Почему (2/2)
Минхо лучезарно, но все так же слабо улыбнулся. Джисон ненадолго завис на его лице, похожем на счастливое.
- Это хорошо, - до них долетел звук предварительного школьного звонка. Улыбка пропала с лица Минхо так же внезапно, как она там и появилась. – Мне нужно идти.
Джисон не успел произнести ни звука, как Минхо убрал свою руку с его плеча. Чудесный аромат трав и табака резко пропал, и под кофту опять начало задувать. Минхо засунул сигареты и зажигалку в карман и снова очень долго и очень внимательно посмотрел Джисону в лицо. Тот, не найдя нужных слов, точно так же пристально посмотрел Минхо в глаза, пытаясь разузнать, что же он все-таки чувствует по поводу их разговора. Не выдержав и минуты, сгорая от стыда, Джисон резко отвернулся в противоположную сторону.
- Все, иди, - и с языка сорвалось чуть тихое: - был рад встрече.
Непонятно, услышал ли Минхо последнюю фразу или нет, но он кивнул и направился к выходу с крыши. Джисон смотрел ему вслед и успел заметить, что сегодня носки на нем другие: один красный, другой желтый. Что именно на них было вышито он разглядеть не сумел.
***</p>
Школьные перемены – это явление, придуманное сатаной. Если смысл учебного времени еще можно хоть как-то понять, то зачем нужны перерывы между уроками непонятно от слова совсем. Ну вот что можно делать во время них? Курить? С этим можно управиться за пять минут. И куда девать оставшиеся двадцать пять? Поесть? Нет, уж лучше литр воды из унитаза глотнуть, чем есть эту неопознанную коричневую кучу, которая по идее должна быть мясом, но что-то как-то не срослось. Общаться с другими такими же школьниками? Джисон ни с кем не общается. Он может, конечно, от скуки пульнуть бумажный комочек кому-нибудь в глаз, или, на худой конец, разрисовать зеркало в мужском туалете так, будто каждый смотрящий в него это Брюс Уиллис, но ничего кроме сиюминутного злорадства это ему не даст. Да и кто вообще против того, чтобы выглядеть как Брюс Уиллис? Джисон против. Он бы хотел выглядеть полумертвым-полуживым, и чтобы скулы выступали. Он, конечно, уже и сейчас на живого не особо-то и походит, но всегда нужно стремиться к большему, не так ли? Залог успеха – это стремление. Джисон не чувствует стремления. Он чувствует, что сейчас взорвется.
Идея для текста пришла ему в голову уже давно, но оформилась она во что-то более-менее полноценное на уроке искусства: учитель вывел на экран ту самую статую Давида, которую недавно вспоминал Джисон. Мысль о том, что он не видел Минхо уже целую неделю напомнила о себе. Уже целых семь дней он не гадал о смыслах, заложенных в рисунок чужих носков, не грелся под чужим пуховиком, не вдыхал аромат еловых веток и жимолости. Уже целых семь дней Джисон ни с кем не общался и боролся сам с собой, ведь ему никто не нужен, чтобы хорошо себя чувствовать, он прекрасно справляется с этой задачей самостоятельно. Просто удивительно, что творят с человеком двадцать минут курения и обсуждения на самую заезженную тему из возможных: вы можете себе представить - ему хочется больше. Буквально все, что с ним происходило после этого: бессонная работа над треками, красиво падающий свет из окна, впечатления от фильма Вонга Карвая – все это хотелось рассказать. Непреодолимое желание с кем-нибудь поговорить терзало его маленькую неполноценную душу, будто это был вопрос жизни и смерти. И он ждал Минхо. Он ждал, что вот они снова совершенно случайно столкнутся, «ой, привет, давно не виделись, как сам» - и дальше болтовня вообще о чем угодно. Джисон внезапно вспомнил, что он, – оказывается! – может говорить бесконечно долго, и этот словесный поток, рвущийся из него, как ребенок из чрева матери, оказывает удушающее действие, если его сдерживать. А он сдерживал. Потому что знал: никому не нужны дебаты на тему лучших вкусов чая Гринфилд. И это подавляло. А когда эмоции рвутся наружу, но их нельзя выпускать – Джисон пишет песни. Он пишет, как сумасшедший, пишет так, будто он фабрика по производству песен и сегодня двойная смена, пишет на убой, пишет, как дышит.
И поэтому сейчас, пока идет большая перемена, Джисон сидит в классе в наушниках, пытаясь заглушить звуки, издаваемые со всех сторон, и яростно строчит в тетради по математике о том, как тяжело ему живется. Строчит и зачеркивает, зачеркивает и зачеркивает, потому что это не то, это не те слова, они выражают совсем не то, что он хотел. В какой-то момент он чувствует, как от головы поднимается струйка пара, и уже если честно хочется закурить и просто разорвать эту уебищную тетрадь к чертовой матери…
- Эй.
Хенджин резко опускает кулак на парту Джисона, от чего та трясется, и рука мажет мимо строчки. Хан резко вскидывает голову и невидящим взглядом, как бешеная дворовая собака, пялится на недовольное лицо Хенджина. Он сейчас на него набросится, он не шутит, это уже переходит все границы. Хван делает знак рукой, чтобы Джисон снял наушники, и он действительно их снимает, одновременно обдумывая план убийства.
- Ты-
- Тебя зовут. Некий Минхо просит тебя к нему подойти.
Ах ты сукин сын, знает, на что надавить. Злоба мгновенно сменяется необъяснимым волнением. Минхо? Самый настоящий? Джисон бросает ошарашенный взгляд на дверь, и действительно: из дверного проема вылезают чья-то рука и два огромных любопытных глаза, наблюдающих за ним с Хенджином. Их взгляды сталкиваются, и Джисон тут же подрывается с места, двигаясь в сторону выхода немного более быстро, чем он планировал.
Минхо стоит у стенки в позе человека, впервые вызванного к президенту: руки скрещены, осанка прямая, взгляд направлен в пол.
- Привет… - как-то слишком удивленно начинает Джисон.
- Привет.
- Что ты тут делаешь?
- Да так, ничего… Стою…
- Ааа… Понятно…
- Я тут тебе принес… Вот, держи.
Минхо вытягивает руку, и в его ладони оказывается лежит маленький круглый желудь. Он немного поблескивает на свету. Джисон в немом шоке пялится на этот желудь целую минуту.
- А зачем?..
- Ты похож на белку, вот я и решил тебя порадовать. У меня у дома парк, а в парке дуб. Там тоже белки есть. Сегодня с утра шел через парк, увидел, как белки желуди грызут. Вспомнил про тебя. Решил тебе сюрприз устроить.
Если честно, Джисон польщен. Еще никто никогда ему не говорил, что какие-то вещи о нем напоминают. Сама возможность того, что Минхо о нем помнит, как-то очень приятно волновала его.
- Спасибо…
Джисон аккуратно принял желудь из его рук и положил в карман школьных брюк. Минхо улыбнулся своим фирменным слабым оскалом. Кстати, об оскалах:
- А ты мне кота напоминаешь. Даже скорее котенка. Знаешь, такой неловкий еще, но уже зубки показывает.
- Да? – Минхо удивленно распахнул глаза.
- Ага. И еще чуть-чуть на кролика похож.
- Получается, я… Котокролик?
- Да. Как котопес, только котокролик. У меня для тебя, кстати, невероятно важный вопрос.
- Какой?
- Ты же пьешь чай?
- Да.
- Гринфилд?
- …Возможно.
- Какой вкус твой любимый?
Минхо серьезно задумался на пару десятков секунд.
- Не знаю. Если и выбирать какой-то, то один из трех, что мне больше всех нравятся.
- И какие же это?
- Черный с чабрецом и мятой, «крисмас мистери» и клубника с шоколадом.
- «Крисмас мистери»?! Боже, это самый охуенный чай в моей жизни. Я серьезно, я когда его пью, у меня звезды перед глазами зажигаются, настолько он потрясный.
- Да. Он пахнет заботой и теплом. Люблю его пить зимой. Я вот чаи обычно по сезонам пью: зимой – «крисмас мистери», весной – с чабрецом и мятой, летом – клубника с шоколадом, а осенью с чабрецом и медом.
- Блин, с чабрецом и медом я еще не пробовал…
- Попробуй следующей осенью. Если его зимой пить, то все волшебство пропадет.
- Ну ладно, как скажешь. А какие на тебе сегодня носки? Покажи.
Джисона явно понесло, он наконец-то дорвался до того, что так долго ждал. А Минхо и не был против: он поднял одну ногу, затем вторую, чтобы Джисону было удобнее увидеть рисунки.
— Вот этот с кока-колой, а этот…
- С Мунком! Крик! – Джисон аж подпрыгнул. – Как ты их вообще сочетаешь?
- Сегодня я подумал о сладком и о тебе. Вот и надел их так.
Джисона огорошило этим его «о тебе». Вообще тут напрашивалась плохая шутка о том, что это одно и то же, но это не одно и то же, он это прекрасно знал. Более того: невинное выражение лица Минхо подсказывало Джисону, что никакого флирта эта фраза в себе не несла, скорее наоборот – он произнес это так естественно, будто речь шла о покупке хлеба в магазине. Для него это в порядке вещей – думать о ком-то и надевать подходящие носки. Что ж, ладно.
- Кстати, я поговорил с Хенджином, - внезапно сменил тему Минхо, благо Джисон все еще не отошел от его последней фразы. – Он и вправду оказался очень приятным. Я не знал, как тебя позвать, ты в наушниках сидел. А Хенджин как раз мимо проходил и спросил, кого я ищу. Я сказал, что тебя, и он сказал, что сейчас позовет. Ты мне говорил, что у вас очень сложные отношения. И несмотря на все это он с тобой заговорил. Он очень добрый и сильный.
Джисон молчал, не зная, что ему на это ответить. То, что Минхо прав, было очевидно, но какой-то мелкий бес внутри него кривлялся и говорил, что Хенджин все равно придурок, переступил он через себя или нет. Минхо это заметил, поэтому подошел чуть ближе и неуверенно положил руку Джисону на плечо. Тот вздрогнул и огромными от удивления глазами посмотрел на него.
- Хочешь вместе попьем «крисмас мистери»? У меня дома все им заставлено.
- У тебя дома?.. – пролепетал Джисон.
- Да. Там помимо меня еще три жильца, я тебя с ними познакомлю.
- Так, подожди, - Джисон замахал руками. Знакомиться с семьей Минхо в его планы не входило в ближайшее время, одного его было уже достаточно. – Мы с тобой до такого уровня еще не дошли, чтобы я к тебе чаевничать ходил.
- Уровень… - Минхо как будто бы даже расстроился. Или Джисону показалось?
- Мне правда очень жаль, но я тебя знаю меньше месяца, да и мама моя вряд ли меня отпустит куда-либо, я недавно тест по биологии завалил, пересдавать буду.
Про тест он сказал чистую правду, а вот про маму не совсем: она работает в поликлинике в ночную смену, поэтому есть Джисон дома или нет она попросту не может знать. Для оправдания собственного страха нужна была хоть какая-то веская причина, поэтому пришлось слегка приврать.
Минхо до сих пор выглядел потерянным и расстроенным, и вся эта ситуация Джисону страшно не нравилась. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем попытаться пощекотать Минхо. Тот аж охнул и начал извиваться, пытаясь избежать руки Джисона. Звонкий смех заполонил коридор.
- Все, хватит, прекрати! - Хохотал Минхо. – Стой, хватит! Ай! Да подожди ты!
- Нееет, ты попался в лапы монстра-щекотушника! Тебе не сбежать! – В азарте кричал Джисон на весь коридор.
- Я сбегу!
- Нет! Не сбежишь!
- Сбегу! – и тут же он вывернулся из рук Джисона и что есть сил побежал к лестнице. В паре метров от нее Минхо остановился, обернулся и помахал ему рукой на прощание, тут же исчезая на лестничном пролете. Джисон с бешеной улыбкой наблюдал за ним, и уже только когда он скрылся из виду, развернулся и пошел обратно в класс.
Над его партой стоял Хенджин и листал его тетрадь по математике. Внезапный испуг охватил Джисона, он замер на месте, не верящими глазами впиваясь в Хенджина. Тот поднял голову, все еще держа в руках тетрадь.
- Это ты на весь коридор орал?
- Я. Какие-то проблемы?
- Да нет, просто на тебя не похоже. – Он кинул тетрадь обратно на парту. – Ты красиво пишешь. Чувственно, я бы даже сказал.
Абсолютное непонимание отразилось на лице Джисона. Комплимент? От Хенджина? В честь чего?
- А ты красиво рисуешь, но я же не лезу в твои скетчбуки.
Непонимание зеркально отразилось теперь на лице Хенджина. Он широко раскрыл глаза и приоткрыл рот, явно пытаясь выдавить из себя хоть что-то.
- …Да, не лезешь. Виноват.
Джисон хмыкнул и уселся за парту, наблюдая за отступлением Хенджина. Да, он неплохой парень, это правда. Но ведь лезет куда его не просят! Никакого чувства такта. Смакуя приятные впечатления, Джисон засунул руку в карман и проверил, на месте ли желудь. Да, на месте.
«Вспомнил про тебя»
«Сегодня я подумал о сладком и о тебе»
«Хочешь вместе попьем «крисмас мистери»?»
Глупая улыбка сама собой растянулась на лице. Джисон такой дурак, кто бы знал.