27 (2/2)

— Не переживай, малыш, — Сонхва ещё несколько раз целует родное лицо, пока Ёсан не прячет его в сгиб плеча и шеи. — Это абсолютно точно закончится, всё не так ебано, как кажется. Я с тобой и никуда от тебя не денусь. Ты обязательно с этим справишься, а я тебе помогу. Кстати, хочешь чего-нибудь?

— Чтобы это закончилось.

— Немного осталось, котёнок, — Пак выдыхает и прикрывает глаза.

Этот диалог почти в точности повторяется у них с регулярностью в несколько часов, но Сонхва не устаёт повторять, что он рядом. Он решил добиться Ёсана любой ценой? Он это сделает. Хотя, почему-то, расплачивается сейчас именно Кан. И Пак не справляется со своей любовью и нежностью. Нарколог говорил ему, что победить зависимость безумно тяжело, и что во время абстинентного синдрома может быть плохо настолько, что чтобы это прекратить, субъект (Сонхва даже в своих мыслях не применяет к Кану слово «наркоман») пойдёт на всё, ради дозы и облегчения различных синдромов. А Ёсан, судя по его состоянию, проходит все круги ада, и при этом предпочитает терпеть и даже не думает о том, чтобы сорваться. Паку даже осознать трудно, что Кан делает это всё не ради себя, а ради него и их отношений. При том добровольно и осознанно. Они даже не обсуждали это на момент, когда Ёсан в ответ на предложение начать встречаться заявил, что только если у него получится отказаться от веществ.

— Можно я пойду на диван? — тихо бубнит в шею Кан.

— С чего это вдруг?

— С того, что ты сейчас выполняешь и мои обязанности на работе, пока я прохлаждаюсь у тебя дома. И ты не высыпаешься из-за меня. Мне ужасно стыдно. Прости меня.

— Боже, малыш, — Сонхва болезненно хмурится и снова принимается гладить того по спинке. — Я хочу быть рядом. Я вижу, как тебе тяжело и не собираюсь позволять тебе справляться с этим в одиночестве. Не переживай, ладно? И не извиняйся. Это мой выбор и я в полном порядке.

— Ладно, — Ёсан поджимает губы и решает не спорить. И, конечно же, постараться не мешать Паку отдыхать.

Именно беспокойство о сне Сонхва единственный шанс для Кана провалиться хоть в какую-то дрему. Как, в целом, и для самого Пака.

Он отключил все будильники на случай, если Ёсан сможет уснуть. Если этого не происходит, то Сонхва поднимается из-за Кана, что уходит на кухню. Когда Ёсану удаётся уснуть, то его отдых намного важнее возможных опозданий Пака. Теперь их утро начинается по воле судьбы и первое время это было крайне некомфортно. Через несколько дней Сонхва привык. Мысль, что это не продлится долго обнадёживает. Но кто бы знал, как он устал от всего и как ему тяжело было в эти несчастные две с половиной недели.

Сонхва привык бороться, много работать и в целом ему не нужна дополнительная мотивация или поддержка извне. Он сам себе поддержка, и это, наверное, единственное, что помогло позаботиться не только о себе, но и о другом человеке. При этом не забывая о работе.

Конечно, пришлось довольно сложно, но им очень повезло, что время, выбранное Ёсаном — не в начале и не в конце сезона, и даже не по середине, а задолго до его старта. Основные задачи по планированию и принятию решений Кан делает из дома или через Сонхва, и в принципе работа не замедлилась и не застопорилась. В конце концов в большинстве своём разработку и конструирование машины Пак присвоил себе и от отсутствия Ёсана не особо страдал. Он успел понять процессы и втянуться, чтобы действовать без руководства и перенять управление некоторыми процессами на себя.

Всё происходящее для Сонхва было слишком новым и выматывающим опытом. Ещё и тот факт, что обо всём этом узнал Хёнвон. Ничего страшного не случилось, но после долгого разговора на тему того, что работать и вступать в отношения — плохая идея, легче не стало. Внутри ощущалось еще более сильное опустошение. Но Ёсану было важно поговорить с Че и рассказать ему о том, что он сейчас проживает и что с ним происходит, так что Сонхва только рад, если это всё пошло на пользу. Кан очень переживал и волновался, ожидая худшей реакции, но в конечном итоге Хёнвон был очень огорчён и взволнован и наругал главу своей команды только за то, что тот не открылся раньше. Че даже предложил вернуться Ёсану в Корею, чтобы получить помощь нарколога где-нибудь в частной клинике, на что получил решительный отказ.

Сонхва до сих пор не понимает, какие отношения между Каном и Хёнвоном, потому что для дружеских они слишком формальные. И в то же время Че, кажется, единственный человек, которому Ёсан добровольно и по собственному желанию рассказывает о том, что его беспокоит. Пусть и не в тот момент, когда он шёл ко дну, а тогда, когда его потянули наверх и по сути помощь уже не требуется. Наверное, для Ёсана лучше так, чем вообще никак?

В конце концов когда у Кана прекратились резкие перепады настроение, начал возвращаться аппетит, постепенно стала пропадать бледность и он смог заснуть ночью, этого не смог сделать Сонхва. Его душили слёзы от той бури эмоций, что пришла с осознанием того факта, что его мальчик справился. Он и без этого плавился от любви к Ёсану, пусть тот и был ледяным океаном. Сонхва игнорировал все порывы северного ветра в виде сказанных грубостей и истерик в первые дни синдрома отмены. Ничего из этого Пак просто не воспринимал всерьёз и на свой счёт, пропуская мимо себя. И что теперь? Теперь его Ёсан ластится к нему во сне, уже и позабыв, что спать можно и в одиночестве. Кан в принципе словно утратил возможность воспринимать собственную жизнь без Сонхва. Он настолько успел привыкнуть к чувству безопасности, теплу и комфорту, когда Пак рядом, что буквально через пару недель предложил купить им собственный общий дом.

Бесследно, само собой, ничего не проходит. Несмотря на то, что их отношения наладились, у Ёсана остались отголоски моральной нестабильности. Наверное, от этого уже не избавиться? И к счастью или нет, они не проявлялись ни в какой сфере жизни, кроме как во время любых трудностей в их отношениях. Кан абсолютно всегда собран и последователен, но не когда дело касается Сонхва. Перед ним он слаб. Во всех смыслах.

Помимо прочего иммунитет Ёсана сильно просел и той зимой и весной он часто ловил простуды и вирусы. И Сонхва не знает, всегда ли Кан столь тяжело переносил простуды или нет, но теперь он каждый раз не может уснуть, мучается от боли в мышцах, бесконечно крутится в постели и дрожит от озноба. Прямо как тогда.

Пак не уверен, что та пережитая отмена и то, как теперь Ёсан переносит простуду в первые дни связано, но оставаться в стороне не удаётся. Сонхва пугает и опустошает в мгновение состояние Кана, когда тот не может найти покой, напоминая о довольно сложных днях для них двоих. Поэтому Пак всегда помогает Ёсану уснуть. Наверное, по старой памяти тот перестаёт вертеться и успокаивается, бессознательно боясь потревожить Сонхва, когда оказывается в родных объятиях. На утро Кан просыпается с высокой температурой и всегда расстроенно ругается на Пака, что тот остался с ним в одной постели и теперь тоже заболеет. Сонхва лишь отшучивается, что теперь из-за насморка во время секса ему придётся побыть снизу. Лучше он заразится, и перенесёт все эти простуды на удивление легко за несколько дней, чем позволит Ёсану снова в бессознательном состоянии мучаться.

Ну и зачем Кану мир вокруг, когда его мир — это цветущий летний сад души Сонхва?