1. Заговор (1/2)

На пыльных улицах Троста, как это обычно случается в выходные дни, было довольно многолюдно. Женщины в длинных платьях с аккуратными корзинками в руках посещали магазины, выбирая себе ткани и украшения. Мужчины же шли в бар, предпочитая проводить выходной день за кружкой пива в компании своих друзей.

Среди толпы, на небольшом деревянном возвышении, что располагалось рядом с книжным магазином Берга, стояла девочка лет семи и размахивала газетой, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Газеты Берга! Новый выпуск! Газета Берга! Элитный отряд капитана Леви угрожает правительству и всему нашему мирному существованию! — кричала она звонким голосом, слегка привстав на носочки.

— Красавица, отец на месте? — худощавый мужчина в дорогой отглаженной одежде подошёл к девочке и протянул той монету.

— О, Ник Граймс, рада вас видеть. Хотите предоставить новый роман?

Маленькая Ингрид взяла монету и, положив её в сумку, что висела у неё на талии, развернулась к стоящей позади неё корзинке со свежей газетой.

Маркус Берг был единственным владельцем печатного станка нового типа. Помимо газеты, выпускаемой строго под надзором королевского правительства, его люди занимались также изданием книг, разумеется, только тексты, одобренные правительством. Само предприятие находилось в районе Стохес, а магазин, в котором продавались газеты и книги, располагался в самом Тросте, рядом с фамильным домом Берг. Именно в этот магазин писатели приносили свои рукописи с официальным разрешением на печать. Берг или его дочери принимали рукопись и позже отдавали на производство. Жить, постоянно разъезжая между районом Стохес и городом Трост, которые располагались за разными стенами, было тяжело, но семейство не жаловалось. Продавать дом в Тросте никто не хотел, да и для магазина место здесь было более выгодным. Жена Берга любила магазин, относилась к нему как собственному ребёнку и с удовольствием занималась им, пока муж находился на предприятии, контролируя его работу. С мужем у неё уже давно не было любви, так что постоянное отсутствие Маркуса лишь радовало её. Средняя и младшая дочь помогали матери, старшая же, привыкшая к постоянным разъездам по ходу своей работы, уже давно приноровилась брать всё необходимое с собой, если вдруг придётся остаться ночевать в другом месте. Над статьями девушка работала дома, но вот за информацией для них приходилось гоняться в места, даже более отдалённые чем Стохес.

— Нет, Ингрид, на этот раз пришёл за дружеской беседой, — Ник улыбнулся, от чего на его щеках проявились ямочки.

— Папа на месте, проходите, — ответила Ингрид, развернувшись к новому покупателю.

В магазине Берга всегда царил приятный полумрак. Маркус не очень-то жаловал солнце и всеобщую суету, поэтому вешал на огромные окна магазина шторы, дабы создать в помещении необходимый для него полумрак. Около стен стояли шкафы из тёмного дерева, на которых аккуратной стопочкой стояли недавно изданные и привезённые книги. В самом конце помещения, рядом с дверью в комнату отдыха и красной ширмой, что прикрывала склад, за деревянным столом сидел сам Маркус Берг и занимался лежавшими у него на столе документами. Раз в неделю он навещал магазин, дабы проверить документы, аккуратно заполненные его женой, и, когда приходило время для новой поставки, привозил товар.

— Николас, рад встречи! — Маркус сложил бумаги в стопку и убрал их под стол. На его мягком полном лице появилась широкая улыбка, показывающая дружелюбный настрой.

— Взаимно, Маркус, — мужчина слегка оттопырил воротник рубашки. — У меня к вам дело личного характера.

Берг понимающе кивнул и позвонил в стоящий на столе колокольчик. Из комнаты для отдыха вышла девушка с выпирающим круглым животом, её облегающее голубое платье совсем не скрывало его, и вопросительно уставилась на Маркуса в ожидании указаний.

— Мне нужно переговорить с господином. Пожалуйста, Эльза, встань за кассу.

Брюнетка кивнула и, сняв с тонкого запястья резинку, завязала свои длинные кудрявые волосы в хвост.

Маркус отдёрнул ширму и жестом пригласил Николаса внутрь, не забывая при этом учтиво улыбаться. Граймс кивнул Эльзе, что внимательно изучала его своими пронизывающими голубыми глазами, и вошёл внутрь, где его встретил запах свежей бумаги.

— Слышал, королевское правительство заставило вас очернить Разведкорпус, — начал издалека Ник, проведя рукой по корешкам книг, расставленных на прибитых к стенкам полках. — Новая статья будет в сегодняшнем выпуске.

Берг побледнел, что, к его счастью, не было заметно при тусклом свете свечи.

— Да, это просто ужасно. Но вы же понимаете, я не мог поступить иначе. Книгопроизводство — единственное, что кормит мою семью. Это дело моего отца, дело моего деда, — с грустью и стыдом начал объясняться Маркус. — Как бы сильно я не уважал Эрвина Смита, я не могу пойти против королевского правительства и лишиться всего.

— Я понимаю, Маркус, — Ник подбадривающее похлопал Берга по плечу. — Уверяю вас, Эрвин Смит прекрасно это понимает и просит вас, как своего старого друга, оказать ему услугу.

Берг вел давнюю и очень крепкую дружбу с Эрвином Смитом. Главнокомандующий был посетителем книжного магазина Берга, и у них с Маркусом был один литературный вкус, который разделяли далеко не все. Помимо любовных романов и текстов, славящих королевскую семью, Берг выпускал детективы, что хоть и выставляли военную полицию в нужном для власти свете, и были наполнены розовой пудрой романтики, имели весьма интересный сюжет, что был отличительной чертой всех детективов.

— Разумеется, я и моя семья поможет Эрвину, если это, конечно, не поставит под удар моё дело, — Берг сдвинул кустистые брови. — Вы же понимаете, что я не смогу напечатать опровержение.

— Конечно нет, сэр, — Ник улыбнулся. — Эрвин просит вас предоставить приют элитному отряду Леви в вашем доме, пока те выполняют свой план, — Граймс наклонился ближе к Бергу и почти шёпотом добавил: — Скоро вам не придётся выкладывать ложь, нашёптанную королевским правительством. Возможно, нашему королю осталось недолго.

— Скажите это моей дочери, сегодня она уже успела проклясть и короля, и всё правительство в целом... — Берг тяжело вздохнул и почесал затылок. — Мы можем только мечтать о свободе в нашем деле. Ох, было бы так хорошо, если бы журналисты получили право сообщать народу правду, а писатели могли свободно мыслить, не боясь получить за это наказание.

— Думаю, когда-нибудь вы получите свою долгожданную свободу. Хотелось бы мне увидеть лицо Сильвии, когда вы расскажете ей о том, что сейчас ваша мечта о свободе мысли как никогда близка.

Маркус закашлялся, и Ник дружелюбно похлопал его по спине. Берг был человеком совестливым, только очень запуганным. Король хорошо дал понять, что любая вольность журналистов приведёт к страшным последствиям. Так, один из журналистов газеты бесследно исчез, когда попытался расследовать событие, в котором шахтёр решил прорыть лаз под стеной. Как позже сообщил главный журналист газеты Рой — шахтёр тоже исчез.

— Думаю, Сильвия лопнет от радости, узнав о том, что мы собираемся укрыть разведчиков. Она мечтает насолить правительству за то, что они заставили нас напечатать ту гадкую статью.

***</p>

Элитный отряд находился в убежище, обсуждая результаты экспериментов Ханджи, когда к ним вбежала запыхавшаяся Нифа. Приглаживая на ходу изрядно растрепавшиеся волосы, девушка, тяжело дыша, подошла к столу, и посвятив сердце, достала из сумки записку.

— Командира Эрвина Смита вызвали в канцелярию Митры для допроса. Он просил передать вам это, капитан.

Леви Аккерман, капитан элитного отряда, кивнул, и, взяв из рук девушки свёрнутый в квадрат листок, раскрыл его, внимательно изучая текст.

На мгновение воцарилось волнующее молчание. Отряд замер, терпеливо ожидая приказа своего командира, и, кажется, даже не дышал, боясь пропустить момент, когда капитан начнёт говорить. Сдвинув брови, Леви наконец-то поднял глаза на свою команду и, поднеся бумагу к стоящей на столе свечи, сказал:

— Эрвин Смит приказывает нам покинуть убежище и направиться в Трост, в дом своего друга Берга. Времени у нас очень мало, так что начинаем собираться сейчас же.

Огонь жадно схватил бумагу и в считанные секунды превратил её в жалкий пепел, что чёрной крошкой осыпался на стол.

— Капитан Леви, — Нифа поправила висящую на плече сумку. — Я знаю, где находится дом Маркуса Берга, так что смогу проводить вас туда.

Леви кивнул и, встав из-за стола, направился в свою временную комнату. У самой двери он вдруг обернулся и недовольным тоном спросил:

— Чего ждете? Сказал же, времени мало.

***</p>

На Трост постепенно надвигались мягкие сумерки, предвещая скорое наступление ночи. Журналисты, что весь сегодняшний день только и делали, что пытались уговорить хозяйку местного магазина с обувью рассказать о произошедшем недавно инциденте, сидели на каменных ступеньках возле речки и, не обращая внимание на косые взгляды редких прохожих, отжимали свою промокшую одежду. Уговорить хозяйку рассказать всю правду не получилось, а вот наткнуться на военную полицию и в последствии быть сброшенными в речку получилось, и ещё как.

— Может, стоило оставить её в покое и заняться делом? — Ричард Вэл скрутил свою серую кепку и бросил её на сумку-почтальонку, рядом с которой аккуратно были разложены намокшие письменные принадлежности и книга в зелёном, набухшем от воды переплёте.

— Я не понимаю, — раздражённо ответила сидящая рядом девушка, выжимая воду из юбки своего коричневого платья с дешёвыми рюшами, — почему правительство ничего не предпринимает против знати, что во всю терроризирует народ? Вот облить грязью разведку, так это, пожалуйста, за милую душу, — Сильвия Берг встряхнула копной мокрых, тёмно-русых волос. — Ну, конечно. Зачем нам думать об обычных людях. Знать же регулярно нам крупные суммы отстёгивает. Вообще, мне кажется, что король у нас пустышка, марионетка в руках знати. Но не может же живой человек закрывать глаза на то, что сейчас творится! Да чтоб его...

— Эй, тише..! — Ричард в одно мгновение оказался рядом с Сильвией и закрыл ей рот, смотря куда-то в сторону.

Мимо них прошли двое солдат в форме военной полиции. Они громко смеялись и обсуждали округлые формы какой-то дамы из борделя. Кажется, солдаты даже не заметили двух мокрых, сидящих на ступеньках журналистов.

— Отпусти... — девушка дёрнулась и резко отодвинула от себя руку товарища — Не затыкай мне рот!

— Если бы я не заткнул тебе рот, то мы бы опять натолкнулись на неприятности!

Сильвия хмыкнула, и поджав под себя ноги, подняла с земли промокший насквозь блокнот. Мокрые страницы склеились между собой, а написанный текст превратился в кашу.

— Но ведь народ может восстать, если захочет этого, — грустно сказала девушка. — Неужели людей устраивает такая жизнь? Неужели им нравится молчать о том, что происходит? На Вернера можно было бы подать в суд за то, что он чуть не изнасиловал Агнес. Черт возьми, да если бы не мы, она бы стала очередной его жертвой! И почему все девушки молчат? Мы бы смогли прижать его, если бы они не тряслись от страха.

— Агнес, в отличие от Вернера, не имеет огромных средств. Ты же знаешь судью Адлера, он всегда занимает сторону того, кто больше заплатит. Никто в здравом уме не пойдёт против столь богатого человека!

Девушка цокнула и сильнее сжала в руках блокнот, ощущая в душе злобу от собственной беспомощности. С каждым днём работать в газете становилось всё труднее и труднее. Прежний запал пропал из-за невозможности реализовать своё стремление писать правду и теперь только сбор информации для будущей оппозиционной газеты, в которой они без страха расскажут обо всех грехах толстосумов, приносил удовлетворение.

— Как бы я хотела написать разгромную статью на этого Адлера. Да и в целом рассказать людям правду. Достало уже быть подстилкой правительства. Они ведь даже не позволят рассказать правду про Вернера, он ведь член совета, ну конечно же, своих прикрываем.

— Говоришь так же, как твой отец, — улыбнулся Ричард, любуясь недовольным выражением лица Берг.

У Маркуса Берга было трое дочерей. Обычно семейное дело передавалось от наследника к наследнику, но у Маркуса с сыновьями так и не получилось, из-за чего мужчина решил передать дело своей старшей дочери — Сильвии Берг.

Сильвия была копией своего отца. Такие же добрые медовые глаза, круглое лицо с тонкими, вечно искусанными губами, точно такого же тёмно-русого цвета волосы, которые девушка всегда коротко подстригала. Старшая Берг была похожа на своего отца не только внешностью, но и невероятной любовью к их семейному делу. Ещё в шестнадцать лет девушка напросилась в ученики к главному журналисту газеты Берга — Рою, и в восемнадцать лет стала официальным журналистом газеты с твёрдой уверенностью в том, что однажды она найдёт лазейку, с помощью которой сможет обрести свободу для себя и своих коллег. Свобода же у неё заключалась в возможности спокойно выражать своё мнение, открывать людям правду, не боясь при этом получить от правительства.

Только вот недавно ей стукнуло двадцать лет, а газета Берга всё так же подчиняется королевскому правительству, и все разоблачающие статьи Сильвии всё ещё лежат в ящике стола, так никем и не прочитанные. Ждать чуда оказалось бесполезно, и тогда в один из летних вечеров девушка предложила Ричарду создать собственную оппозиционную газету, в которой и будут опубликованы все тёмные дела, так заботливо покрываемые правительством. Впрочем, сбором материала для неё они и занимались.

Создать газету. Проще сказать, чем сделать. Хотя бы потому, что единственный печатный станок принадлежал Бергу, а он, будучи очень осторожным человеком, явно не позволит его использовать.

— Ну что в этом такого? — спросила отца Сильвия, когда они сидели за одним столом на кухне. — Напечатаем пару штук и засунем во все щели. Нас никто и не увидит.

Луиза Берг тяжело вздохнула и сердито посмотрела на дочь. Желание Сильвии соваться в политику она не одобряла и считала, что девушке её возраста предпочтительней найти хорошего мужа и работать молча, лишний раз не высовывая носа.

— Печатный станок один на всё человечество и принадлежит нам, — теряя терпение объяснял Берг — Как думаешь, на кого падёт подозрение?

— Ну неужели ни у кого не хватит мозгов для того, чтоб создать свой? — продолжала настаивать на своём Сильвия. — Они же по любому начнут проверять нас, и, ничего не обнаружив, решат, что кто-то другой создал станок, закупился бумагой. Можно даже брать дешёвую, ту, что используем, как черновик. Насколько знаю, именно на такой бумаге бедные люди пишут письма. Ну, Боже, папа! — девушка вскочила, резко отодвигая стул. — Сколько можно уже быть рабами короля? Мы без их согласия ничего не делаем. У них даже мысли не возникнет, что сам Берг, тот, кто верно служил им столько лет, может вдруг раз, и открыть подпольную газету.

— Нет! — мужчина стукнул по столу, заставив собравшихся домочадцев вздрогнуть. — Это слишком рискованно и я не желаю выслушивать подобные планы за столом!