Глава 1. ?На Верген!? или ?Во всем виноват виршеплет!? (2/2)

Как понял Геральт, его, к сожалению, хорошо знакомый милсдарь Петруччо имел весьма напряженные отношения с таким же милсдарем Бильбо Котомкиным, что прибыл вместе с краснолюдской делегацией. Настолько напряженные, что стоило полуросликам увидеть друг друга, как они тут же кинулись лупить друг друга. Да не на жизнь, а на смерть. Ян и неизвестный Геральту на тот момент светловолосый краснолюд из Махакама еле разняли ?старых друзей?. Однако ведьмак ещё до-о-о-олго слышал, как маленькие человечки костерили друг дружку на чем свет стоит.

Потом пришло время, вроде как, знакомиться. Делегация состояла из семи краснолюдов, двое из которых были сыновьями старейшины Махакама – Брувера Гоога, могущего, по сути своей, зваться королем гномо-краснолюдского государства, и шести гномов. Предводителей делегации звали странно – Филя и Киля, причем второй из них внешне напоминал плод греха эльфа и краснолюда. Уж больно он был тонкокостным, высоким (для краснолюда, разумеется) и миловидным на безбородое лицо, что для представителя подгорного народа было, мягко сказано, странным. Филя тоже выглядел весьма необычно для краснолюда. Сивая голова была буквально усеяна множеством тонких косичек, стянутых на концах эльфьими зажимами. На лицо он был нетипично красивым, конечно, ему было далековато до облика его братца, но тем не менее ведьмак был уверен, что на этого представителя подгорного народа заглядываются не только краснолюдки.[5] Честно говоря, если бы Геральт их своими глазами сегодня не увидел, он бы в жизни не поверил, что такое возможно. Так же, непонятно каким образом к этой самой делегации прибился вышеупомянутый низушек, с которым Ежи, собственно, и подрался. Он, вроде как, тоже делегатом был, только от какого-то поселения полуросликов. Для чего он прибыл, пока было непонятно... Кроме того, у Геральта, кажется, сегодня был день встречи со старыми друзьями. Потому как, помимо Ярпена, он встретил еще одного своего старого знакомого, коего, к слову, он тоже не помнил. С делегацией прибыл друид, с весьма говорящим именем – Мышовур[6]. Он был очень рад видеть Геральта из Ривии, а Геральт из Ривии не мог ответить ему взаимностью, ибо не представлял, чему он должен был обрадоваться.

Но самым эпичным во всей этой катавасии было прибытие некоего Лифгласа[7] из Долины Цветов, сына всем известного Филавандреля аэп Фидаиль из рода Фелеаорнов, проще говоря, советника Францески Финдабаир. И дело было не в его заковыристом имени, которое без литра махакамского спирта произнести невозможно, а в весьма неоднозначной реакции на него командира Белок. В общем, будь он, беличий командир, чуть менее подавлен, не избежать бы им всем второй внутрирасовой драки с попытками выдрать оппоненту глотку без подручных средств. В общем, у девы из Аэдирна, что негласно командовала в Вергене, несмотря на присутствие тут старосты города и наследника Аэдирнского престола (который, правда, при всем желании сейчас бы не смог возмутится тому, что им помыкает крестьянская девка, ибо валялся он в беспамятстве уже почти неделю) возникло немало непредвиденных проблем. Гостей ведь следовало куда-нибудь разместить. И если с кучей Белок все было решено заранее (им выделили место в заранее приготовленной части города), то что делать с двумя десятками полосатых, одним эльфом (которого к Белкам не поселишь, ибо прибьют они его, как пить дать, прибьют), друидом, ?приятелями?-полуросликами, бардом и ведьмаком, было непонятно. Дельное предложение вконец замучившимся Саскии и Сесилю Бурдону внес Скален, племянник вышеупомянутого старосты. Полосатых, Геральта, Лютика и Золтана устроили с удобством в местной таверне. Конечно, хозяин ?лавочки? не был рад подобному соседству, но против старосты и Убийцы Драконов не попрешь.

Махакамских принцев вместе с сыном советника из Долины Цветов и (вот неожиданность-то!) милсдарем Котомкиным[8], который, как выяснилось, являлся представителем полуросликов Севера, поселили в замке Трех Отцов. Остальных гномов и краснолюдов из делегации ?распихали? по домам мирных жителей, поскольку девать их было больше некуда.

Друида же, как лицо весьма уважаемое и почетное, обустроили в отдельном доме.

Наутро Саскиа собиралась созвать срочный военный совет. А сегодня, насколько ведьмаку было известно, она беседовала отдельно с каждым высокопоставленным делегатом, чтобы выяснить, можно ли им доверять. Сам Геральт был вынужден поселиться в одной комнате с Роше. Не то чтобы он был против подобного соседства, но воспоминания о психованной бабище, коей совсем недавно являлся этот самый Роше, все еще несколько пугали ведьмака. Вдруг внешность вернулась, а внутри Ве?рнона – все та же стукнутая Верно?на?.. И вообще, ривийцу нужно было расспросить шпиона о том, как исчезло проклятие. Ну не верил он, что призрак Лоредо смог каким-то образом помочь в ?расколдовывании?. - О чем задумался, Геральт? – спросил ведьмака скрипучий старческий голос. Белоголовый поднял взгляд от столешницы. Напротив стола, где устроился ведьмак, стоял благообразный длиннобородый старец в белом балахоне, опирающийся на длинный деревянный посох.

- Обо всем понемногу, мммм... Мышовур, кажется? – кисло (хотя попытался приветливо) улыбнулся Геральт. - Он самый, – кивнул друид. – Я могу присесть? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, устроился на лавке рядом с ривийцем. - Вино будете? – предложил ведьмак, кивая на кувшин. - Благодарю, но я, пожалуй, откажусь. Вредно мне уже, возраст, сам понимаешь.

- Понимаю, – кивнул Геральт. – А все же выпью, с вашего позволения. - Ты действительно ничего не помнишь, Геральт? – полюбопытствовал старик.

- Действительно, – кивнул белоголовый, отхлебывая из кружки. - Я частично помню только свою смерть, а все остальные воспоминания касаются периода после моего воскрешения. - Так ты еще и на том свете успел побывать, ведьмак? Ты ловкач, однако. Геральт хотел было что-то ответить, но тут их разговор прервало мелодичное бреньканье струн. Жил на свете эльф одноокий, Мечтал он во снах о вечной любви. Начал свою песнь Лютик. В зале все затихли, потому как догадывались, о котором однооком эльфе шла в балладе речь. Красивым он был, ну прямо уж очень, Что женщины падали от сей красоты. - Мммм! Как интересно... – выкрикнул кто-то из посетителей трактира. – Продолжай, бард, продолжай. Нам очень интересно. Кто-то согласно рыгнул. А виршеплет тем временем продолжил: Пронзал он их взглядом, как стрелы Амура, И клялись они ему вечно быть с ним... - Знач, у Ёрвэта ентого проблем по той-то части и не было. Стрелы Омура, говоришь? Знаю я, яки у него стрелы, уж не те, что в колчане за спиной лежат... – рыгнул еще кто-то. Но лишь поглядывал на баб этих хмуро, Командиром ?Полосок? мысли его заняты! В зале все затихли. Комментариев больше не последовало. Немая пауза продолжалась с четверть часа. Затем аудитория разорвалась громкими аплодисментами. - Так вот чего этот перхатый припер с собой темерскую солдатню! – догадался кто-то из зала. – А есть у тебя еще песенки про них? Уж больно понравилось нам балладки твои слушать... - А как же, – важно кивнул бард. – Сейчас спою. Он снова ударил по струнам. Не проси меня петь о любви в эту ночь у костра...

Не проси называть имена – ты же понял всё сам. Начал Лютик. Его сладкоголосое пение заставило замолчать даже самых болтливых посетителей корчмы. Командиры скрывают свои чувства в сердцах – Не положено ибо любить друг друга врагам. Геральт, услышав этот опус, подавился вином и закашлялся.

- Водички? – предложил Мышовур. - Н-нет, – выдавил из себя белоголовый, откашлявшись. – Мышовур, скажите мне, а у меня все друзья из прошлого такие идиоты? – почти жалобно спросил он. - Прости, мальчик, я тебе не могу ответить на этот вопрос. Мы с тобой не настолько близко общались... Слышишь – сказка лучом по скалистым скользит берегам,

И Судьба затаилась, растерянно Нить теребя. - Громче, бард, пой! Громче! – выкрикнул низкий краснолюдский бас. Лишь холодные звезды внимали их снам, Где в объятиях слились они, ни о чем не скорбя. В зале настала гробовая тишина. И почему-то все смотрели отнюдь не на виршеплета, правда, он, поглощенный своим занятием, этого и не заметил. Скоя`таэля крылатое сердце нелегко поразить,

И метался в лучистом глазу сумасшедший огонь.

Он стоял и смотрел на Роше, без надежды быть с Ним! Бесполезный лук по привычке сжимала ладонь.

Тишина между куплетами, казалось, заполнила все вокруг. Так обычно на кладбище бывает или в склепе, если там гулей всяких не водится. Геральт проследил за взглядом друида, который сидел и посмеивался себе в бороду. После чего с трудом подавил желание вскочить на ноги, схватить Лютика подмышку и бежать из Вергена. Далеко бежать! Например, в Каэр Морхен. И ведьмачий медальон Геральта полностью был солидарен со своим хозяином, выражая это свое согласие отчаянным подергиванием на шнурке. Хотя это вряд бы им помогло. И горела их страсть, словно пламя костра на ветру Распаляя сердца окружающих беспросветным огнем.

Пусть когда-нибудь в песне счастливой поэты соврут,

Но я знаю...

Лютик неожиданно смолк. Оказалось, бард, наконец, заметил прокладывающего себе дорогу сквозь толпу к нему Вернона Роше. Очень злого Вернона Роше. Разом сравнявшись цветом лица с одеянием Мышовура, Лютик попятился, в панике оглядываясь и ища поддержки. Правда, поддержки особо не наблюдалось. Посетители таверны наслаждались разворачивающимся пред ними зрелищем, ведь предполагаемое членовредительство могло стать намного более интересным, чем всякие там песенки про командиров. Геральт устало встал на ноги. Сейчас ему предстояло нелегкое дело.