умственно отсталым ребенком, начал Геральт. – Но... – он запнулся, формулируя дальнейшую мысль. – Но... Ты был женщиной. Вероятно, понес ты, когда ты... Когда вы с Иорветом...

- Так, ладно. Положим, ты говоришь правду. Я мог зачать, когда был Верноной, в конце концов, я тогда был полноценной женщиной, – согласился Роше, было отчетливо видно, как под напускной маской спокойствия горела самая настоящая ярость. М-да, драки, похоже, не избежать. – Но... Но потом я вновь стал мужиком, а, как мы уже выяснили раньше, у мужчин нет соответствующих органов, чтобы можно было вынашивать. Ты не находишь в этом всем некоторые (как бы это сказать?) противоречия? – он зло сощурился и пристальным, прожигающим взглядом уставился на ведьмака. Геральту захотелось побиться головой об стену. Но он подавил в себе это недостойное матерого ведьмака желание и как можно дипломатичнее произнес: - Нахожу, но у тебя есть, чем вынашивать, – очень ровно отчеканил он. - А рожать? – на лицо Вернона нашло торжествующее выражение, дескать, ?ага, ведьмак, поймал я тебя на твоих грязных приколах!? - Нет, – так же спокойно ответил Геральт. - Так как же ты себе тогда представляешь э-м-м-м... весь процесс? – с недоверчивой злобой спросил темерец. - Тебе поможет одна женщина. Она считается лучшей целительницей на Севере. И не забудь просветить Иорвета о последствиях вашего общего деяния, – зачем-то добавил ведьмак.

- Да не буду я никого просвещать! – наконец взорвался Роше. – Я вообще хочу избавиться от этого... Мне оно не надо! – он замолчал, переводя дыхание, а потом очень-очень тихо спросил: - Ты точно меня не разыгрываешь? Ведьмак только покачал головой.

- Не разыгрываю. Мое дело рассказать тебе все, а дальше ты волен будешь поступать так, как посчитаешь нужным.

Темерец насупился, но промолчал, всем своим видом показывая, что, он-то, конечно, ведьмака выслушает, но это ни коим образом на решение его не повлияет. - Избавиться от ребенка практически невозможно, без существенного риска для твоей жизни. Конечно, можно будет попробовать разрезать тебе пузо и попытаться извлечь дитя раньше срока. Но... Вспомни, что с тобой случилось во Мгле. Магия Мглы несла смерть для твоего ребенка... И это чуть не убило тебя самого. Теперь представь себе, что может случиться, если мы попытаемся абортировать плод. Кстати, если бы не эльф, который заметил, что ты упал, и привлек внимание Мышовура, скорее всего... – Геральт не договорил. - То есть я его еще и благодарить должен? – с тоскливой злобой в голосе спросил темерец. - Ну... Если тебе дорога твоя жизнь, то да... Мы бы не успели, если бы не он... Мне кажется, он имеет право знать. Впрочем, твое право, рассказывать ему или нет... Роше молчал. - Но самое страшное, Вернон, не в том, что ты не выживешь. В любом случае, шанс выжить у тебя остается. Возможно, друиды даже придумают, как обмануть механизм магического сохранения твоей беременности. Самое неприятное заключается в другом, – со вздохом сказал Геральт. На темерца было жалко смотреть, таким затравленным его Белый Волк еще не видел. Даже случай, когда тот со слезами ярости на глазах чуть не забил кмета на смерть, не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось на лице Вернона сейчас. - В чем же? – совсем уж обреченно спросил шпион, однако было в нем что-то такое, что заставляло ведьмака быть наготове, какая-то напряженность, что ли.

- Сам ребенок... Он появился благодаря магии. Вашему обещанию. Слову. Предназначению, если хочешь, – Геральт помолчал, подбирая слова. – Как ты... кхем... уже заметил... На момент, когда заклятие спало, дитя уже было зачато. Но... По-другому и быть не могло. Поскольку, судя по всему, это зачатие и было тем самым решающим фактором, разрушившим наложенные на тебя чары... - И что из этого?

- Не перебивай! Так вот, превратившись в мужчину, ты частично сохранил репродуктивные органы Верноны, матку, то бишь, и яичники, скорее всего, тоже. Ибо в их непосредственную обязанность входит поддержание необходимого для правильного протекания беременности гормонального фона в организме. Проще говоря, в тебе осталась часть Верноны, часть, способная выносить дитя. Но не воспроизвести его на свет. А вот твои мужские органы...

- С ними все нормально! Я проверял! – встрял Роше, за что получил уничтожающий взгляд от ведьмака. - Тестикулы твои, – с нажимом продолжил Геральт, – не сохранили свою первичную структуру. Они стали такими же, как мои... Говоря человеческим языком, а не так, как мне все это преподнес когда-то Весемир в Каэр Морхене и Мышовур совсем недавно... - А этот Весемир-то тут при чем? Геральту очень, ну просто неудержимо захотелось треснуть темерца чем-нибудь тяжелым, но он вовремя напомнил себе, что беременных обижать нельзя. Они могут быть нервными и странными, регулярно несут чушь в силу гормональных перестроек в организме, но высказываться по этому поводу так же глупо, как пытаться уговорить утопца или накера перестать убивать. -...Ты больше не сможешь иметь детей. Никакими органами. Ни женскими, ни мужскими. Но если ты абортируешь плод, то придется удалить твою женскую часть. Ее нельзя будет оставлять. Да и если оставить, что с того? Тебе будет не во что зачинать. Женские органы сохранились слишком частично. А что же до мужских... Ты теперь стерилен, как ведьмаки или чародеи. Из-за проклятия стерилен. Я не знаю, почему именно это произошло. Но Висенна, – он запнулся, медленно перевел дыхание и продолжил. – Висенна полностью тебя просканировала. Она сказала, что твои тестикулы не способны больше производить живое семя. Этот ребенок – твой последний шанс оставить потомство. Посему... Посему не торопись. Обдумай все хорошенько и только потом принимай решение... Роше побледнел и хотел было что-то сказать, но Геральт поспешно его перебил, продолжив: - Так же у меня для тебя есть хорошая новость... на случай, если ты решишь оставить дитя... Так вот... Так как оно было зачато благодаря Предназначению, или не благодаря... Словом, ребенок в утробе растет очень быстро. Мышовур сказал, что впервые сталкивается с подобным явлением. Он не знает, как еще, кроме Предназначения и Магии, объяснить столь скорый рост плода. Ты понес всего около недели назад, а срок беременности по состоянию плода составляет уже один месяц. Следовательно, тебе осталось нести восемь недель. В городе сейчас есть специалистка, которая поможет тебе вовремя разрешиться. Единственное, ты еще некоторое время будешь себя хреново чувствовать. Но это как раз норма, в первом триместре беременности организм приспосабливается к тому, что в нем есть новая жизнь. Это явление целители, врачи и повитухи именуют токсикозом. В твоем случае это продлится еще пару недель, не больше. Потом пройдет. В остальные недели ты, возможно, и будешь ощущать некоторый дискомфорт, но все уже будет далеко не так жестко, как сейчас...– ведьмак замолчал, ожидая истерики, попыток убить его, кучи уточняющих вопросов, наконец... Но ничего. Просто глухое молчание. Примерно через четверть часа темерец поднял на него совершенно пустые глаза и деревянным голосом попросил: - Геральт, уйди. Мне нужно побыть одному. Подумать. И Геральт ушел.