Глава 20. След (1/2)
Дверь в библиотеку захлопнулась; Атсуши прошёл внутрь, уселся на стул и закинул руку на стол, прямо поверх многочисленных свитков, книг и папок.
— Атсуши, объяснись-ка… — начал стоящий у проёма директор.
«Вот наглец…»
— Нет, это ты объяснись! — ответил Атсуши. — Он бродил мокрый по морозу хер знает сколько времени! Приставил бы кого хоть, мудила!
— Атсуши! — воскликнул директор. — Сколько можно уже, а?!
Атсуши нагло ухмыльнулся.
«Зараза лысая, я тебя сейчас уничтожу!»
— Что?! — громко крикнул он, вдарив по свиткам и книгам. Половина из них от такого разлетелись по комнате. Директор вздрогнул и застремался, но Атсуши больше не собирался его жалеть. Эти выволочки его уже бесили.
— Говори уже давай, достал!
— Почему от тебя и твоего шкета столько проблем?! — крикнул директор в ответ.
— Я не рожал — значит не мой! — возразил Атсуши. — И не думал ли ты, что Наруто сваливает, потому что вы ему осточертели уже все?!
— Что ты несёшь, придурок! Он ребёнок! Бешенный причём!
— Ты ни хера не шаришь в воспитании шиноби! — злобно рявкнул Атсуши.
Они в очередной раз поднимали эту чёртову тему…
А ведь когда он только попал в приют, отношения с окружающими складывались нормальные. Директор ещё не был старым хрычом, любившим повизжать по любому поводу, да и Атсуши не преисполнился ненавистью в отношении местных методик преподавания.
Ребята-воспитатели не знали меры: либо были строги всегда и везде, ничего кроме злости у учеников не вызывая, либо же, наоборот, совершенно недожимали и воспитывали вместо шиноби какую-то невнятную жижицу. Детей следовало окунать в дерьмовый океан постепенно, плавно. Так, чтобы не отбить у них желание самому исследовать вонючие глубины ни излишней строгостью, ни излишней вседозволенностью. Не давать скидок, но и прощать ошибки тогда, когда давление было излишне. Идти на компромисс, взращивая в детях силу воли и желание работать над собой.
Таким Атсуши и видел идеальное воспитание. Так он старался воспитывать Наруто.
— У каждого должно быть детство, Атсуши, — продолжил свою речь директор. Он развёл руки в стороны и состроил такую мину, будто бы был уверен, что объясняет что-то очевидное. — Мы строили Коноху не для того, чтобы нарушать заветы Шодай.
— Это слишком наивно, чтобы быть правдой.
— Да что ж ты заладил…
Атсуши считал себя неплохим учителем, пусть и стать таковым у него вышло ненароком. Он перекладывал на детей те методы, которыми после смерти отца воспитывал сам себя. Казалось бы — всего лишь четырнадцать ему тогда было.
«Или тринадцать даже…»
Однако возраст этот был в те времена велик. Ни чины Узушио, ни друзья отца не поспешили протянуть руку помощи. Все считали Атсуши самостоятельным.
Парень не промах, сам справится… тогда подобные слова слышать было даже приятно, но сейчас они лишь доставали откуда-то из глубин давно утонувших во времени чувств остатки былой ярости.
Эти сволочи просто насрали на дружбу. Забили, будто её никогда и не существовало, да продолжили вариться в своем аристократском котле. Лицемерно пропагандируя ценность кровных уз и вместе с тем в своих же жалких мыслях планируя подставы ближним.
Эти сволочи и убили отца. Атсуши узнал об этом будучи уже действительно взрослым.
Но до тех пор… приходилось как-то выкручиваться, ночами доводить технику фуиндзюцу, чтобы зарабатывать на этом, да экономить на всём, грамотно распределяя доставшийся от отца капитал прям на глазах у тогда ещё совсем мелкой да избалованной сестры, желавшей разве что просрать побольше денег.
Пожалуй, среди всех погибших в Узушио только её всё ещё было немного жаль. И всё же…
«Её случай стал отправной точкой»
Атсуши вынырнул из собственных размышлений. Порою его уносило.
— Знаешь что, — обратился он к директору, — давай-ка жить дружно. Я тебе не мешаю — ты мне не мешаешь. Мы уже сотни раз базарили за всю эту философию и так ничё и не выяснили.
— Жаль, я не могу тебя уволить, — покачал головой директор. — Мог бы — ты б вылетел отсюда много лет назад.
— О, я это прекрасно знаю, — усмехнулся Атсуши.
— Зато я могу сделать тебе выговор.
— Не понял?
— Денег меньше получать будешь, — сказал директор на серьёзных щщах.
«Он сейчас… не шутит? Думает, для меня это важно?»
Атсуши фыркнул, встал со стула, мимолётно глянул на свой засранный стол.
«Да уж, надо завтра всё разобрать».
Поморщился от снова накатившего желания зевнуть, зевнул не стесняясь, подошёл к директору и резко стукнул того в плечо, а словив в ответ негодующий взгляд, лишь надменно хмыкнул и сказал:
— Иди-ка ты в жопу, а? Мне к Хокаге надо.
***</p>
Итачи проснулся необычно поздно. Небо было уже светлое и он, несмотря на слегка побаливавшую голову, стоял возле открытой сёдзи, ловил прохладный воздух. Вскоре следовало идти по делам, продолжать своё расследование, однако перед этим хотелось привести мысли в порядок.
Под конец осмотра Наруто он заметил фуин-структуру. Почти не фонящая, даже шаринганом едва различимая, она окутывала всю комнату. Точно работа мастера, настолько скрытная, будто бы специально разработанная против додзюцу.
«Зачем в комнате ребёнка такая печать?» — ещё давно пришёл в голову Итачи вопрос.
У него была пара догадок на этот счёт, но все они вели лишь к тупику. Очевидно, что такая печать нужна для защиты. Это — сигнализация, иначе в комнату не заявился бы кто-то посторонний. Причём так резко и в поздний час.
«Но защищать… кого и от чего?»
В защите Наруто не было смысла. Он находился внутри Конохи — одного из самых безопасных мест в мире. Проникнуть сюда — задача крайне высокого уровня, такое под силу лишь единицам.
«Что если?..»
Вспоминался напавший на конвой нукенин, назвавшийся Мадарой. Смерть сокомандника, пробуждение шарингана… это воспоминание до сих пор отчётливо стояло в голове.
Нукенин владел шаринганом и странной пространственно-временной техникой высшего уровня. Должно быть, ему было под силу проникнуть в Скрытый Лист.
Но мог ли тот, кто ставил печать в комнате Наруто, знать о Мадаре и его способностях?.. Этот вопрос в голове возник спонтанно, на почве ещё давно распространившихся слухов о причастности Учиха к нападению Кьюби.
Итачи был уверен: клан тут ни при чём. Расследование не выявило никаких связей, да и сам он помнил, чем тогда занимались его родственники. Однако Мадара…
«Мадара — нукенин, — всё думал Итачи. — Это мог быть он».
Всё больше нитей вело к этому — догадки и домыслы стремились сформировать систему, но рушились под одним неоспоримым фактом. Прямых доказательств всё ещё не было.
Однако Итачи не спешил сбрасывать предположение со счетов.
«Если печать против Мадары — значит, кто-то из Конохи знает о его причастности к нападению. Либо же… хотя бы просто знает о его существовании и способностях».
Но почему же тогда Коноха утаила информацию о том, что Кьюби контролировали?
Хирузен не пожелал портить репутацию клану ещё сильней?.. Но ведь слухи всё равно распустили. И неясно было — то ли Итачи заблуждается во всём, то ли это дело рук человека из верхушки Листа, пошедшего против воли Хокаге.
Слишком много вопросов формировалось в голове, и отчего-то Итачи думалось, что он мыслит в верном направлении, но упускает что-то. Какую-то деталь всё ускользающую от него, но такую близкую…
Казалось, способную всё объяснить. Нападение, подозрения Хокаге и даже шаринган в глазнице Наруто. То ведь не мог быть глаз Мадары. Ведь если Мадара лишился глаза — он, вероятно, мёртв. Когда какой толк от печати в комнате?..
«Может… — вдруг пришла в голову мысль. — Нападавших было двое?..»
***</p>
Мрачным взглядом Хирузен окинул фигуру стоящего перед ним Атсуши.
— Ну чего ты пялишь-то?.. — нагловато спросил тот.
— Всё пытаюсь понять, кто бы это мог быть.
— Учиха, ясное дело.
— Кто именно?..
Хирузен до сих пор точно не знал, был ли связан назвавшийся Мадарой с кланом или нет, однако предположениям здесь места не имелось. После нападения Кьюби ситуация стала критической, за неимением альтернатив пришлось согласиться с предложенными Данзо мерами. Лишить клан свободы расселения, ужесточить контроль за военной полицией…
С годами ответ так и не пришёл. Мадара залёг на дно. Неизведанность заставляла действовать в крайне узких рамках, и Хирузен чувствовал: долго это продолжаться не будет.
За шесть лет Учиха почувствовали себя обделёнными и злились: ни один другой клан не подвергся такому ужесточению контроля, даже несмотря на трудные времена. Хирузен стал идти на уступки, давать налоговые скидки, повышать финансирование военной полиции. Всё думал о том, каким же образом вернуть свободное расселение…
Он знал: среди рядов Учиха никогда не бывает спокойно. Их клан выглядел как единое целое, однако мнение каждого члена, пусть и отличающееся совсем чуть-чуть, в решающий момент могло изменить исход события во что-то непредсказуемое.
С Учиха следовало дружить. Не только с лидером. Со всей общиной.
— Это важно, — сказал Хирузен. — Мы должны знать, с кем именно договариваться.
— Я понятия не имею, кто это мог быть. У меня остался слепок чакры в печати, но боюсь, проверить всех мы попросту не сможем.
— И всё же, передай его мне.
— Пф-ф, — Атсуши потянулся к подсумку на поясе, достал оттуда свиток и кинул его на стол. Хирузен словил его в полёте и ответил:
— Спасибо.
***</p>
Спокойный деревенский быт сменился спешным копошением и приготовлениями. Простые люди прятались по домам, не понимая всей ситуации, боялись оставаться на улице. Они знали, шиноби — это не к добру. Значит, случится что-то нехорошее. И только негласный староста, тот ещё пройдоха, успел подсуетиться да стрясти немного денег себе на хлеб.
Мэй не было жалко. Староста просил гроши, и за такие деньги она и её люди получили место, где можно было хоть немного перевести дух.
С известием о появлении Орочимару, планы сильно изменились. Взяв с собой около десятка сильных шиноби, Мэй направилась на юг, к безымянной деревне, находившейся возле мыса Хиносаки <span class="footnote" id="fn_29877375_0"></span> на западе центрального острова страны Воды. Со слов Ао, место встречи Ягура установил именно там.
Мэй предложила сорвать встречу, но Ао воспротивился. Он видел в Орочимару первоклассного медика и мастера фуин. С его слов, такой человек мог понадобиться и Мэй не могла спорить с ним. Это действительно было так, и она, вопреки собственному мнению, согласилась спланировать поиски.
За восемь часов пути лоб покрылся холодной влагой. Мэй провела ладонью, в очередной раз смахивая пот и наконец решила зайти в дом, выбранный штабом. Она резко открыла дверь, быстро разулась, миновала сбившихся возле Ао союзников и поднялась на второй этаж. Вошла в выделенную ей комнату, закрылась.
И наконец хоть ненадолго осталась одна.
Было слышно, как внизу копошились люди. Ао взял на себя курирование будущей разведки: разделял территорию, раздавая участки разным людям.
«А ведь он сам устал не меньше моего… — подумала Мэй, и совесть велела ей пойти вниз, но симпатичный вид разложенного футона оказался слишком уж привлекательным. — Мне нужно немного поспать… перед встречей следует быть бодрой», — оправдала себя она, вздохнула полной грудью и будто бы пропиталась слегка пыльной атмосферой комнатки…
Запах показался, на удивление, приятным. Видимо, от свежего воздуха тоже можно было устать.
Мэй подошла к футону, скинула с пропотевшего тела серый пропахший свитер, оставаясь лишь в синей майке. По резко оголённым плечам прошёлся холодок, но она быстро привыкла.
Вдруг кто-то постучался и не удосужившись получить ответ, открыл дверь. Мэй обернулась и встретилась взглядом с Мангецу.
— К тебе можно? — спросил тот.
— Заходи, — сказала Мэй.
Она отошла от окна, на ходу снимая с бедра давящую ремешками платформу с подсумком. Закинув её прямо на свой стол, улыбнулась, сложила руки на груди и спросила:
— А ждать после стука мечники тебя не научили, м-м?
— Ой, — смутился Мангецу. — Звиняй, привычка. У нас были типы со странными привычками…
— Я в курсе, что мечники — те ещё фетишисты, — в ответ пошутила Мэй. — Но ты-то куда…
— Эй, не надо меня с ними сравнивать. Эти чуваки трупы трахали, я те отвечаю.
— Пф-ф, кого этим удивишь…
— Да уж, — фыркнул Мангецу.
Мэй уселась на футон, поджав под себя ноги.
«И как мы до такого дожили?..»
Каждый раз, когда она говорила кому-то, что жестокость её не удивляет, она врала. В голове до сих пор стояла картина убитых Минами. Воображение работало само по себе, дорисовывая детали…
Крики, боль и щенячьи детские глаза, за всем этим наблюдавшие. Хорошо хоть, что пацана получилось вытащить.
Мангецу же, казалось, проникся не так сильно.