-1- (1/2)

Это было, пожалуй, самой фатальной ошибкой в жизни Чуйко.

Взгляд неосознанно прилип к подкаченному телу, когда разбушевавшийся будущий президент буквально вылетел с уборной, держа в своих небольших ладонях какой-то нелепый журнал, в такой же майке и до ужаса смешных домашних трусах, растеряно смотря на политика своими огромными глазами и тем взглядом, который в простонародье кличут «бэмби».

Мужчина смотрел на него не менее озадачено, задаваясь вопросом: «И это передо мной стоит будущий президент Украины?»

Младший, словно утёнок, жался к Юрию, боясь сделать лишний шаг в сторону и везде следовал за ним, из-за чего тот решил про себя дать ему прозвище «хвостик».

Голобородько смотрел на него так преданно, так отчаянно, порой забавно переключаясь на суржик либо рідну мову, что Юра мысленно приказывал себе успокоиться и срочно переключиться на что-то нейтральное.

Чуйко откровенно веселила Васина реакция на его мимолётные касания к плечам, лопаткам, локтям или ладоням.

Тот сразу опускал взгляд, пока пушистые ресницы мелко дрожали, а сам президент так рокочуще фактически урчал:

— Юрий Иванович..

Бывший учитель истории даже представить не мог, какую власть и контроль он имел над этим мужчиной.

Политику, честно сказать, нравилось смущать гаранта.

Вспомнить ту же ситуацию, когда Чуйко предложил ему первую леди, наблюдая за реакцией Голобородька.

Тот тут же вспыхнул, гневно глядя на старшего.

О чём он думал, когда ляпнул, что кнопка под номером три — Эдуард?

Василь покраснел пуще прежнего, чуть ли не силой выталкивая политика из своей комнаты.

Знал бы он, как Юру повело после, как показалось бы, обычного диалога.

— А где Вы расположились, Юрий Иванович? — спрашивает гарант, с каким-то детским восторгом рассматривая книжный шкаф.

— А я над Вами, — без задней мысли отвечает старший, но тут же ловит на себе смущённый и заинтересованный взгляд карих глаз, понимая, как это прозвучало.

Василий не был маленьким мальчиком, поэтому и уловил двусмысленность фразы.

Чуйко тут же пытается выкрутиться и добавляет небрежное:

— А, в том смысле, что мой кабинет над Вашим.

Секретарь, которая стояла возле мужчин даже не дышала, наблюдая за ними.

Юрий не понимал, почему ему так сильно сносит крышу, когда ему докладывают о том, что Василий поехал к бывшей жене.

С приходом ночи он получает то, чем не может завладеть в жизни.

Мужчина долго выискивает того, кто хотя бы смутно будет походить на Василя.

В мраке комнаты это сыграет свою роль — воображение хорошо рисует того, кого он так сильно жаждал.

Порой было тяжело сдержать себя от тихого отчаянного ”Вася..”

Во сне рука Голобородька опускается на его плечо и одними лишь жестами просит, чтобы Юрий согрел на груди его холодные костяшки.

Он не будет больше бить кулаками о стену, ведь сегодня президент рискнул открыться Чуйко.

Премьер ненавидел в нём абсолютно всё, но больше всего ему был ненавистен запах гаранта.

Василь пах холодным летним дождём, мятой, какой-то необузданной агрессией, покорностью, цитрусом и корицей, так как он всё время покупал булочки в кафе.

Будто только что политая орхидея в комнате на подоконнике или всё та же свежая выпечка с горьким кофе.

Нет, Юра серьёзно ненавидел это дерьмо. Голобородько пахнет слишком хорошо.

Каждый вечер шагая в фактически пустом Офисе Президента, он ловил нотки запаха Василя и начинал улыбаться самой идиотской улыбкой в мире, за что так рьяно проклинал себя.

Ищет его глазами, что бегают быстро-быстро и искрятся, как звёзды тёплой ночью уходящего августа, но так и не находит.

Чуйко потерял счёт в днях, когда новый президент занял ”престол”.

Кажется, он перевалил за 100.

Где-то на 110-ый день Юра поймал себя на том, что рука сама по себе выводила слова, которые складывались в стих.

”чертовски манил даже одетый,

укутавшись в свитер и тёплую куртку,

а я называл его ярким примером,

примером того, как лишают рассудка.

был недоступен, и так непременно,

к себе привлекал магическим взглядом,

он для меня был сокровенной,

совсем нелегальной посылкой из ада.

я знал его разным: красивым, замученным,

таких не бросают на полпути к радости.

такие, как правило, малоизучены,

такого отдать не захочешь из жадности.

я тёрся щекой об ладони холодные,

закутывал в свитер и тёплую куртку,

я называл его ярким примером,

примером того, как лишают рассудка.”