12. Антивоенное движение (2/2)
— Вот именно, я тоже удивилась!
***</p>
Пылающий диск огненного солнца уже почти опустился за горизонт, когда собрание отряда Марлийской армии завершилось. Райнер Браун, надышавшись дымом от сигарет вечно задумчивого Зика, вышел на окутанную вечерним сумраком улицу. Прохладный, но зато свежий воздух вошёл в лёгкие, наполняя Брауна спокойствием.
«Может тоже сигареты попробовать?» — думал он, двигаясь вдоль улицы. — «Как там Зик говорил? С сигаретами или без всё равно срок жизни уменьшен».
Мимо него проходили люди, спеша куда-то по своим делам. Никто особо и не обращал внимания на высокого солдата в белой форме с красной повязкой на руке. Он — Райнер Браун. Человек, проживший на острове Дьяволов долгие годы. Шпион, ставший своим среди врагов. Человек, не понимающий своих собственных эмоций. Там, на острове за огромным морем, он был верным другом, добрым братом. Тут, на своей родине, он хозяин Титана, сын своей матери, гадкий Элдиец. Человек, проломивший стену Мария. Маленький мальчик, наивно верящий в то, что сможет вернуть отца. Отца, которому с самого начала было на него всё равно.
Сколько раз Браун уверял себя в том, что поступал верно? Сколько раз, сидя за общим столом с другими войнами, изображал свою неприязнь к врагам, корчась и морщась при каждом упоминании Проклятого острова? Сколько раз сам убеждал себя в том, что они дураки и монстры, не знавшие пощады. Только вот верила ли его душа в это? Хотел ли он сам продолжить этот бой? Хотел. Но не для себя. В тот вечер, когда, будучи слегка пьяным, он захватил своим ртом холодное дуло пистолета, до него окончательно дошла одна непоколебимая истина.
Райнер ненавидел себя.
Ненавидел за то, что, находясь на родине, всё ещё думает о разведчиках. Вспоминает их наполненные неверием глаза, когда они узнали, что Райнер, их добрый друг и товарищ — предатель, не желавший иметь с ними ничего общего. Ненавидел себя за то, что позволял сомнениям глубоко вонзиться в его сердце. Ненавидел собственные мысли. Ненавидел собственное одиночество, ведь даже поделиться с кем-то было невозможно. Если кто-то узнает о его сомнениях, то начальство сразу же скормит его Габи. А разделять с невинным ребёнком собственную участь он не хотел.
Эта истина, ставшая тяжелым осознанием, и толкнула его на тот, казалось бы, отчаянный шаг. Только пальцы его дрогнули. Воин, без колебаний убивавший людей, не смог убить себя. Не смог. Ведь среди этого мрака и хладнокровия была у него ещё одна цель. Огородить от бед тех маленьких кандидатов в войны. Уберечь их, бездумно рвущихся в жерло настоящего ада, от неминуемой душевной гибели.
— Простите!
Девичья фигурка столкнулась с Райнером и упала на землю. Огромные коробки доверху наполненные бумагами полетели следом, вытягивая Брауна из своих тяжёлых мыслей.
— Прошу прощения!
Мужчина протянул руку, помогая девушке подняться. Незнакомка, отряхнув смятую юбку и слегка пригладив длинные волосы, добродушно улыбнулась.
— Это вы меня простите. Не видела вас из-за коробок.
Райнер присел на корточки и начал собирать бумажки, что разлетелись по улице подобно голубям.
— Кто же заставляет такую хрупкую девушку таскать столько тяжестей?
— Я сама вызвалась! — покачав головой ответила она, складывая слегка помятые листы обратно в коробку. — Ребята столько работают. Захотелось помочь.
— А где вы работаете? — поинтересовался Браун, невольно залюбовавшись собеседницей.
Незнакомка замялась. Несколько минут помолчала, внимательно смотря на него, словно раздумывая, стоит ли ей отвечать незнакомцу, и только после этого всего ответила:
— В газете «Глас народа». Я младшая помощница. Недавно приехала сюда из… — она снова задумалась, что-то вспоминая. — из деревни Иваново.
Райнер кивнул, после чего, сложив последний листок в коробку, поднялся.
— Я помогу вам, а то снова врежетесь в кого-нибудь, — сказал он, поднимая с земли коробки. — И нет, возражения не принимаю!
Девушка натянуто улыбнулась, опасливо смотря на повязку на руке Брауна. Заметив это, Райнер устало выдохнул.
— Не волнуйтесь, мисс. Да, я Элдиец, но не сделаю вам ничего плохого. Можете не переживать.
Девушка смущённая проницательностью война кивнула, подняв с земли коробку поменьше.
— Меня зовут Райнер, — представился Браун. — Куда нести?
— В старое здание типографии. — всё ещё настороженно ответила девушка. — Только я первый раз в этом городе. Мне нарисовали карту и вроде…
Мужчина ухмыльнулся, смотря на растерянную «деревенскую» жительницу. Её живое и такое тонкое, ненавязчивое обаяние было прелестным, словно самый нежный и невинный цветок. Чайные глаза в сумерках казались томными и загадочными. Еле заметные ямочки на щеках придавали особе миловидности.
— Я знаю, где это. Идёмте. Это недалеко.
Девушка кивнула, после чего мирно последовала за Райнером, внимательно смотря по сторонам.
«Забавные же эти деревенские жители», — усмехнулся про себя воин. — «Всё им тут кажется новым да интересным».
— Я так и не услышал вашего имени,— напомнил он.
— А зачем вам его знать? — с подозрением спросила она.
Браун смущённо улыбнулся.
— Не хотите говорить его мне, потому что я гадкий Элдиец?
Девушка нервно дёрнула плечами. Что-то в её взгляде показалось ему странным. Не было там привычной Марлийской надменности или какого-то отвращения. Даже подозрительность растаяла, словно утренний туман, уступив место сожалению.
— У вас так плохо относятся к Элдийцам?
— А в вашей деревне разве нет? — удивился Браун.
Она снова замялась. Видно было, разговор для неё неприятный.
— Тоже, но всё же не так, — неуверенно объяснила она, отводя глаза. — Мне кажется это несправедливым.
— Несправедливо, — согласился Райнер. — но для этого многие и вступают в армию. Доказать эту несправедливость. Очистить историю своей нации от крови.
Девушка снова взглянула на него, не скрывая интереса.
— Историю?
«Заинтересовалась», — подумал Браун внутренне ликуя. В последние месяцы в его жизни ничего святого не было. Скверные мысли да самобичевание. Кто знал, что деревенская девчушка сможет поднять настроение да запасть в душу?
«Девушка то хороша. Явно Марлийка. Элдийцев на такую работу не берут. Вроде добрая. Судя по всему, знает о нас мало. Видно далеко деревня эта находится».
— Если вы соизволите назвать мне своё имя, то может, когда-нибудь мы встретимся, и я расскажу вам обо всём.
— Сильвия. Меня зовут Сильвия… Фишер.
Браун и Берг подошли к большому каменному зданию с почерневшей табличкой. На улице людей уже было мало. Начали зажигаться подобно светлячкам окна жилых домов.
— Могу ли потом я проводить вас до дома?
Сильвия покачала головой.
— Мне нужно вернуться в главное здание. Если не вернусь, сестра будет искать.
— Понятно… Сама то дорогу найдёшь?
Берг придерживая коробку одной рукой вытащила из кармана платья листок.
— Лучше я провожу вас, — насмешливым тоном сказал Браун, рассматривая криво нарисованную «карту» на которой мало что можно было разобрать. — Так будет спокойнее.
Журналисты газеты «Глас народа» работали допоздна. Порою оставались даже на ночь из-за огромного количества дел. Сегодняшний день не стал исключением. Работа над оппозиционной газетой не была единственным занятием, так что после собрания Ангелика пошла работать над другим проектом, а Сильвия, не захотевшая идти с Эреном в лазарет, осталась ей помогать. Фабиан поймал её в коридоре, когда Берг разносила другим документы, и попросил унести пару коробок. Сначала Фишер не хотела отпускать Сильвию одну, но работы было так много, что в конечном итоге девушка просто нарисовала карту, пытаясь объяснить расположения цели. Впрочем, навыки рисования у неё были не на лучшем уровне.
— А вы расскажите мне о «грязной истории»?
— Сколько можно? Давай на «ты»? Я явно не намного старше вас!
Сильвия усмехнулась. Райнер казался ей довольно взрослым, несмотря на то, что был всего на год старше Эрена. Крупное заросшее лицо этого мужчины было измученным словно у какого-то каторжника.
«Неужели все Элдийцы так сильно измучены?» — с ужасом подумала она. — «И что за кровавая история? Эрен мне ничего про неё не говорил… Вдруг именно она причина всех этих непониманий?»
— Хорошо, Райнер, — девушка обворожительно улыбнулась. — Но только если ты расскажешь мне историю Элдийцев.
Браун довольно кивнул. Услышать своё имя из уст милой особы было приятно и даже волнительно. Он и не помнил, когда в последний раз ощущал так называемых бабочек в животе. Наверно, когда смотрел в глаза Хистории, когда та перевязывала ему рану. Уж больно он был падок на добрых и женственных девушек.
— Договорились, Сильвия.