4. Час настал (2/2)

Сильвия взглянула в глаза капитана, стараясь выглядеть уверенной, хотя на самом деле страх завладел её душой. Она столько раз ругала отца за его нежелание идти против правительства и только сейчас, наконец, поняла, почему он не хотел этого делать. Страх за семью сковывает, не даёт сделать шаг вперёд. Что, если у разведчиков не получится защитить их? Что, если переворота не случится и их семья потеряет дело, кормящее их уже столько лет? Все эти вопросы не давали ей покоя. Они налетели на неё подобно рою пчёл, и теперь мешали принять важное решение.

«Но разве жизнь раба можно считать жизнью? Разве я не мечтала о свободе? Разве свобода для писателей и журналистов — не цель моей жизни? Даже если переворот не получится, люди же всё равно получат информацию. Впервые газета Берга напечатает правду. Неужели свобода слова не стоит риска?»

Капитан терпеливо ждал от неё ответа. Той ночью ему показалось, что они могут рассчитывать на Берг, но сейчас сомнение, блеснувшее в её глазах, немного выбило его с колеи. Аккерман знал, что газета, так или иначе, обязана напечатать правду. Если Сильвия не согласится, он сам лично найдёт её отца и применит силу, ибо их план мог оказаться огромным шагом к светлому будущему. Ему не раз приходилось становиться монстром ради блага всего мира, сможет и теперь.

Наконец, девушка приняла решение, взгляд её стал спокойным, как взгляд человека, принявшего свою судьбу и готового отвечать за свой выбор, а плечи расправились, говоря о твёрдости её намерений. Ричард, заметив это, напрягся.

— Как много у нас времени? — спокойным голосом спросила старшая Берг, не сводя с капитана глаз.

— Думаю день — два. Мы ещё не получили распоряжения от Смита.

Ричард подошёл к Сильвии и схватил её за руку.

— Сильвия. Наш станок ещё не готов. Минимум неделя понадобится.

— Значит, уговорим отца использовать станок компании, — грубо ответила ему девушка и, развернувшись к Леви, ответила: — Мы поможем.

Эльза оперлась о кухонную тумбу и сильно побледнела. Девушка обладала «мужеством» отца и тоже была против открытого противостояния правительству. Идея сестры казалась ей безумной. Её воспаленный мозг уже представлял, как к ним ворвутся солдаты и устроят пожар, проследив, чтоб от магазинчика остался только пепел. Она мечтала о спокойной жизни со своим малышом, считая, что нет ничего важнее тепла родного дома. Стремление сестры она не разделяла, ибо слишком опасны они были для её хрупкого замкнутого мирка, в котором никого, кроме семьи не было.

— Отец никогда не даст своего согласия, — выдохнула она, ощущая легкое головокружение.

Зоэ подбежала к Эльзе и прижала её к себе, успокаивающе гладя по голове.

— Мы поговорим с ним, ведь это очень важно! Разумеется, мы сделаем всё, чтобы защитить вас. Конечно, обещать полную безопасность мы не сможем, но не бывает победы без риска! Правительство не сможет вам ничего сделать, так как будет занято отгоном людей, — ответила Зоэ.

— Но для этого надо опубликовать что-то действительно грандиозное. То, что заставит людей подняться с колен и воспылать яростью. То, что сделает новость о короле фальшивке более горячей. Обычная сплетня не сможет вызвать бурной реакции, — сквозь слёзы ответила Эльза.

— Думаю это уже задача твоей сестры, — заявил капитан, и снова обратил внимание на Сильвию и Ричарда. — У вас же есть такая новость?

— Кажется, есть, — приглушенно ответил Ричард и взял с тумбы конверт. — Но нам нужно ещё поработать.

— Разумеется.

***</p>

Желая поскорее заняться работой, Сильвия и Ричард заперлись в комнате и принялись дальше читать письма, надеясь что-нибудь найти. Они сидели на полу, рядом с ними стояла тарелка, в которой остывали крупные картофелины. Эльзе так и не удалось заставить их отужинать вместе со всеми. Ричард снова открыл конверт и, положив на пол два уже прочитанных письма, принялся за чтение третьего. Это письмо, судя по всему, было выслано дочерью судьи. Тонким изысканным почерком на листке было написано:

Дорогой отец,

Я уже сотню раз предупреждала тебя о том, что будет, если ты не остановишься. Мне надоели твои дела и вечное отсутствие дома. Что бы сказала бедная мама, если бы была жива? Ничто в моих глазах не оправдывает тебя, отец. Прошу. Будь человечным! Многоуважаемый Кеннеди сделал с дочерью мистера Батлера то же самое, что сделал со мной! Неужели ты прикроешь его?!

— Вот оно! — не дочитывая письма воскликнул Ричард. — Его дочь точно что-то знает!

Сильвия же поджала под себя ноги и положила голову на коленки.

— Дочка мистера Батлера… Случайно не Нелли Батлер? Помнишь? Её нашли мёртвой в канаве!

Ричард почувствовал подступающую ко рту тошноту. Нелли Батлер была довольно красивой и милой девушкой с очень длинными светлыми волосами. Она была настолько хороша собой, что обладала целой толпой поклонников, готовых упасть к её ногам, стоило ей только свиснуть. Три года назад с ней случилась трагедия, из-за которой девушка потеряла способность ходить. Через год её нашли в канаве с перерезанными венами и даже без расследования всё повесили на самоубийство.

— То же самое, что сделал со мной, — продолжила свою мысль Сильвия. — Значит Мелани...

— А это как раз то, что мы должны узнать у неё, — сухо перебил её Ричард, сжимая в руках листок. — Если она не одобряет действия своего отца, значит вполне согласится помочь нам!

— И где мы её найдем? Проберёмся в её комнату ночью и заставим говорить?

— А вот для этого как раз второе письмо и нужно! — обрадованно заявил Ричард. — Они собираются завтра в клубе для людей с ограниченными возможностями. Там то мы её и схватим!

— Неужели мы действительно сможем осуществить задуманное? — тихо прошептала Берг и, закрыв глаза, облокотилась о свою кровать.

Девушке казалось, что до цели ещё далеко. Всё происходящее сейчас виделось ей нереальным, слишком замечательным, чтобы быть правдой. Отец, несмотря на свой страх перед правительством, разрешил разведчикам укрыться в их доме, план по свержению власти, газета, что впервые выпустит правду. Столько лет приходилось биться головой об стену человеческой глупости и страха. Столько лет они собирали информацию, делали разоблачения, а потом складывали эти статьи в ящик, понимая, что пока не то время. Сейчас, когда «то время», наконец, наступило и невероятная возможность сама постучалась к ним в дом, Берг вдруг ощутила волнение, пробегающее по её телу, странное возбуждение, что так и шептало ей на ухо «час пробил» и, наконец, страх провала, который станет концом всего.

Раньше девушка могла свалить неудачи на глупых людей, на слишком неподходящее время, да, впрочем, на любую сложность и непонятность. Она часто перечитывала статьи ночью у себя в комнате и верила в то, что в будущем всё изменится, что когда настанет «тот самый час», они с Ричардом смогут выпустить свою газету и заставить людей одуматься. У них была возможность надеяться на будущее. Теперь, когда час возмездия и торжества справедливости пробил, до неё вдруг дошло осознание конца, ведь если они провалятся в этот раз, у них больше никогда не будет никакой надежды. Она опустит руки и откажется от работы журналистом, ибо писать ложь было унизительным и крайне неприятным для неё делом. Правда, скорее всего, её посадят в тюрьму или убьют, завуалировав её смерть несчастным случаем или самоубийством. Может, объявят её предателем и повесят на дворцовой площади. Страшное дело, зато так семейный бизнес, возможно, останется у Бергов, ведь все грехи можно ловко скинуть на беспутную старшую дочь, что тайком от отца воспользовалась станком. Её и так все считали странной и не особо достойной леди.

— Должны смочь, — так же тихо ответил Ричард и, тоже закрыв глаза, взял её за холодную руку, выражая свою поддержку.

По стеклу забарабанил дождь. Сначала так неуверенно, стеснительно, потом дерзко и настойчиво. Погода слишком часто стала меняться в последнее время. Видимо дело уже идёт к осени или матушка природа всего навсего чувствует, что скоро случится что-то по-настоящему важное в мире людей. Песня дождя успокаивала, убаюкивала, помогала мыслям разлететься по нужным полочкам. Сильвии и Ричарду в данный момент была необходима такая знакомая и родная природная колыбельная.

— Приду завтра к доктору и предложу ему написать об их собрании в газете, — предложила Сильвия, успокоившись и выкинув из своей души все сомнения, словно те были дурно пахнущим мусором, от которого нужно срочно избавиться.

— Не думаю, что он позволит тебе присутствовать на самом собрании.

— Я скажу, что очень хочу взять интервью у участниц собрания. Расспросить их о жизни, интересах, и тому подобное. Потом, оставшись наедине с этой Мелани, выдавлю из неё информацию.

Ричард тяжело вздохнул. Его тревожили сомнения, но в итоге, не придумав другой план и не найдя достаточно аргументов, чтобы сказать, что план Берг не удачный, он всё-таки согласился. Времени у них было мало и чем скорее они получат информацию, тем быстрее смогут начать приводить свою задумку в действие.

— Думаю, стоит послать папе письмо о том, что кому-то из моих сестёр очень плохо. Кто-то должен его отвлечь, пока мы прибудем на производство и напечатаем газету. Скажем, что за главного теперь я и никто слова не скажет. Убедить отца всё равно не выйдет. К тому же так, если что, я смогу защитить его. Его никто ни в чём не сможет обвинить, если рабочие подтвердят, что хозяин находился в городе в момент создания газеты и полностью переложил свои обязанности на дочь.

Ричард развернулся к Сильвии и, схватив ту за плечи, сильно потряс, отчего девушке пришлось открыть глаза.

— Неужели ты думаешь, что у нас ничего не выйдет? Ты уже заранее готовишься к смерти?

Его испуганные глаза прожигали в ней дыру, стараясь разгадать её мысли.

— Если у нас ничего не выйдет, моя семья лишится своего дела, а этого я позволить не могу, — твёрдо заявила она. — Это я придумала этот план и это я должна понести ответственность, если что-то пойдёт не так. Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие. К тому же, — она сглотнула нервный ком. — я хочу писать правду! Если этой возможности не будет, я всё равно брошу это дело, ибо считаю, что правительство унижает нашу гордость своей диктатурой и вечным контролем.

Ричард ничего не сказал, лишь молча кивнул, соглашаясь с её словами. Парень вытащил чистую бумагу из ящика и, встав на ноги, подошёл к письменному столу.

— Если хочешь, чтобы план удался, письмо нужно отправить сегодня же. Я сам лично доставлю его. Возьму лошадь у дяди Генри.

Сильвия кивнула и, поднявшись с пола, села за свой стол. Она недолго думала, размышляя, кто из сестёр лучше подойдёт на роль больной. Маленькая Ингрид была в семье любимицей и часто строила из себя слабую невинность, если это было в её интересах, в то время как Эльза не выделялась особенным талантом к притворству. Наконец решив, Сильвия окунула перо в чернильницу и быстро принялась писать слезливое письмо, во всех красках описывая, как маленькой Ингрид плохо и как часто в своём бреду она просит отца обнять её, ибо «только он может подарить ей спокойствие». Ниже она добавила, что приедет на предприятие, так что он может совершенно спокойно вернуться домой и побыть немного с больной дочерью. Маркус был человеком мягкотелым и довольно доверчивым. Сильвия достаточно хорошо знала его, чтобы быть уверенной в том, что, прочитав письмо, он тут же кинется к повозке и как можно быстрее вернётся домой.

— Только будь осторожнее и попроси у Эльзы тёплую одежду и плащ, — попросила она, протягивая Ричарду конверт.

— Всё будет в лучшем виде. Сама будь осторожнее.