Глава 13 (2/2)

Интересно, как часто она притворяется?

Эмма точно знала, что Миллс ей никогда не врала, чутье и все такое. Но с притворством сложнее. Ей хотелось верить, что настоящая Миллс, это та, что сейчас сидит на кресле, поджав под себя ноги. Блики от огня в камине играют на нежной коже мэра от, чего ее улыбка становиться еще ярче.

—Как твой брат? — спрашивает Реджина Джона, врывая Свон из мыслей. — Я лет двадцать про него ничего не слышала, — отпивает напиток женщина и отставляет на стакан на столик.

— Нил уехал отсюда девятнадцать лет назад, ты тогда в Бостоне была, — поясняет парень. — Связался с какой-то девчонкой. Но там не сложилось. Сейчас живет в Нью-Йроке, — без особого энтузиазма говорит Джон. — Он нашел меня года два назад. Хотел возобновить отношения.

— Погоди, его вроде не Нил звали, — прервала парня Реджина. Эмма удивленно посмотрела сперва на Реджину, а затем на Джона. Она не понаслышке знала, что имя не от хорошей жизни меняют.

— Полагаю довольно сложно жить с именем Белфаер Голд, он не хотел ничего общего с отцом — сменил имя. — улыбнулся парень. — К тому же, как ты помнишь, я тоже не Джон.

— Погоди, тебя не Джон зовут? — еще больше удивилась Эмма. Женщина была уверена, что знает про парня все. — Сначала брат, потом имя не настоящее. Я вообще тебя знаю? — улыбается Свон. — А ты точно Реджина Миллс? – обращается к хозяйке дома Эмма. Реджина улыбается в ответ и кивает.

— Форсайт Пэндлтон Голд III, — с небольшим отвращение произнес Джон, протягивая руку Свон. Будто заново знакомился с женщиной. — Отец назвал меня в честь сумасшедшего прадеда. Он добывал уголь в Сторибруке, мечтая найти в угольных шахтах золото, - парень мотнул головой, возможно говорить про семью ему не очень комфортно. Эмма еще не успела встретить этого загадочного мистера Голда, но слухи ходили разные. Кажется, он был не лучшим в мире папой, - Короче, Джон Файтер и Нил Кессиди намного лучше, чем наши реальные имена, — продолжил он, допивая сидр и ставя пустой стакан, рядом со стаканом Миллс.

— Нил Кессиди, — удивленно вскинула бровь женщина, но сразу же осеклась. — Почему ты не говорил, что у тебя есть брат?

— Два вообще-то. Нил старший брат, но у меня еще есть младший, — на лице парня пролетело не понятное Свон отвращение, — Гидеон, кажется он с Генри в одном классе, — кивая на Реджину, уточнил Джон.

— Да уж, у твоего отца своеобразное чувство юмора, — немного рассеянно произнесла Свон, пряча растерянный взгляд за стаканом сидра. Кажется, их семейное древо становиться еще более запутанным. Реджина смотрела на Свон и как бы спрашивала все ли в порядке. «В другой раз» — мотнула головой Эмма. Реджина пожала плечами и вернулась к разговору:

— Кстати про шахты, — налила еще стакан Реджина и протянула его Джону, — Я думаю возобновить добычу, готов вложиться?

Джон не успел ответить потому что в дом ввалилась Вероника. Девушка чертыхаясь прошла в прихожую и уже хотела пройти на верх к лестнице, но остановилась у входа в гостиную. С ней была какая-то девушка, Свон ее не знала. Миллс-младшая удивленно окинула взглядам всех присутствующих.

— О, Свон, — протянула Рони, всматриваясь в лицо женщины пьяными глазами. — На троих соображаете? — девушка явно пьяна и кажется перепутала блондинок. Её подружка стоит рядом и хохочет.

— Не та Свон, что бы ты могла позволять себе подобные изречения, мисс, — строго произнесла Реджина, — А вы мисс Локсли, кажется не были приглашены в этот дом. Так что думаю вам пора уходить. — обратилась к подруге дочери Миллс. Вероника яростно смотрит на мать, будто та только что предала её. Эмма силой остановила себя, чтобы не подойти и не вмешаться. В конце концов это не её дело.

— О, значит твоя подружка приглашена, а моя нет? — вспылила девушка.

— Вероника, — менее строго произнесла Реджина, когда на фоне послышался хлопок дверью. Локсли ушла со слезами на глазах. — С каких пор ты вообще с ней дружишь? И я не потерплю подобных пьяных выходок.

— О, а вы тут чай с баранками пьете, да? – вспылила Вероника. – Тебе ли мне рассказывать про пьяные выходки.

— Еще одно слово, — яростно произнесла Миллс, которая в мгновение ока стала жесткой мадам мэр.

— И что? Что ты мне сделаешь?

— Вероника, не стоит так говорить с матерью, — не выдержала Свон. Ей было больно смотреть на то как они сорятся.

Упрямые, обе же пожалеете об этом.

— Да, вы сговорились что-ли? — кричит Вероника, а на глазах появляются слезы. — Лучше бы вы обе не приезжали в этот чертов город, - всхлипывает Миллс-младшая, - Вот что мне теперь делать, что? – Рони обессилено осаживается на ступеньки лестницы, — Мам, она, она…— глотает слезы Ронни.

Эмма кивает Джону на дверь, в знак того, что пора уходить. Реджина кажется не знает, как быть, собственные чувства переполняют.

— Просто будь рядом, — тихо говорит Свон так, чтобы слышала только Миллс и, ободряюще похлопав женщину по спине, уходит из дома под номером 208.

***</p>

Ведро с мыльной водой стояло на ступеньке. Бетти с остервенением мыла лестницу, в отлаженном ритме ополаскивая и выжимая тряпку. Из больших наушников доносились звуки тяжёлого рока, а Элвис, который попадался до раздражения часто, безжалостно пролистывался.

Эмма предупредила дочь, что домой придёт поздно. Арчи был вызван родителями на семейный совет. Шерил тоже. А Вероника усиленно Бетти избегала. Так что было принято решение о генеральной уборке. Чтобы занять руки и голову.

Только это не помогало. Свон раз за разом прокручивала в памяти это утро, пытаясь понять, что она сделала не так. И могла ли поступить иначе. Язвочка на внутренней стороне щеки саднила от постоянных укусов, но девушка не обращала на это внимание.

Самым тошным был даже не отказ. Бетти не маленькая девочка и прекрасно понимала концепцию неразделённой любви. Больше боли причиняло то, что Вероника её избегала. Не было совместного обеда. Математики за одной партой. И добродушных подшучиваний над мистером Бланшаром. Зато появились стремительные побеги из класса. Избегание зрительного контакта. И крайняя любезность с, раздражающей их обеих, Мэриан Локсли.

Бесит!

Бетти с раздражением бросила тряпку в ведро, расплескав мыльную воду по лестнице. И плюхнулась на ступеньку. Угораздило же влюбиться в единственного друга своего возраста за очень долгое время. Свон поставила локти на колени и зарылась лицом в ладони. Из груди вырвался пораженный стон. И как тут следовать совету Арчи, если Миллс делает всё, чтобы между ними была не только душевная, но и физическая пропасть?

Песня сменилась, переключаясь на Элвиса, но Бетти не стала ничего с этим делать. И судорожно вдохнула, отнимая руки от лица, когда осознала, что включилось. ”Can&#039;t help falling in love”. Эта песня лишь недавно появилась в её плейлисте, но успела стать любимой. И сейчас слова проезжались наждачкой по раненному сердцу.

Wise men say only fools rush in

Мудрецы говорят: спешат лишь дураки

But I can&#039;t help falling in love with you

Но я не могу не любить тебя.

Shall I stay

Если я останусь,

Would it be a sin

Будет ли это грехом?

If I can&#039;t help falling in love with you

Ведь я не могу не любить тебя.

</p>

Свон не заметила, как начала шевелить губами, беззвучно подпевая. Незамеченными остались и слёзы, градом полившиеся из глаз. Лишь широкие, шершавые от оружие и отсутствия перчаток, ладони на щеках привели её в чувство. Вздрогнув, Бетти встретилась с обеспокоенным взглядом матери. Эмма аккуратно опустила наушники с головы дочери на шею.

— Ребёнок? — мягко позвала Свон-старшая, смахивая слёзы с лица дочери.

— Мам, — всхлипнула Бетти, по-детски скривившись, и бросилась Эмме в объятья.

Бетти обхватила мать руками и ногами. Эмма, кряхтя, но не жалуясь, поднялась на ноги и отнесла дочь на диван. Из груди подростка вырывались судорожные всхлипы. Слёзы, которые просились с самого утра, и сопли пропитали воротник Эмминой рубашки. Свон-старшая нежно бормотала утешительную чепуху в макушку дочери, крепко прижимая её к себе.

Знакомый запах кожаной куртки, мягкий голос и стальной захват родных рук помогли Бетти успокоиться. Слёзы стихли, оставив после себя лишь мокрые щёки и непреодолимое желание высморкаться.

— Разговор с Вероникой прошёл не очень удачно, да? — зарылась пальцами в волосы дочери Эмма, мягко массируя кожу.

— Да, — шмыгнула носом Бетти, зарываясь глубже в куртку матери.

— Мне готовить новые паспорта и билеты в Африку? — попыталась прощупать почву женщина.

— Нет, — издала хриплый смешок Бетти, отстраняясь от матери. — Всё не настолько плохо.

— Уверена? — выгнула бровь Эмма, стирая дорожки от слёз с лица подростка.

— Нет, — приподняла кончик губ девушка. — Но мы не можем уезжать в Африку каждый раз, как мне разбивают сердце.

— Значит мороженное, — выдохнула женщина и нахмурилась в задумчивости. — Которого у нас нет. Но ”Тёмная звезда” ещё открыта. — Бетти пронзил иррациональный страх. — Я видела у Тома твоё любимое мороженное.

— Не ходи, — вцепилась в рукав матери Бетти, судорожно качая головой.

— Тут же рядом, ребёнок, — брови Эммы взлетели вверх. Широкая ладонь накрыла пальцы подростка, мягко сжимая. — Пять минут ходьбы.

— Не надо, — уткнулась в плечо матери девушка, сжимая ткань куртки в кулаки. Её плечи тонко задрожали. Эмма прижала дочь к себе, озабоченно нахмурившись. — Не ходи, мам.

В памяти всплыл кошмар десятилетней давности. Эмма вышла в магазин, за сладким батончиком для больной дочери, который находился в пятиминутной доступности. И оказалась на неделю в больнице с пулевым ранением. А Бетти на попечении пожилой соседки, квартира которой пропахла тушёной капустой и нафталином.

Это были самые страшные семь дней в жизни семилетней Свон. Понадобился курс терапии, чтобы девочка перестала винить себя в ранении матери, а сладкое она начала есть только спустя два года.

Разумом Бетти понимала, что Сторибрук не Бостон. И уровень преступности здесь ограничен подростковым вандализмом и мелким дебошем алкашей. Но беспокойство было сильнее рациональных доводов.

— Оу, — мягко выдохнула Эмма. На лице женщины отразилось осознание. — Ладно, ребёнок, я никуда не пойду. Может тогда по какао? Оно точно дома есть. — Бетти закивала, не отстраняясь от материнского плеча. Эмма захихикала. — Тебе придётся меня отпустить, чтобы я смогла его приготовить, ребёнок. Да и раздеться мне не мешало бы.

Бетти нехотя отстранилась от матери, только сейчас до конца осознав, что Эмма кинулась к ней прямо с порога. Свон-старшая оставила поцелуй на лбу дочери и пошла запирать дверь. Стянула курточку, одновременно наступая носками на пятки кроссовок. И с хрустом размяла шею. Бетти наблюдала за матерью, находя успокоение в привычных движениях и жестах. Из наушников раздался гитарный риф, и девушка вздрогнула. Чертыхнувшись про себя, Бетти потянулась выключить музыку, но не спешила снимать наушники. На плечи лёг плед. Свон подняла голову, слабо, но искренне улыбнувшись матери. А в следующую секунду ей в грудь прилетела пачка салфеток.

Эмма молчала, давая дочери прийти в себя, лишь хихикнув, когда девушка высморкалась. И Бетти была за это благодарна. Она весь день не могла поспеть за собственным разумом, а сейчас её накрыла благостная тишина. Из кухни раздавалась привычная возня. Старый вылинялый плед накрывал плечи, уютно отгораживая от окружающего мира. А голова после истерики, пусть и ощущалась тяжёлой, была первозданно пустой.

Закончив на кухне, Эмма прошла в гостиную и вручила дочери какао. Диван прогнулся под дополнительной тяжестью.

— Что Вероника сказала? — негромкий голос Эммы прорезал тишину, после мгновения молчания.

— Просто не надо, — пробормотала Бетти, шумно отпивая какао. — Буквально, — ответила девушка на недоумевающий взгляд матери. — Это точная цитата. «Просто не надо». И избегала меня с самого утра. Общалась с этой Локсли, — фыркнула на имени одноклассницы Бетти. — Не смотри на меня так, - буркнула в напиток Свон-младшая. — Эта девушка действительно раздражает, даже без учёта ревности.

— Что ты об этом думаешь? — отпила напиток Эмма. — О том, что Вероника сказала?

— Я не знаю, что мне думать, мам, — покачала головой Бетти, прижимая горячую чашку к груди. — Всё было, как обычно, пока я не призналась в чувствах. А сейчас между нами стена, размером с Китайскую.

— Ты не думаешь, что Вероника испугалась? — склонила голову к плечу Эмма, внимательно рассматривая дочь.

— Чего? — беспомощно протянула Бетти, заглядывая матери в глаза. — Я же не кусаюсь. Если Ви не чувствует того же, что и я, достаточно мне об этом сказать. А не играть в молчанку.

— Может она испугалась своих чувств к тебе? — осторожно предположила Свон-старшая.

Бетти нахмурилась, задумавшись о словах матери. В них не хотелось верить. Потому что тогда появлялась надежда. А она может причинить боль. Но и отмахнуться от них девушка не могла. Если Арчи прав и Вероника действительно отвечает ей взаимностью, то в предположении матери есть смысл. Достаточно вспомнить истерику накануне. Так у Бетти было время её пережить и принять собственные чувства. Если Вероника тоже не осознавала свои чувства, признание, с лёгкостью ночного кошмара, могло напугать её. Дьявол! И что теперь делать? Миллс же упрямая, как и все в этой семейке. Если подруга врубила режим избегай-отрицай, то заставить её пойти на контакт может только крушение поезда.

— Дьявол, — едва слышно выдохнула Бетти. — Не могла я влюбиться в человека попроще?

— Это семейное, ребёнок, — усмехнулась Эмма, всё-таки услышав дочь.

Бетти бросила взгляд на мать. Женщина мягко улыбалась в кружку. И вряд ли такой прилив нежности у неё вызвал напиток. Бетти тихо усмехнулась. В чём-чём, а в наблюдательности семейству Миллс-Бут не откажешь. Может это их сверхспособность? Как у них с матерью чутье на ложь.

— Помнишь Джона Файтера? — сменила тему Эмма, неожиданно воодушевившись.

— Помню. Твой старый клиент, — кивнула девушка с любопытством глядя на мать. — Он помогал с поисками в лесу. Глупая шапка, хиппстерская бородка, дерьмовый вкус на музыку и мороженное.

— Он единокровный брат Нила Кэссиди, — выпалила Свон-старшая и замерла в ожидании. Бетти вскинула брови. Во взгляде плескалось непонимание.

Что за Кэссиди и почему его родство с Файтером должно иметь значение?

Оу.

— Он брат моего биологического отца? — широко распахнула глаза Бетти. Эмма несколько раз кивнула. — Парень, который скормил мне больше шоколада, чем возможно произвести и весьма болезненно ткнул меня в мои ошибки в домашнем задании по физике, мой дядя?

— Когда он успел принять участие в решении твоей домашки? — свела брови к переносице Эмма.

— Вы один раз занимались какими-то поисками дома, — пожала плечами девушка. — Я как раз делала домашку. Он бросил один взгляд на решение и макнул меня в лужу. Правда потом объяснил, где именно я ошиблась. И вкладывал задачки по физике в упаковки с шоколадом, которые ты мне от него передавала.

— Почему ты не рассказывала? — вскинула брови женщина.

— Да как-то не до того было, — допила какао Бетти и уставилась на дно кружки. — Ты бегала в мыле, когда работала на него, а потом уже было ни к чему, — пауза. — У меня есть дядя. Даже два. И кузены. Иисус, — сокрушенно покачала головой девушка и встала с дивана.

— Ты нормально с этим? — обеспокоилась Эмма, настороженно следя за тем, как дочь относит чашку в раковину.

— Всё окей, я думаю, — вздохнула Бетти, возвращаясь на диван. Девушка нырнула матери под руку. — Просто это странно. Всегда были только я и ты, — пальцы подростка зацепились за подвеску Эммы, играя с ней. – В последнее время ещё Лили в качестве сумасшедшей тетушки. Сложно осознать, что наше семья не настолько маленькая, как я всегда думала. Но это не плохо, понимаешь? — подняла взгляд на мать девушка.

— Просто нужно время, ребенок, — поцеловала дочь в лоб Эмма. — Сопливый фильм? — предложила женщина.

— Типа у нас такие есть, — фыркнула Бетти.

— Найдем, — в голосе Эммы была твердость. — В конце концов страдать нужно по всем правилам.