Запрещено водить дружбу с порочными людьми в Облачных Глубинах (2/2)

— А убегали зачем?

— А зачем вы за нами гнались? — спросил в ответ Шэнь Цзю. Хэ шидзе хмыкнула и, наконец расслабившись, подошла к Лянь-Ляню. Тяжелая дверь, которую она более не поддерживала, захлопнулась сама собой и Ши шидзе зажгла на кончиках пальцев пламя, освещая скромное убранство дома.

Под изменчивыми лучами теплого света Хэ шидзе еще раз осмотрела нервно замершего Лянь-Ляня и спросила:

— На кого вы охотитесь?

— На мелких духов из храма близ города, — отозвался Лянь-Лянь, все силы тратя на поддержание лица.

— О, мы здесь тоже по тому делу! — весело заметила Ши шидзе.

— У тебя еще остались талисманы? — меж тем спрашивала Хэ шидзе, осматривая Лянь-Ляня. Тот затряс головой и девушка вздохнула. — А кроме них только этот дрянной меч? И как ты собирался сражаться с духами, если кончится одно и сломается другое? — ворча, Хэ шидзе отцепила от своей талии тонкий черный пояс с небольшим кинжалом и в одно движение одела его на Лянь-Ляня. Ее руки невесомо оправили воротник юноши и отряхнули подол. — Еще и вышел из ордена лишь в легкой одежде. Разве она защитит от ран? А холод? Или хочешь остаток обучения проваляться в комнатах Гусу?

— Хэ-цзе, перестань, ты его смущаешь, — засмеялась Ши шидзе, но Лянь-Лянь молчал вовсе не из-за смущения. Хэ шидзе всегда вела себя так, грубо, но заботливо, однако впервые юноша задумался, на что была направлена эта забота. На его благополучие? Или на сохранность его тела, которому нельзя получать ни ран, ни травм? Лянь-Ляню очень не хотелось думать о подобном, но предательские мысли продолжали упорно лезть в голову, словно яд в некогда чистый источник.

Заметив его молчание, Хэ шидзе подняла глаза. Они были темными, словно бездонный омут, и в них у юноши не выходило рассмотреть истинных чувств.

— Что? — спросила девушка, но Лянь-Лянь лишь покачал головой.

— Нам нужно вернуться к охоте, но ближе к утру я смогу найти вас и обо всем поговорить, — мягко сказал он, опустив взгляд.

— Хорошо, но Лянь-Лянь обязательно должен прийти, — улыбнулась Ши шидзе, не замечая напряжения, а может — стараясь не замечать его. Хэ шидзе кивнула и первой ступила к двери, резким движением открывая ее. Однако за дверью уже не было улочек Цайде.

Молодые люди оказались на холме, поросшем густым лесом, с которого открывался вид на лежащий в долине город. Улицы отсюда казались руслами горящей рыжим пламенем реки, а напротив изогнутые старостью деревья леса тонули в ночной тьме. Не было слышно зверей и птиц, лишь трепал сухие ветки безжалостный ветер и ворчал гром: суровее и явственнее, чем в городе. Лянь-Лянь невольно поежился.

Первой пришла в себя Хэ шидзе: она отвернула дверь и взглянула на нее с внешней стороны, ровно заметив:

— Сжатие тысячи ли, — девушка оглянулась и на мгновение ее глаза удивленно округлились. Она увидела что-то за низким домиком, из которого вышли молодые люди, но прежде, чем они успели оглянуться, строго сказала: — Нам нужно вернуться в город.

— Зачем? — спросил Лянь-Лянь, оборачиваясь. Тут же он замер — за неказистой хозяйственной постройкой высился храм.

Древность и изношенность владели каждой его чертой, однако постройка все еще оставалась величественной. Крыша в несколько ярусов была покрыта красной черепицей, стены украшены барельефами и скульптурами, в нишах и на украшающих края скатов колокольчиках внимательный взгляд мог рассмотреть остатки позолоты. Высокую лестницу храма венчали две белые нефритовые колонны, будто светящиеся изнутри, а табличка над входом, на которой должно было быть написано имя божества, жутко пустовала.

— Обычно ничего хорошего не происходит, когда из странных домов ты перемещаешься в храм в глуши, — улыбнулась Ши шидзе, так же нервно осматриваясь. Подойдя чуть ближе к Хэ шидзе, она, понизив голос, спросила: — Ты не почувствовала заклятья?

— Нет, — ровно отозвалась девушка, скрестив руки на высокой груди.

— А разве это не тот храм, в котором хранили темных духов? — спросил Шэнь Цзю. Ши шидзе ответила:

— Да, это он.

— Так что страшное может случиться? — впервые подал голос Гу гунзцы, что все еще держался подальше от девушек, за спиной Лянь-Ляня. Когда все взгляды обратились к нему, юноша пояснил: — Адепты Гусу Лань проверяли его и не нашли ничего странного, тут только мелкие духи. Возможно, раз уж мы здесь, стоит поймать нескольких…

— Никакой охоты тут, — строго сказала Хэ шидзе.

— Почему? — спросил Лянь-Лянь, насилу оторвав взгляд от храма. Из темных облаков выглянул тусклый месяц, осветивший лицо юноши. Оно было спокойным, но казалось будто восковым, как у искусной копии. От взгляда янтарных глаз, что будто тоже заволокло грозовыми тучами, Хэ шидзе едва заметно поежилась.

— Потому что непонятно, как мы оказались здесь и ради чего, — не поддавшись минутной слабости, ответила девушка.

— Возможно, заклятье оставил тот, как разорил храм несколько дней назад и потому Хэ тайтай<span class="footnote" id="fn_32737027_0"></span> не заметила его остаточной ци? — предположил Шэнь Цзю, раскрыв веер и спрятав за ним часть лица. На старый храм он смотрел с нескрываемым любопытством.

— Тут должно быть безопасно, давайте осмотримся, — предположил Гу гунзцы.

— Мне кажется, для начала нужно разобраться с заклятьем и… — начала было Ши шидзе, но Лянь-Лянь неожиданно прервал ее.

— Вы можете остаться и осмотреть его, а мы проверим храм, — сказал он. Месяц вновь спрятался за грозовые тучи и юноша мягко улыбнулся. — Нам нужно закончить охоту, а это место — лучшее для того.

С этими словами Лянь-Лянь пошел в сторону храма и остальным пришлось последовать за ним: юношам с предвкушением, девушкам — с едва скрываемой нервозностью. Приблизившись к Хэ Сюань, Ши Цинсюань взяла ее за рукав, тяня на себя и вынуждая склониться. В этом неловком положении девушка зашептала:

— Я не чувствую чужой магии в округе, совсем. Но не могло же заклятье появиться само собой? Видимо, тот, кто нарисовал его, уже ушел.

— Или спрятался, — так же тихо отозвалась Хэ Сюань. — Не теряй бдительности.

Ступени храма в иных местах искрошились от старости и поросли тонкой травой, но все одно выглядели величественными. Лянь-Лянь поднимался по ним заворожено, прислушиваясь к едва заметному стуку сапогов о грязный мрамор. Колокольца на крыше давно лишись язычков и теперь лишь покачивались, не издавая ни звука. Яркие ткани, что, должно быть, когда-то украшали перекладины у входа, давно истлели и лишь их остатки можно было заметить у нефритовых колон. Двери храма были распахнуты, но одна створка отвалилась, завалившись вовнутрь. В глубине несколько высоких окон давали немного приглушенного света, но полного убранства было не рассмотреть.

Прямо за порогом собралась темная лужа и, не раздумывая долго, Лянь-Лянь сделал шаг вперед, заходя в храм. В последнее мгновение его движения, словно почувствовав что-то, Ши шидзе вдруг попыталась схватить его за руку и оттащить назад, однако юноша уже был внутри. Рука девушки вдруг наткнулась на невидимую преграду, вспыхнули искры и Ши шидзе жалобно вскрикнула.

Круто обернувшись, Лянь-Лянь хотел было помочь ей, но кто-то удержал его за плечо, а после юноша и сам замер. Рука шидзе покраснела и покрылась ожогами, а кончики пальцев вовсе обуглились — однако прямо на глазах кожа восстанавливалась, возвращаясь к привычной фарфоровой белизне. Хэ Сюань поддержала Ши шидзе за плечи, но глаза ее внимательно осматривали косяк двери, пока не замерли на одной точке. Там чем-то темным широкими мазками была начертана печать, изгоняющая зло.