2 (2/2)

- Кеджуро, ты не можешь оставаться у меня. – Ренгоку вцепился в его руку, заставляя смотреть на себя.

- Почему?

- Хорошо, давай подумаем тогда вместе. – Камадо круто обернулся, в упор смотря на Ренгоку. - Как ты думаешь, почему я живу в лесу? Почему мне не нужно общение с другими людьми? Я изолировал себя, Кеджуро! По собственному желанию. И предпочел бы оставаться тут один!

Колдун резко отступил, высвобождаясь, и в его глазах заплясали яростные светлячки. Они горели так ярко, что Кеджуро сжался под выразительным взглядом мужчины. Венка на шее у Танджиро пульсировала быстро и четко, челюсть напряглась, и весь Танджиро будто оброс сотнями иголок, об которые мальчишка то и дело кололся. Расстояние между ними растянулось, и Кеджуро отчаянно хотелось сделать шаг навстречу, растопить замерзающий и отдаляющий их дальше лед.

- Но что делать мне?

- Что? – Вся злость сошла вмиг, оставляя голую растерянность. Танджиро сконфуженно склонил голову набок.

- Что делать мне с желанием увидеть вас? – Мужчина молчал, смотря на Ренгоку; мальчишка отвечал растерянным долгим взглядом. В наступившей тишине были слышны их сбивчивое тяжелое дыхание и шепот ветвей, а после последовал протяжный и жалобный вой мальчишеского желудка, и Танджиро будто отмер.

- Как давно ты ел?

- Давно.

Мужчина поднял голову – время работало не на него. Кеджуро было долго добираться до дома, да и совесть не позволяла отпускать ребенка одного в такое опасное время. Тем более этот ребенок все еще был ранен – хотя специальная мазь должна была залечить локоть и не оставить даже шрама. Танджиро выдохнул, примеряясь на сегодня с судьбой, стянул теплую куртку и накинул на плечи Кеджуро. Мешок на плече казался еще тяжелее и неудобнее, и Танджиро зажмурился, отгоняя неприятное наваждение.

- Пойдем.

- К вам?

- Ко мне.

- Разжечь огонь? – Спрашивает Кеджуро, сразу же сворачивает на кухню и лопатками чувствует напряженный взгляд Танджиро. Мальчишка оборачивается – на лицо колдуна падала ночная тень, и взгляд его казался печальнее, от фигуры веяло одиночеством, и Кеджуро было шагнул, чтобы коснуться его, обнять, развеяв эту тяжелую атмосферу, но Камадо побрел по лестнице наверх, в свою простую комнатушку. Ренгоку слышал, как щелкнул наверху замок, и выглянул.

Дверь Камадо была такой же старой, как и все здесь. С облезшим слоем краски, вздувшимися зелеными пузырями влажного дерева и небольшой щелью на месте защелки. Она не позволяла заглянуть внутрь или подслушать что-то, но пропускала маслянистый запах зажженной свечи и тяжелые ароматы хвойных эфирных настоек. Кеджуро нравились эти необычные нотки, которые он находил только в этом лесу, в этом доме. Он постоял некоторое время под дверью Танджиро, вслушиваясь в тихий шорох по ту сторону – рассеянные медленные шаги, шелест тяжелого одеяла и скрип деревянной кровати.

Даже когда мальчишка понял, что мужчина лег в постель, Ренгоку не уходил. Он присел около двери – носки на пятке и пальцах были мокрыми от лесной влаги, они остывали быстрее и пропускали холод до самих сухожилий и костей. Кеджуро тихо шмыгнул носом, подтягивая ноги к груди.

- Почему ты не ешь? – Ренгоку пустым взглядом смотрел на стену напротив, потом на дверь, ведущую в его временную комнату, и продолжал молчать. Он так и не смог найти, что ответить, потому что сам не знал. Наверное, он надеялся где-то глубоко в душе, что Танджиро тоже будет рад его увидеть, и при встрече они мило побеседуют обо всем на свете. Но Танджиро замыкался, прятался и избегал его, прямым текстом говоря, чтобы мальчишка перестал строить воздушные замки. – Кеджуро, иди вниз.

- Я хочу с вами.

- Я устал, - кроме голоса Танджиро по ту сторону не раздается ровным счетом ничего – мужчина лежал неподвижно, вероятно, спиной к двери, подсознательно пытаясь увеличить дистанцию. Он тихо подтянул одеяло к подбородку и спрятал в мягкой ткани лицо. Головные боли с появлением Ренгоку приходили чаще и доставляли сильную боль. Мужчина не мог сосредоточиться на зельеварении или даже читать – всякое занятие давалось с трудом и требовало титанических усилий. – Я хочу поспать. Ты тоже ложись отдыхать, как поешь.

- Но я пришел к вам, а не чтобы поесть. – Кеджуро едва ли не надувает щеки от обиды. – Я и дома мог бы поужинать.

- Твоя матушка снова не будет находить себе места. – Ренгоку вздрагивает, взволнованно смотря на запертую дверь. Танджиро говорил так, точно собирался лично доложить женщине о неподобающем поведении мальчика. – Вечно ты заставляешь ее волноваться. – Еще и соли на рану насыпал, втер в израненную кожу, и мальчишка досадливо вздохнул.

- Я не хотел.

- Я знаю. – Они молчат некоторое время, и Ренгоку царапает короткими ногтями дощечку рядом. – Я составлю тебе компанию, как только отдохну. Идет? – Кеджуро активно закивал головой, приободряясь. Он так резко вскочил на ноги, что перед глазами заплясали маленькие темные круги, и ему пришлось опереться о стену. Он побежал вниз, не слыша слабое «мне нужно время…просто нужно время», сердце радостно трепетало внутри, и, распаленный предстоящими посиделками, стал осматривать полки с бóльшим интересом.

В шкафу он обнаружил банку с печеньем. Шоколад был редким в их краях, оттого Кеджуро немало удивился, увидев хаотично разбросанные по печенькам темные шарики. Он воровато оглянулся, проверяя, не решил ли Танджиро раньше времени спуститься к нему, и достал банку. Поставил на стол, открутил крышку и вытащил одно – печенье было совсем свежее, пахло ванилью и сливочным маслом, и мелкие крошки посыпались на пол, когда мальчишка случайно сжал одну печенюшку сильнее нужного.

Танджиро испек их для него. Нет, ладно, может, его навещал кто-то, о ком мужчина не хотел рассказывать, и угощение предназначалось этому загадочному гостю, но Ренгоку нравилось думать, что эту сладкую вкусняшку сделали специально для него – любителя всего сахарного. Следом он нашел отваренный рис, еще теплый и мягкий, будто овсяная каша, с кусочками мяса. Одна порция сменилась другой, и Кеджуро растекся на стуле, сыто зевая. В камине догорали последние поленья – Танджиро перед уходом зажег его? или наколдовал?

Ренгоку подвинулся ближе к источнику тепла и вытянул ноги – пальцы на ногах так замерзли, что Кеджуро показалось, будто их обожгло пламенем. В углу на потолке все еще ютился паук, оставшись в гордом одиночестве, и мальчишка медленно осмотрелся. В доме практически ничего не поменялось за неделю, все странные инструменты лежали на тех же местах, в баночках не уменьшилось ни количество трав, ни порошка. Даже надписи по-прежнему стояли боками, не давая Кеджуро себя прочитать. Танджиро будто… будто впадал в состояние анабиоза и не был тут вовсе.

От подобной мысли у Кеджуро похолодело в основании позвонка.

- Ой, - Ренгоку услышал этот голос очень приглушенно и сначала вовсе подумал, что ему показалось. Наверняка это был ночной ветер за окном или какое-то лесное животное, но, когда мальчишка обернулся, он увидел странного парня в проходе. Входная дверь за ним скрипнула, и Кеджуро в испуге вскочил.

- Кто вы? Что вы тут делаете? – Он резким движением схватил вилку, испачканную в рисе, и угрожающе направил на незнакомца. Незваный гость побледнел и выставил руки вперед, открытые и безоружные.

- Так, мальчик, спокойно. – Он на всякий случай сделал шаг назад и уперся в стену. – Я друг.

- Друг? – Кеджуро так изумился, что парень перед ним беззлобно усмехнулся. – У Камадо-сана есть друзья? Я думал, он совсем один.

- Ну, ты же здесь. – Ренгоку подобное замечание отчего-то задело. Он сделал еще один шаг вперед. – Все, хорошо, я молчу.

- Что за шум? – Танджиро открывает дверь резко, с раздражением, захлопывает так, что стены отзываются дрожью, и спускается на первый этаж. Развернувшаяся картина вызывает у него недоумение, и он даже приоткрывает рот от удивления, запахивая полы кардигана и зябко передергивая плечами от холода. – Кеджуро, что ты делаешь?

- Но он-

- Убери вилку. – Камадо мягко касается его рук, заставляя опустить их вниз. – И вообще, прибери за собой. Что за привычка оставлять грязную посуду на столе? – Кеджуро еще несколько минут вглядывается в его спокойное лицо, прежде чем смириться и вернуться на кухню. – Что ты тут делаешь, Зеницу? Я думал, ты приедешь завтра.

Как оказалось – точнее, как потом рассказал Танджиро – Зеницу был редким исключением, которому Камадо позволял войти в лес и найти его. Он приезжал два раза в неделю, чтобы доставить заказанные продукты, которые Танджиро предварительно помещал в списки на старых, пожелтевших от времени листах. Откуда колдун брал деньги для оплаты, мальчишка так и не понял. Лишь отметил про себя, что с Агацумой у Танджиро довольно теплые и доверительные отношения, потому что Камадо почти сразу же сделал для него чай и они еще какое-то время говорили о своих делах на кухне.

Ренгоку, как порядочный мальчик, решил не дожидаться просьбы оставить их и сам ушел в другую комнату. Ему было чем заняться. Гостиная, в которой он ранее не бывал, изобиловала книгами и записочками. На старых листах, смятых и пахнущих сыростью, Кеджуро видел аккуратный, чистый почерк с литературными завитушками. Он с искренним интересом рассматривал нарисованные схемы, баночки, даже смог откапать план строения этого здания, правда, он почти не понял ни единого слова на этом чертеже. Зато узнал, что от кухни одна из дверей ведет в подвал. Мальчишка тотчас же побледнел – страшные картинки промелькнули быстро, но заставили мальчишку ужаснуться и пообещать себе туда не ходить.

Мало ли чем Танджиро там на самом деле занимается.

- Ты не собираешься возвращаться в город? – Кеджуро обратился в слух, понимая, что Зеницу обращался к Танджиро с той печальной нотой, с которой обычно говорят о людях, уже делавших что-то ранее. Значит, Камадо когда-то жил в городе. Даже не в деревушке, которую Кеджуро считал более подходящим для мужчины местом. Тихим, спокойным, близким к природе. Нет, оказывается, Камадо ютился в бетонных стенах и дышал тяжелыми парами улиц, сновал среди бесчисленных людских тел, притворяясь одним из них.

- Я не знаю, - честно отзывается колдун, и Кеджуро будто затылком чувствует, как Танджиро смотрит в его сторону. Отделяющая их стена перестает ощущаться, и мальчишка ощутил себя абсолютно голым. Он обернулся, но никого позади не было. Зато в груди горький ком неприятно давил на сердце. – Мне…В целом, знаешь, мне и тут хорошо.

- Даже сейчас? – Зеницу говорит тише и почти переходит на шепот. Ренгоку едва ли может разобрать все слова. – Я понимаю, что ты привык к одиночеству-

- Эй, вообще-то, ты часто меня навещаешь, - разливается смех Танджиро, и Зеницу улыбается в ответ.

- Танджиро, ты знаешь, о чем я. Я знаю тебя слишком долго и знаю, почему ты решил спрятаться здесь. – Мужчина смотрит на друга с прищуром, точно проверяет, но Зеницу выдерживает его взгляд. Он не блефовал, ему потребовалось много лет, чтобы понять настоящую причину такого странного поведения Камадо. Почему общительный и отзывчивый Камадо вдруг добровольно уехал в глушь, буквально пригвоздив себя к этому месту и отрезая от остального мира. И если раньше Зеницу предпочитал молчать, строить догадки и обходными путями выводить мужчину на чистую воду, то теперь действовал почти открыто. Это почти сейчас стоит в другой комнате и, вероятно, слушает их.

- Давай не сейчас.

- Знаю, - Зеницу встает, опираясь на коленки и кряхтя. Холодная погода пробиралась в кости, заставляя их ныть и скручиваться, подобно спагетти. И как Танджиро мог жить тут постоянно? – Подумай над тем, чтобы уехать. Возможно, там ты сможешь спрятаться получше.

Танджиро в ответ смотрит долго. Не улыбается, не хмурится. Просто смотрит, поднимаясь.

- Увидимся, Зеницу.