8. dark beach (1/2)

sound: yves tumor — limerence

Удар, который я пропускаю. Кулак Риндо попадает по моему лицу, кровь из носа брызгает так, словно кто-то в руке сдавил гнилой томат, разбрызгивая сок. Белый ворсистый ковёр в его комнате превращается в красный, а я устало бреду в ванную. Я чувствовала себя никчёмной.

До событий «Кровавого Хэллоуина», как сказал Такемичи, оставалось около полторы недели. Днём мы проводили время у нас, пытаясь нарыть что-то на Кисаки и поедая лапшу, а вечером Хайтани забирал меня, предусмотрительно паркуясь в квартале от моего дома. Понимание неизбежности того, что я не смогу отпустить Чифую одного ебашила меня со всей силы, подсказывая, что пора засунуть свои принципы в жопу, поэтому лёжа на Риндо и обводя пальцем контуры его татуировки, я, нервно сглатывая желчь, попросила его научить меня хоть чему-то. Ахуенно научилась.

— Детка, прости. — Рин засовывает вату в мои ноздри, а я киваю, ощущаю кровь во рту. Сплёвываю кровавый сгусток в раковину, смотря на его лицо в отражении, желая ногтями вцепиться ему в глаза. — Мы занимаемся этой хернёй уже три часа, а ты всё ещё уворачиваешься как вялая макаронина. Ещё и испортила мой ковёр.

— Я тебя сейчас ёбну, Хайтани, не нервируй меня нахуй. — я даю ему подзатыльник, на что он весело смеётся, поворачиваясь ко мне спиной.

Я прыгаю на него, обхватывая руками шею, пока он поддерживает мои бёдра. Устало кладу голову на него, пока он несёт меня к кровати. Пиздец. Вся эта ситуация пиздец, мои умения пиздец, а моё желание накрыться одеялом с головой растёт в геометрической прогрессии. Я отцепляюсь от парня, ложась на кровать, оставляя ноги свободно свисать.

Верчу головой в стороны, натыкаясь на камеру, которую Риндо принёс, высказывая желание записать домашнее порно, на что только получил по голове от смущённой меня. Хайтани какой-то влажной тряпкой пытается оттереть пятно от ворса, а я хватаю камеру, включая её и направляя объектив на него. Пытаюсь разобраться с приближением, а когда всё же делаю это, то весело смеюсь.

— Посмотри сюда. — он бурчит что-то себе под нос, меняя тряпку на мочалку. — Солнце, посмотри. Ты не хочешь попасть на ебучее видео?

Он отвлекается, поправляя очки. Я вижу его обнаженное сверху тело на маленьком экране с помехами, вижу, как он швыряет мочалку в ведро, приближаясь ко мне и падая сверху. Он давит на меня сверху, из-за чего мой смех выходит хриплым. Хайтани переворачивается на спину, а я сажусь на него. Парень сжимает мои бёдра, облизывая губы.

— Ты мне очень нравишься, Риндо Хайтани. — я обхватываю его левой рукой за щёки, а он в ответ щипает меня за кожу на ноге, вызывая новые приступы смеха. Берёт мою ладонь, кусая за палец и тут же целуя его. — Ну скажи что-нибудь.

— Ты тоже мне нравишься, Аки Мацуно. Даже несмотря на то, что ты вредная, несносная.. — он не заканчивает, поднимаясь и оказываясь на одном уровне со мной. Целует меня, проникая рукой под футболку, вызывая во мне стон. — Вредная и несносная малявка.

Я снимаю с него очки и надеваю на себя, переворачиваюсь и откидываюсь на его торс. Мне сложно что либо рассмотреть из-за диоптрий, но я всё же переворачиваю экран, направляя камеру на нас обоих, но вижу, что взгляд Хайтани сосредоточен на мне, а не на объективе.

— Ну же, зайка, посмотри в камеру. — он снимает с меня свои очки, надевая их на нос, поправляет волосы, из-за чего я громко цокаю. — Это я, лучшая девушка в его жизни, а это мой мальчик, который минут десять назад разбил мне нос.

Он обнимает меня за шею, целуя в макушку и смотря в камеру, пока я широко улыбаюсь. Неожиданное желание оставить воспоминание о себе не только в голове, но и на видео, было внезапным, и я была рада, что Риндо подыгрывал мне, явно пытаясь отвлечь меня от моей неудачи, за что я была ему благодарна. Я выключаю запись, откладывая камеру. Устраиваюсь на его коленях, смотря снизу на лицо.

— Будешь пересматривать, когда я заебу тебя и мы разойдёмся? — я улыбаюсь, зная, что улыбка выглядит слишком вымучено, чтобы быть искренней.

— Ты настолько наивна, что думаешь, будто я отпущу тебя? — его тон серьёзный, без единого намёка на шутку, но я думаю не о скрытой угрозе в его словах, а о том, какое у него красивое лицо. — Продолжим?

***</p>

sound: kali uchis — after the storm

Видеть реакцию Чифую на мою травму было весело. Я улыбаюсь в ответ на его угрозы разъебать того, кто это сделал, говоря, что всё было по обоюдному согласию. А ведь я даже не врала. Единственное, чего добился Риндо в отношении моих умений — прямой удар в нос, но я, в принципе, ни на что больше и не рассчитывала. Моё тело было слабым, руки в частности, ноги хоть и были худыми, однако ни о каких мышцах и речи не было — на физкультуре я едва ли пробегала километр, умирая от нехватки дыхания и выкурить сигарету вместе с Кимико за туалетом. Но, конечно, так же пиздато махать ножками, как Майки, я очень хотела.

Все полторы недели до драки проходили у меня с головной болью, я снова возвращаюсь к амфетамину, отрабатывая школьные прогулы и выслушивая шутки Кимико о том, что на ковре перед директором я стояла явно на коленях, раз он в добровольно-принудительном порядке сказал закрыть всё за пару недель. С другой же стороны давил недельный больничный матери, которая всё пыталась узнать, откуда у меня дорогие вещи, где я периодически ночую и что за повязка на глазу у Чифую. Я ощущала себе антилопой, загнанной толпой гиен, смеющихся надо мной мерзко и потешно.

Мне было до чёртиков страшно за себя, за Чифую и Такемичи, к которому я успела привязаться за это время, но больше всего мне было страшно за Баджи. Я считала рассуждения и обострившийся синдром поиска глубинного смысла у Чифую полным бредом, но бросить его одно на этом пути означало бы, что я хуёвая старшая сестра.

Тридцатое октября выпадает на субботу, я снова ночую у Хайтани, нервируя своим видом Рана, угрожающе тянувшегося за телескопкой каждый раз, когда Риндо возвращался со мной, явно не понимая, как последний меня терпит, если границы нашей физической близости проходили на поцелуях и прикосновениях. Мои вещи то и дело были раскиданы по его комнате, включая некоторые учебники, над которыми я корпела, пока Рин лез ко мне, выпрашивая хоть капельку внимания. Именно так и происходило, когда Чифую настойчиво продолжает мне написывать, говоря, чтобы я приехала к какому-то мосту. Моё желание проигнорировать его было огромным, но горящая надпись «тридцатое октября» заставило одеться, на коленях умоляя Хайтани отвести меня по нужному адресу.

Мы приезжаем спустя полчаса, Чифую в заштопанной форме мрачно смотрит на выходящую из машины меня, кивая на верх. Дорога по бетонной лестнице кажется бесконечной, а когда я вижу Баджи, мирно облокотившегося я чувствую только отвращение. Едва ли его лицо выражало хоть толику сочувствия насчёт того, что он сделал. Мои опасения насчёт провальной теории Чифую оправдываются, когда Кейске вновь несёт хуйню о «враге Свастонов», вынуждая меня плотно сжать зубы.

— Зачем раскидываться советами о друзьях, если ты сам им не следуешь? — кидаю я, впервые за эту неловкую встречу открыв рот. Баджи смотрит так, будто только заметил моё присутствие. Вижу, как начинают играть желваки на его лице, а я лишь тихо радуюсь, что выбила из него хоть какую-то эмоцию, кроме слепой уверенности в себе. — Поступил как полное хуйло и думаешь, что ты прав? Браво, мои аплодисменты.

— Закрой рот, Аки. Ты думаешь я не знаю, с кем ты трахаешься? — чувствую, как дыхание перехватывает, заставляя сжаться в маленький комок. — Не тебе теперь говорить о правильных поступках, так что можешь передавать «привет» Хайтани.

Проходит пара секунд между тем, как он упоминает Риндо, и тем, как мой кулак попадает по его лицу. Его реакция доставляет мне неописуемое наслаждение, позволяя игнорировать боль в руке. Едва ли он почувствовал хоть что-то, хотя маленькая капля крови на губе всё же говорит об обратном. Моей радости от того, что я решилась на это, не было предела. Я неловко трясу рукой, пытаясь унять боль.

— Обязательно передам. А тебе желаю не сгнить в канаве вместе с Казуторой. Ну, вдруг вы ещё кого-то ёбните вместе, вы же любите так развлекаться. — я разворачиваясь, удаляясь от парня. В глазах пелена из злости и ненависти, на языке — вязкая слюна, которую хочется выплюнуть.

Я нервно подкуриваю, смотря на подошедшего ко мне Чифую. Мне больно, обидно и грустно, пальцы с накрашенными чёрным лаком ногтями сводит от холода, но я продолжаю затягиваться из раза в раз. Чифую слушает разговор Такемичи и Баджи, в то время как я думаю о последнем. По щеке катится слеза, которую брат ловит пальцем.

— То, что сказал Баджи — правда? Про тебя и Хайтани. — он вываливает на меня снежный ком, а я вздрагиваю, начиная мелко дрожать. Я утвердительно киваю головой, смотря на носки своих ботинок. — Он разбил тебе нос?