Часть 12 - Смерть, приди (2/2)
То ли всхлипнув, то ли захрипев, Люпин вдруг сложился пополам, выронив свою палочку. Остальные участники ритуала отвлеклись на него, переглядываясь с пониманием и нарастающим ужасом.
– Он не выпил зелье, – прошептал Снейп, и Сириус ответил затравленным взглядом, быстро превратившимся в решительный.
– Быстрее, уведи П… Гарри отсюда, – попросил Блэк, поворачиваясь к обращающемуся другу детства. – Я его задержу.
– Нет! Сириус! – Проксиму перехватили поперек живота сильные руки, уволакивая ее подальше из комнаты, от большого черного пса, грозно рычащего на все еще бьющегося в агонии оборотня. С тоской глянув на валяющийся в углу моток веревок, упавших с превратившегося Петтигрю, Северус решительно поволок свою ношу на выход из-под Ивы. Куда-то вперед рыжей молнией метнулся кот, до этого внимательно стороживший бывшую крысу, но внезапная красная вспышка отбросила животное прочь, хорошенько приложив об земляную стену. Снейп оскалился; опасность была впереди и позади. Даже Поттер, в который раз за вечер исполняющий роль покорной жертвы, затих, в кои-то веки давая зельевару надежду на благоприятный исход дела.
Отпустив мальчишку, он коротко бросил “За мной!” и побежал вперед, напролом, швыряя заклинания в неожиданно верткого Хвоста, который, похоже, решил не оставлять никого в живых перед бегством. План Петтигрю был прост: задержать их у выхода, пока оборотень не сделает свое дело.
Проксима оказалась заперта в тоннеле за спиной профессора Зелий. Они были между молотом и наковальней: позади отчетливо слышался громкий визг и рычание сцепившихся пса и оборотня. Ее сердце болело за отца, она досадовала на удивительную удачу Петтигрю, смея надеяться, что Снейп, явно куда больше смысливший в дуэлях, его все же прикончит. Тот продолжал сражаться, наступая на Питера, который стремительно терял надежду на успешный исход и все чаще поглядывал на темнеющий неподалеку край леса.
Испугавшись, что он опять улизнет, Проксима выскочила-таки из тоннеля, попутно швыряя “Ступефай” в Хвоста и удачно отвлекая его на себя. Уворачиваясь от его заклинания, она с мстительным удовлетворением наблюдала за тем, как предатель ловит красный луч Снейпа, торжествующе встряхнувшего головой. Веревки снова обвили безвольно лежащее на траве тело, а к ним добавились чары, ограничивающие анимагическое превращение, и Проксима отошла обратно к иве, держа палочку наготове из соображений безопасности.
Из тоннеля, прямо за их спинами, послышался безумный вой. Вырвавшийся оборотень-Люпин, не теряя времени, кинулся на ближайшую цель – застывшего на виду Гарри Поттера. Подскочив к мальчишке и ухватив за руку, Снейп с неожиданной силой швырнул его себе за спину. Его заклинание полетело в оборотня одновременно с яростным прыжком черного пса, вскочившего зверю на спину и принявшегося терзать его холку.
Волк-Люпин взвыл и покатился по траве вместе с псом. Новое заклинание из палочки Снейпа заставило оборотня взвизгнуть и дернуться в сторону, резко сбрасывая с себя не удержавшую равновесие собаку. Пес грозно зарычал, припав к земле, а оборотня непрерывным каскадом жалящих вспышек погнали в сторону Запретного Леса, в который он с готовностью устремился, повизгивая от боли.
Присутствующие вздохнули с облегчением, и Сириус превратился обратно в человека. Угроза быть разорванными на части миновала, Петтигрю был надежно связан, – стоял один выбор, убить его сразу и продемонстрировать стражам правопорядка его обезображенный труп с обличающей Черной Меткой на предплечье, или попытаться доставить его живым для дачи показаний. Оба взрослых мага склонялись скорее к первому варианту, судя по взглядам, которыми они обменивались. Даже Гарри Поттер был согласен на этот вариант.
– Давайте, пока он снова не сбежал, – поторопил их мальчишка, в очередной раз поразив Северуса своим равнодушием к предстоящему убийству. Однако заветные слова так и не сорвались с губ Блэка, вдруг смертельно побледневшего и замершего на месте с остекленевшими глазами.
Следом за ним это почувствовали и Проксима со Снейпом: парализующий холод и отчаяние. Трава под ногами подернулась инеем, а вновь пришедший в себя Петтигрю заворочался в своих путах, что-то мыча и силясь отползти или хотя бы откатиться подальше. Отовсюду, куда хватало глаз, к ним слетались дементоры.
Хоть Проксима и знала заклинание, никакие счастливые мысли на ум не шли. Перед глазами стояло мертвенно-бледное лицо отца, в крови бушевал адреналин от такого множества происшествий, а в сердце поселилась горечь провала. Казалось бы, так легко убить крысу, а вот поди ж ты. О Петтигрю, лежащем поодаль и сумевшем-таки откатиться подальше, опять все забыли; дементоры же решили не делать между ними различий и перекусить сразу всеми.
Упав на колени, Проксима почувствовала на своих плечах и горле костлявые ледяные пальцы, и краем глаза разглядела своего отца, уже поглощенного стремительно вращающейся воронкой из рваных плащей. В ее голове разом стало совершенно пусто, а в сердце поселилась безысходность. Они проиграли, они не справились. В ушах шумело, как от морского прибоя, хотя она никогда раньше не бывала на море…
Перед поглотившей все на свете темнотой вспыхнула серебряная молния, она родилась из неясной тени еще чернее круживших вокруг них точно голодные акулы дементоров, и грациозно пронеслась мимо, распространяя свет и тепло.
Очнулась Проксима в больничном крыле, а в ее сердце по-прежнему была пустота. Они не сумели отомстить. И еще один Блэк погиб. Она осталась одна. Словно все чувства разом выкачали из ее напрочь онемевшей души; может, дементоры все же успели ее забрать?
Особенно подливало жару, а точнее холоду, осознание собственного ничтожества. Проксима не сумела призвать Патронуса, не сумела помочь себе и отцу. Она в очередной раз доказала, что недостойна быть частью семьи Блэк. Отец больше никогда не улыбнется ей, не обнимет до хруста. А бабушка наверняка выжжет ее с гобелена с помощью Кричера, который больше никогда не будет с ней предупредительно любезен и добр.
Даже заскочившие друзья не развеяли апатию. Им удалось подслушать разговор все еще присутствующего в замке Министра Магии с директором и Снейпом; тот прочил последнему Орден Мерлина за обезвреживание опасного преступника и спасение Гарри Поттера чуть ли не прямо у него на глазах, и Рону с Гермионой показалось странным, что Снейп не выглядел особенно радостным по этому поводу. И их напугало апатичное отношение Гарри ко всем этим новостям; казалось, больше ничего на свете его не волнует.
Друзья попытались обрадовать его другой, на этот раз действительно хорошей новостью: гиппогриф, оказывается, как-то перегрыз свои веревки и сбежал в лес прямо на глазах у судей, напуганный огромным топором. Гермиона светилась от радости, хотя и не одобряла способ, которым великан отпраздновал событие, а Гарри подал признаки жизни, вяло признав, что рад за Хагрида.
А Проксима под его личиной задумалась. Гиппогриф был совершенно ручным и был очень сильно привязан к Хагриду; едва ли он сбежал бы от хозяина по собственной воле и вряд ли бы убежал далеко. И крыса знала это, ведь все время, что они провели, обсуждая дело гиппогрифа, Скабберс был рядом, в кармане у Рона, спасавшего своего любимца от кота. Не было сомнений, что это Петтигрю позаботился о веревках, прежде чем спрятаться в чайнике, а после изловил и угнал вспугнутое палачом животное, успев улизнуть из-под носа дементоров, сосредоточенных на беглеце Блэке. Ну, не все же одному Гарри Поттеру ловить авансы Госпожи Удачи…
– Кстати, я вам вчера хотел рассказать, – встрепенулся Рон. – Когда я сдавал экзамен Трелони, она вдруг окостенела и начала говорить странным голосом что-то про Сами-знаете-кого и его слугу, который обретет свободу этой ночью. Ну, то есть, уже прошлой ночью…
Не верящая в предсказания Гермиона скептически фыркнула. Проксима подняла голову, невидяще уставившись на него. Слуга… Под это описание подходил только Питер. И он именно что вырвался на свободу. Жаль, что это придется хранить в тайне от друзей.
– Не обращай внимания. Наверняка она просто захотела повыделываться на экзамене…
– Я вот тоже думаю, который слуга? Ведь Сириуса Блэка прошлой ночью наоборот поймали, и даже применили Поцелуй. Точнее, его поймали уже после Поцелуя…
Сказанное вонзилось в сердце, словно острый нож. Проксима задрожала от боли, но сдержалась; не хватало еще выдать себя, – будто ей было мало всего остального.