knife play (1/2)

Кроули дёргается и тут же забывает, что видел под веками. Остаётся только что-то липкое и противно-бесформенное.

Азирафаэль бьет демона нерасслабленной ладонью по щеке, когда тот тянется к его губам.

О.

Кажется в этой бесформенности есть очертания нимба.

А Кроули почему-то был уверен, что сон в девять часов что-то меняет. Он почти готов признаться себе в том, что он сегодня не хочет играть по безвыигрышным правилам с болью. Ему нужна чёртова передышка.

Только он всё это заслужил. И того человеческого ублюдка, и каждый лопнувший под кожей сосуд, и синюю кожу, и незаконченную сразу сессию. Кроули холодно, когда он растирает по бёдрам свернувшуюся сперму в слишком горячей воде.

Находиться рядом с ним, должно быть, ужасно мерзко.

У ангела в руке нож, а демон всё ещё устало трёт плечи — Азирафаэль выворачивал ему руки, когда Кроули снова пытался коснуться его.

— Цвет?

— Зелёный.

Ангел даже не связывает его — Кроули уже сбился со счета, сколько после конца сессии его ждёт наказаний. Особых, предусмотренных, по каждому пункту и примечанию. Он это заслужил. Чтобы на всём его теле, как там говорил Азирафаэль, не осталось живого места.

Хотя бы за то, что он уже учил свои губы складываться по форме неправильного слова. Не того ответа, который должен всегда давать.

Или за то, что ввязал в это всё ангела.

Азирафаэль снова бьет его свободной рукой, едва не задевая глаза, и снова возвращает его голову на место, чтобы обе щеки были открыты. Кроули жмурится и думает о том, как отвратительно касаться его испорченной кожи. Как было противно смотреть в зеркало после душа.

— Это жалко, и ты знаешь об этом, но никогда не хочешь говорить об этом вслух. Возможно, даже не даёшь себе подумать об этом.

Ангел не позволяет демону раскрыть рот шире, чтобы жадно выдышать весь воздух и выломать ребра, и пропихивает лезвие между губ, приминая язык.

— Ты никогда не остановишься, но так боишься. Поэтому так хочешь, чтобы это с тобой сделал кто-то другой.

Ангел водит рукояткой между сухих губ, и Кроули не может сглотнуть тут же окисляющееся железо. Оно само течёт в горло. Лишнее движение — разрезанное нёбо.

Он знает, как всё это прекратить. Чтобы ангел снова коснулся каждого пореза, но уже заживляя. Или хотя бы осматривая — если не будет слишком мерзко, конечно.