Часть 5 (2/2)

Как опора.

Да ладно, даже в тот день, когда они натолкнулись на Чёрных Драконов, Такемичи хоть и нервничал, но было понятно, что отступать даже и не думал.

Смелый или безбашеный? Хаккай не знает.

Ханагаки оказался ответственным.

Сразу после того инцидента Такемичи яро протестовал против того, чтобы за него впрягалась Тосва. И так же яро рычал Баджи, обещая переломать Чёрным Драконам все их поганые косточки.

Хоть Мицуя с Тайджу сохранили соглашение, Хаккай чувствовал, что долго оно не продержится.

Младший Шиба вздохнул, на секунду зажмурившись.

Сейчас он раскроет всё своё лживое нутро.

– Я...

***

Объединиться с Кисаки и Ханмой – когда мир, блять, свернул не туда? – было безумным решением.

Однако, Такемичи и Чифую понимали, что у них есть шанс остановить Хаккая.

Чёрные Драконы набирали вес и власть – нетрудно понять, что скоро это «заденет» Тосву.

Такемичи не мог знать замыслов Кисаки, но был, однако, согласен в том, что устранить банду Тайджу было бы логично. Это было расчётливо.

И Ханагаки подмечает, что Кисаки имеет огромнейший потенциал в стратегиях, раз уж проворачивает свои манипуляции уже в таком раннем возрасте. Неудивительно, что в будущем вся Тосва оказалась под ним.

В этом безумном мире Тетта точно не пропадёт.

Ладно, он его уважает. Но всё ещё не понимает.

Чифую сильно возмущался из-за их неожиданного объединения с Кисаки и Ханмой. Буквально скрипел зубами от злости, которой поддавался совсем редко.

Связываться с человеком, из-за алчности которого чуть не погиб Баджи и не пала Тосва – было отвратительно.

Но Мацуно доверял Такемичи. Доверял решения, будущее и свою жизнь.

Поэтому ему оставалось только надеяться на более-менее нормальный исход.

***

В кафе, где их четвёрка договорилась встретиться, Такемичи пришёл в мрачном состоянии.

У мамы поднялось давление до такой степени, что пришлось вызвать скорую.

Парень не припоминал, чтобы у родительницы были проблемы с давлением, поэтому был крайне нервным. И раздражённым – ему бы сейчас посидеть рядом и поддержать её, но нет.

Пожелав маме скорого выздоровления и сказав меньше волноваться, Такемичи был вынужден покинуть больницу.

Покинуть больницу, чтобы сидеть здесь с Чифую и двумя нереально подозрительными чуваками, которым он вообще не доверял.

Им с Чифую оставалось только держаться настороже, пока Кисаки с Ханмой что-то планировали и мутили воду.

Вся эта ситуация просто невообразимо раздражала, и Такемичи приходилось проявлять ангельское терпение.

Особенно, когда от Шюджи выскакивали ехидные подколки в сторону – почему именно он? – Ханагаки.

Честное слово, Такемичи считал себя терпеливым человеком.

Ханма для путешественника во времени был обычным невоспитанным ребёнком, который творит дичь от скуки и безнаказанности. Типично.

И Такемичи не собирался срываться на ребёнке. Правда..

Чифую, наблюдая за взвинченным Ханагаки, затих. Он, кажется, первый раз видел друга в таком состоянии.

Этого не объяснить, но от Такемичи сейчас исходила тяжёлая аура. Подавляющая.

Даже Кисаки почувствовал это, с интересом рассматривая раздражённого парня. Тетта всегда говорил только по делу и, честно, ему самому не очень нравилось поведение Ханмы. Поэтому было интересно, предпримет ли Ханагаки что-то существенное.

Ханма, кажется, был далеко от понятия эмпатии, ибо странным образом не мог заткнуться и не выпускать язвительные словечки.

Кисаки, привыкший к этому токсичному парню, старался не обращать внимания и продолжал обговаривать план.

– Эй, Ханагаки, если что – зови. Мы, так уж и быть, отлепим тебя от стен, – это Ханма выкинул, когда речь зашла о том, насколько тяжело будет справиться с Тайджу, если он попрёт на Такемичи.

Потемневшие голубые глаза резко и пристально впились в глаза Шюджи.

Блондин снисходительно улыбнулся.

Стало не по себе всем троим.

– Ты...

На протяжении следующих двух минут все трое сидели с глазами-шарами.

Такемичи плевался ядом и нереально жёстко обрывал Ханму по всем фронтам, умудряясь всё это аргументировать.

В речи проскакивали трехэтажные маты, о существовании которых Чифую даже не догадывался.

Кисаки неловко попивал чай, надеясь, что на них не смотрят другие посетители.

Шюджи, честно, не ожидал такого ответа.

Он с самого начала действительно специально провоцировал Ханагаки от скуки, видя его расшатанное состояние.

Лёгкие непонятным образом сдавило, стало тяжело дышать. Такемичи всё так же сидел на своём месте, но казалось, будто этот парень возвышался над тобой, пока ты сам сидишь перед ним на коленях.

А ещё от голубых, словно настоящие сапфиры, глаз невозможно было оторваться. В них Ханма не увидел ненависти или неприязни в свою сторону, скорее, простое желание заткнуть и поставить на место.

Ханма не привык слышать оскорбления в свою сторону. Исключением был только Кисаки, но тот ограничивался лишь цыканьем и «заткнись, завались, сгинь» – это было скучно.

Шюджи вообще не заметил хоть какой-либо нотки боязни или страха на лице Ханагаки. Было только холодное спокойствие, мягкая ухмылка и острый взгляд – совсем не вязалось с тем, как красочно Такемичи желал Ханме гореть в аду от своих низкоинтеллектуальных подколов, и вообще он грязь и просто еблан, с которым даже дышать одним воздухом стыдно. А в конце пожелал ему спиться и сдохнуть в какой-нибудь канаве, и чтобы его даже бродячие собаки стороной обходили, а то ещё заразятся его безмозглостью.

В конце своей тирады Ханагаки резко перевёл внимание на Кисаки, отчего тот внутренне дрогнул.

– Это весь план, Кисаки? – уточнил Такемичи.

Тетта кивнул.

– Отлично. Нужды здесь оставаться больше нет, – парень поднялся. – Идём, Чифую. Приятно было поболтать, Ханма-чан, – последнее Такемичи произнёс совсем мягко, с необъяснимым теплом взглянув на ошарашенного Шюджи.

Такемичи смотрел на него, как на дошкольника. Как на маленького котёнка, который в азарте игры расцарапал хозяину руку.

Мацуно молча последовал за своим другом, мысленно ахуевая от такого словесного уничтожения, произошедшего на его глазах.

Пожалуй, с Такемичи он спорить вообще не будет...

***

– Закопал, – произнёс через какое-то время Кисаки, отхлёбывая остывший чай.

Ханма, кажется, впервые не ответил ему не то, что шуткой, а вообще не ответил.

Просто сидел в некой прострации.

Было странно. Даже не обидно...

С уходом Ханагаки стало легче, будто на голову и плечи перестало давить, заставляя склониться.

Ладно, возможно, его впервые за всю жизнь так обошли в концентрации мата и яда в речи.

Удивительно...