Часть 3 (2/2)

А потом они уходят. А Элис только и остаётся, что смотреть им вслед и хмуриться. Возможно, она уже совсем поехала, потому что видит в этой картине скрывающегося где-то в темноте Даниэля и посмеивающегося, подмигивающего ей напоследок Финна, идущего рядом с ним, некий символизм. Она морщится.

Но долго об этом думать Элис не позволяют.

Она чувствует тёплое дыхание Шона на своей шее, легкое прикосновение губ где-то за ухом и его пальцы, смыкающиеся на ее запястьи. Он уже привычно тянет ее в сторону палатки, и Элис расплывается в улыбке, на всякий случай оглядываясь по сторонам. На улице уже совсем стемнело, и все ребята сидят возле костра в центре лагеря. Кажется, Кэссиди играет на гитаре. Элис любит слушать ее пение. Голос у неё и правда красивый.

Но сейчас не до этого.

Шон целует ее, гладя по спине через футболку. Все мысли, плохие и не очень, разом вылетают из головы, и Элис лишь расслабленно отвечает на его прикосновения.

С Шоном приятно. Не то, чтобы у Элис был большой опыт и было с чем сравнивать, но ей хорошо с ним. Она доверяет ему больше, чем кому бы то ни было. Ребята долго были просто друзьями, поэтому в их отношениях отсутствует скованность и стеснение.

И это здорово. Немного необычно, но здорово.

Шон грубый-нежный. Он слишком привык держать все под контролем за время скитаний с младшим братом, из-за этого ему тяжело делиться ответственность за что-либо даже с Элис. Он старается быть ласковым, но не может совладать с собой, если чувствует, что не контролирует ситуацию. Даже когда Элис сверху, ее не покидает ощущение, что это только потому, что Шон позволяет ей. Она тянется к его губам, целует глубоко и настойчиво, но он все равно перехватывает инициативу. Зарывается пальцами в ее волосы, тянет вниз, открывая доступ к шее, и всасывает молочно-белую кожу, разукрашивая ее в цвета космоса. А потом все равно не выдерживает и переворачивает их.

Он снова не даёт ей побыть главной, но все равно получается ярко и с фейерверками перед глазами в конце. Элис тяжело дышит и улыбается, смотря на низкий свод палатки. Дождей в последнее время нет, поэтому они убрали с неё тент (с ним очень душно), и теперь сквозь тонкую ткань просвечивают особенно яркие сегодня звёзды. А, может, ей просто кажется, и это игры ее еще не пришедшего в себя мозга. Шон полностью расслабляется, даже не пытаясь слезть с неё, и кладёт голову ей на грудь, обнимая так крепко, что рёбра, кажется, начинают трещать. Элис сквозь смех говорит, что он ее раздавит, и гладит по голове, убирая слипшиеся пряди с покрытого испариной лба. Шон улыбается ей так открыто и искренне, что плакать хочется. Элис только выдыхает.

— Вот бы это никогда не заканчивалось.

На «стенах» палатки развешаны рисунки Шона, и Элис с удовольствием замечает новые. Она обожает рассматривать их по утрам. Сейчас слишком темно, чтобы что-то увидеть.

Шон поднимает голову и смотрит на Элис вопросительно.

— Ты про что?

Она совершенно легкомысленно смеётся, мотая головой.

— Понятия не имею.

***</p>

Все заканчивается очень быстро, резко и, не сказать, что неожиданно.

Все заканчивается тогда, когда пуля пробивает грудную клетку Финна с противным хрустом, который ещё долго будет стоять у Элис в ушах. Парень рушится лицом вниз, пуская кровавые слюни, и Даниэль падает рядом с ним на колени, неверяще вглядываясь в его бледное лицо. Элис прекрасно понимает, что последует за этим, и чувствует электричество в воздухе ещё до того, как предметы начинают летать по комнате, а их с Шоном отбрасывает ударной волной от ярости Даниэля в стену.

Элис винит себя во всем. Она прекрасно знала, что этим все закончится ещё там, возле их палаточного городка, где Даниэль показывал, что может поднять шишку силой мысли, после того, как обломал зарплаты ребятам. Она тогда как раз на Финна посмотрела и увидела в его лице не только растерянность, граничившую с шоком, как у других, но и едва различимую искру в глазах и улыбку предвкушения.

Элис не удивляется ни на секунду, когда Финн озвучивает свой план по краже денег из личного сейфа Меррилла, и пугается, потому что даже после того, как эту идею единогласно признают бредовой, огонёк в глазах Финна не потухает.

Но Элис точно не предполагала, что он собирается осуществить свой план прямо через несколько часов.

Нужно было не спускать с него и Даниэля глаз весь вечер, но ее слишком расслабила почти праздничная атмосфера, царящая в лагере. Захотела отдохнуть перед отъездом. Отдохнула?

Хотя надо отдать им с Шоном должное, они вовремя спохватились, и благодаря собственным силам и силам Кэссиди, смогли угнать машину и догнать Даниэля с Финном. Да только поздно уже было.

Теперь уже ничего не исправишь. Это для Элис ясно, как дважды два. Но Шон, видимо, этого ещё не осознал.

Она хватает его за руку и тянет на себя, когда он пытается подойти к Даниэлю ближе, чтобы успокоить. Младшего это, очевидно, только сильнее злит. Даниэль кричит остервенело, что это их вина, и Элис зубы сжимает так сильно, что, кажется, ещё чуть-чуть и они треснут.

Тени от хаотично летающих предметов пляшут по стенам так, что начинает рябить в глазах. Элис усердно трёт веки, поэтому не успевает увидеть вещь, летящую прямо ей в лицо.

Она отключается после того, как по голове прилетает чем-то твёрдым и тяжёлым. Наверное, вазой, стоявшей в углу комнаты. Элис чувствует, как глаза закатываются и последнее, что видит перед кромешной тьмой, это осколки лопнувшего стекла, разлетающиеся во все стороны.

Приходит в себя Элис только в больнице, где на неё сразу нападает женщина-детектив с вопросами о произошедшем. Элис косит под дуру с амнезией, и женщина выглядит разочарованной. Зато ее быстро отпускают, напоследок дав какую-то таблетку от головной боли. Что-то типа аспирина, или вроде того. Элис ещё пытается узнать что-нибудь про Шона, Даниэля и Кэссиди, но от неё лишь отмахиваются, как от назойливой мухи.

Элис доезжает до палаточного городка, где они жили последние два месяца, чтобы с досадой понять, что там почти никто не остался. Только Ханна задержалась, чтобы собрать все вещи, но и она вскоре собирается догонять уже уехавших ребят. Ханна спрашивает, не хочет ли она поехать с ними, на что Элис лишь мотает головой. Они, конечно, хорошие ребята, но точно не ее контингент. Элис берет у Ханны номера телефонов всех, у кого они есть, на случай если ребята что-нибудь узнают, и обещает звонить не реже раза в неделю.

А потом садится на первый попавшийся автобус и едет до конечной станции.

И только там позволяет себе подумать над тем, что произошло, не обращая внимания на других пассажиров, удивленно оборачивающихся на рыдающую рыжую девчонку с последнего ряда сидений.