Глава 6. Момент настал. (1/2)

Август вновь остался наедине со своими мыслями. Реакция Алекса на его слова удивила парня. Разговор во дворе представлялся вполне логичным, но вот диалог на кухне был довольно-таки странным. Арский встретил новость о любви Дана к Густу с каким-то облегчением, будто она была недостающим фрагментом пазла, незаконченность которого тяжким грузом лежала у него на душе. Он обрадовался. Болконскому это было непонятно, но не стало проблемой, скорее наоборот. Так что Август занялся главным вопросом.

Юноша начал размышлять о друге. Что ж, Даниил… Он с Густом «на одной волне». Князев так же смотрит на жизнь: ценит образование, любит литературу, даже разделяет политические взгляды Болконского. Такой же амбициозный и творческий. Понимает свои ошибки и признаёт их. Не требует многого, лишь… объятие. Август вспомнил этот момент. Глаза друга, молящие согласиться. Его руки, так отчаянно обхватившие Густа. Стук сердца, который говорил лучше любых слов. Парень прикрыл глаза и снова прокрутил в мыслях этот эпизод. В груди что-то сжалось. «Я должен увидеть его» - пронеслось в голове у Августа. Эта мысль поразила юношу, но он точно знал, что прямо сейчас ему нужен Дан. Однако… он не стал писать другу. Болконский пошёл в парк, на этот раз надеясь не встретить

там Князева. Потому что не знал, что именно сейчас чувствует и что может сделать, увидев Даниила.

Под мостом лучше не стало, нахлынули воспоминания. Недавние и не совсем. С Даном и с Алексом. Счастливые и тяжёлые. Все. Сразу.

Август пожалел, что пришёл сюда, но и уйти не было сил. Он лёг на бетон и отдался потоку  мыслей. Тот уносил его всё дальше, пока Болконский не уснул. Перед ним мелькали видения, странные и неуловимые. Но одно замедлилось и стало чётким, будто незримый киномеханик остановил прокручивающуюся плёнку. Август снова целовался с Алексом. Но как только отстранился, понял, что перед ним не Арский. Парень был выше Алекса, даже выше самого Болконского. Это был Даниил. Август дёрнулся и проснулся, поцарапавшись предплечьем о мелкие камушки на бетоне. Но парню было не до ссадин, ведь он был поражён. Тем, что видел во сне. И тем, что часы в телефоне показали вечернее время. Немного посмотрев на воду и успокоившись, юноша пошёл домой.

Ужин, обыденные разговоры с мамой и наконец-то заинтересовавшая Августа книга смогли отвлечь его от… всего происходящего. Позднее вечером парень включил какое-то аниме из двенадцати серий и уснул к началу одиннадцатой. Ночь прошла без сновидений.

Утром Август проснулся с лёгкой головой. Вчерашние мысли вроде бы улеглись. И он всё ещё хотел видеть Дана. Не решаясь пока делать вывод насчёт своих чувств, Болконский попросил друга о встрече. И о том, чтобы Князев ничего не спрашивал о главном. Тот без возражений согласился.

***

Как и полагал Густ, Даниил все эти три дня находился в подавленном состоянии. Хоть оно и было чуть лучше, чем первого июня.

Поэтому, получив сообщение от Болконского утром пятого числа, он почувствовал приближение ответа. Но тут же расстроился, прочитав условие об отсутствии вопросов. Несмотря на это, Дан согласился встретиться, ведь он очень хотел увидеть любимого друга.

Князев занимался обычными утренними делами и думал об Августе. Почему он не хочет говорить, что решил? Принял ли решение? Может, он собирается вот так избегать ответа… до выпуска? Вдруг Густ просто делает вид, что ничего не изменилось, а сам хочет прекратить общение? Сказал, что не бросит, чтобы не подтолкнуть к какой-нибудь глупости? Но Дан не задал бы другу все крутящиеся в голове вопросы, ведь это условие встречи.

К назначенному времени Князев отправился в парк. Эта прогулка не подразумевала конфиденциальных разговоров, так что встретиться договорились на спортивной площадке. Хоть Даниил и старался подойти туда чуть раньше, Август оказался быстрее и уже ждал его. Парни поздоровались непринуждённо, как и всегда (одни боги знают, чего это стоило каждому из них). Друзья побыли на площадке, прошлись по парку. Разговаривали в основном об искусстве: фильмах, книгах и музыке. Дан сказал, что они с матерью идут на концерт в филармонию через одиннадцать дней. Густ поведал, что виделся с Алексом. Без подробностей, правда.

Встреча длилась недолго, так как… Болконский кое-что понял. Хоть друг ничего и не говорил, в его глазах была любовь. Явно старательно скрываемая и приносящая боль. По дороге домой Август наконец осознал, как Дан страдает от этого чувства и, тем более, от молчания любимого. При мысли об этом снова кольнуло сердце. Болконский понял, что Даниил всегда старался быть рядом, сильно скучал, если приходилось надолго расставаться. Сейчас же друг был несчастен, хоть и скрывал это изо всех сил. Август не хотел, чтобы так продолжалось. И знал, что счастье Дану может принести только взаимность. Ему нужна была любовь Густа. А Болконский… желал того же.

Уже дома юноша понял всё. Он любил Даниила. Точно так же, как тот любил его самого. Этим легко объяснились и порыв встретиться, и сон с поцелуем. И то, что сердце буквально сходило с ума даже при воспоминании о друге и объятии с ним.

В который раз за последние дни Август поддался импульсу. Лишь несколько минут побыв дома парень положил телефон в карман и пошёл к Дану. Ему не пришло в голову предупредить друга о визите или обдумать рациональность этого сиюминутного решения. Август хотел и должен был сейчас увидеть Князева и

признаться ему во всём. Он чувствовал, что нельзя медлить больше ни минуты.

Момент настал.

***

Из домофона раздался голос мамы Даниила. Это немного привело Болконского в себя, но не повлияло на решимость юноши. Он поднялся на лифте и зашёл в открытую директрисой дверь.

- Здравствуй, Август. Я ухожу по делам, так что не буду мешать вам. Даня в комнате. - Понял, спасибо, Арина Павловна.

- И ещё… Не знаю, что происходит, но он играет уже четвёртый день. Ты знаешь, после выпуска из музыкальной школы он редко это делает. Думаю, вам стоит поговорить.

- Угу… Да, я поговорю с ним, - понимающе сказал Густ.

- Удачи, - улыбнулась Арина и ушла.

Болконский вошёл в комнату Дана. На столе лежали ноты, смычок был брошен на кровать, а Князев убирал скрипку в чехол немного трясущимися руками.

- Подожди, не прячь, - попросил Август. – Сыграешь мне?